Чайки за кормой (сборник) - Сергей Шапурко

– Вот же они! – Мондель достал из папки лист линованной бумаги и издалека показал зачарованному. «К счастью, не все произошли от обезьяны – кое-кто еще недоэволюционировал», – подумал независимый кандидат.

Приплаченный застонал громче:

– Мэйл!

– Не переживайте вы так, дорогой и преподобный! Вот тут вот наверху листочка сейчас напишу.

Мондель действительно что-то накарябал на бланке.

– Но и от вас мне кое-что надо…

– Берите все, что захотите! – широко махнул рукой святой Андрей.

– Брать будете вы. У меня другая просьба. Вы, вот, в мэры собрались. А зачем вам это нужно?

– Стадо без пастыря не может.

– Ну вот из этого вашего кабинета и пасите. А бюджет пусть другие осваивают. Каждый сверчок, так сказать…

Мондель твердо посмотрел в горящие глаза Приплаченного и сказал:

– Вот контракт, вот адрес. А вон телефон. Берите трубку и звоните в избирательную комиссию.

Внутренней борьбы у преподобного практически не было.

Он с легким сердцем позвонил и отказался от, как он только сейчас понял, ненужной ему борьбы за кресло мэра. И тут же с жадностью выхватил из рук Монделя бумажку.

Харитон больше не стал беспокоить святого человека и, спустившись на лифте на первый этаж, покинул гостеприимный храм.

«Красиво жить не запретишь. Но помешать можно», – подумал он.

Стоит заметить, что острова Хиромото нет в Тихом океане. Как, впрочем, и в других океанах тоже.

Глава 18

Семен Петрович Минутка был крайне востребованным в городе человеком. Он имел всего лишь один, но очень редкий талант, который усердно эксплуатировался другими гражданами, – он умел слушать. Слушать долго, до горловых спазмов говорившего, до последней стадии хрипоты оратора. Семен Петрович мог слушать вещающего даже тогда, когда у него была высока температура или приступ аппендицита. Был даже случай, когда ему делали операцию без наркоза, чтобы он мог выслушать хирурга, рассказавшего ему о неверности своей жены. Семен Петрович при этом, превозмогая боль, доброжелательно улыбался.

Тихий и скромный, он смотрел на мир своими небесного цвета глазами и как бы задавал миру вопрос: «Что еще расскажете?»

Благодаря такому своему редкому качеству Минутка был известным в городе человеком. И он сам также знал в городе практически всех.

Семен Петрович приобрел в булочной буханку хлеба, два пирожка с курагой, выслушал рассказ продавщицы о внезапной беременности ее любимой болонки Машки и на выходе был остановлен весьма стремительным мужчиной с интеллигентным лицом.

– Семен Петрович, если не ошибаюсь? – спросил субъект, приятно улыбаясь тонкими губами.

Минутка доброжелательно кивнул головой. Мондель, а это был именно он, знал о замечательном таланте этого человека и не стал упускать возможность беспрепятственно выпустить большое количество слов.

Через пятнадцать минут Харитон, слегка выговорившись, приступил к сути – к тому, ради чего он, собственно, и нашел Минутку.

– Известен ли вам, уважаемый Семен Петрович, некий Безобразников? Его зовут Григорием, и он зарегистрирован как кандидат на предстоящих выборах главы администрации.

Минутка закивал головой, что, безусловно, означало утверждение. Привыкший слушать других, он сам очень редко и неохотно пользовался словами. Иногда у него даже возникали сомнения, а не разучился ли он говорить.

– Можете ли назвать его адрес?

Семен Петрович указал рукой направление движения, и они с Монделем пошли. По дороге Харитон, к слову, рассказал доброжелательному слушателю свои планы по переустройству города и улучшению жизни граждан.

– Драйва не достает этому населенному пункту – жизни мало, энергии не хватает. Бредет он куда-то и на ходу засыпает. Надо в корне менять ситуацию. Как это сделать? Очень просто! Нужно что-то экстраординарное, супернеобычное и сверхоригинальное. Например – гладиаторские бои. Все задолжники по коммунальным платежам автоматически зачисляются в гладиаторы. Ареной может служить городской стадион. Тамошнего директора я знаю – наш человек, на эксперимент пойдет. Вооружают бойцов сантехническими вантузами. Кто сопернику поставил больше синяков, тот и победил. Когда оплата коммунальных услуг, с помощью этого мероприятия подскочит до ста процентов, можно будет переходить на пойманных за руку мздоимцев. Но для этих бои должны быть более кровопролитными. Если и этого окажется мало для пробуждения города, то можно будет раз в неделю, не извещая об этом заранее, пускать по улицам тигров. Не переживайте Семен Петрович! Тигры будут перед этим хорошо покормлены. Можно также надеть им намордники. Вы только представите: выходите вы из подъезда, а к вам навстречу энергичной поступью устремляется бенгальский тигр. А? Каково? Ведь, правда, здорово?!

