И маятник качнулся... - Вероника Иванова

— Вот как? — Уровень моего допуска к государственным тайнам растёт прямо на глазах! Кто бы мог подумать... — Чему обязан таким доверием?

— Не стоит прикидываться простачком — выглядит не слишком-то убедительно, — беззлобно заметил Борг.

— Да я и не прикидываюсь! Ты ещё не видел, как я умею прикидываться! — обиженно возразил я.

Борг не ответил, смерив меня таким взглядом, что в иное время я бы вспылил, но сейчас... Сейчас меня занимала загадка поинтереснее...

— Что с принцем?

— Он болен, разве не заметно? — вскинул брови Борг.

— А зачем он был привязан к кровати? — пришлось спросить прямо и грубо.

Великан вздохнул:

— Доктор лучше расскажет... Дело в том, что довольно часто глаза его высочества начинают болеть и чесаться, и чтобы он не...

— Понятно, можешь не продолжать, — кивнул я.

Да, принцу не позавидуешь... Мало того, что ослеп, так болезнь не хочет оставить его в покое, заставляя раз за разом снова переживать одно и то же... В самом деле, нужно будет поговорить с Гизариусом — что за «кисея» такая, если она всё время начинается заново? Я не так уж много знаю об этом недуге, но жжение и воспаление должны возникать на начальной стадии, которая имела место, если верить показаниям свидетелей, больше полугода назад...

— О чём ты думаешь? — Голос Борга прервал мои размышления.

— О превратностях судьбы. — Я не преминул ввести его в очередное заблуждение. — А не пойти ли мне немного освежиться?

— Самое время, — кивнул рыжий. — Я ещё