Семен Петрович, даже не имеющий богатого воображения, остановился, как вкопанный и с мольбой посмотрел на Монделя.

– Хорошо, не нравятся тигры, можно обязать каждого жителя города раз в год прыгать с парашютом.

Минутка представил себя самого летящим на огромной скорости к земле, и ноги его подкосились. Независимый кандидат, человек с атомным реактором вместо сердца, успел подхватить Семена Петровича и усадить на ближайшую скамейку.

– И вообще, все городские проблемы надо решать нетрадиционными способами, поскольку традиционные ни к чему не приводят. Вот, например, бомжи. Люди подчас не по своей воле лишились «угла». Живут в невозможных условиях на свалках, в подвалах. Как быть? Проще простого! Выдать им всем оружие, чтобы они могли в честном и открытом бою доказать свое право на цивилизованное существование.

Семен Петрович впервые в жизни не смог дослушать до конца собеседника. Он вскочил со скамейки и, торопливо назвав Гришин адрес, быстрым шагом удалился прочь.

Мондель пожал плечами и проследовал по указанным координатам.

Безобразникова дома не было.

В этот день с самого утра у Гриши было много дел. Он сходил на ярмарку и посмотрел, как из автоцистерны выгружали живую рыбу. Потом зашел к Гале в буфет. Там он вынес помои и подкрепился коржиками с чаем. Затем он пошел к городскому фонтану. Раздевшись, он залез в воду и собрал со дна монеты.

Потом понаблюдал за работой регулировщика на оживленном перекрестке.

Ближе к обеду Гриша зашел в музей. В зале Отечественной войны ему понравилась форма немецкого мотоциклиста. Не раздумывая, Гриша одел на себя хорошо сохранившиеся каску и кожаный плащ. Работники музея пили в подсобке чай, и идиот в этом обличие смог беспрепятственно выйти на улицу.

Невдалеке располагалась группа байкеров. Гриша, привлеченный вычуренным видом мотоциклов и необычностью экипировки их владельцев, подошел поближе. Байкеры приняли его за своего и усадили в коляску. Гриша укатил с ними на слет, проходящий в ста километрах от города на побережье. Мчались по трассе так быстро, что адреналин у Безобразникова стекал в ботинки.

Мондель опросил соседей. По их описаниям он вспомнил человека, с которым столкнулся, когда шел в избирательную комиссию.

– Ох ты! Так он же идиот!

– Самый настоящий, – подтвердили соседи, – хотя временами что-то вроде бы соображает.

– Удивительно! Кого у нас только на важные посты не выдвигают! – сказал Харитон и успокоенный тем, что еще один конкурент – не конкурент, ушел.

Гришу привезли домой вечером следующего дня. Он был весел и произносил много новых слов, из которых «бембух» и «мачмала» были самыми безобидными. На слете он обзавелся подружкой, которая по обкурке не поняла, что он – идиот. Любовное приключение повлияло на Гришу самым благотворным образом – из глубин своего спинного мозга он извлек навыки пользования отхожими местами. Людям, которые волею судеб соседствовали с ним, стало проще и комфортнее жить.

Глава 19

Провинциальный город имел провинциальные же и развлечения. В Волнограде не имелось балета, «пробки» на дорогах возникали крайне редко и факельных шествий подростки не устраивали.

Для удовлетворения нечрезмерных духовных запросов местной интеллигенции существовал драматический театр. Он был не мал и не велик, то есть именно такой, какой нужен городу, который сам не стремится играть какие-либо роли на политической сцене.

Вечером после хлопотливо проведенного дня Мондель сидел в первом ряду и с интересом наблюдал за действием в довольно своеобразной постановке местного режиссера.

Спектакль назывался «Тихое место». В нем люди жили в горах рядом с морем. Горы изображали сбитые из фанеры кубы. Когда актеры «поднимались в горы», тонкие листы прогибались и опасно потрескивали. В этом не было никакого символизма, просто реквизит труппе приходилось делать самой, ввиду узости бюджета.

«Не зря говорил незабвенный Вильям, что вся жизнь – театр: кто-то – на сцене, огромное количество – в зале, остальные – в яме, ну а главное происходит за кулисами», – размышлял Мондель, не внимательно следя за развитием незамысловатого сюжета.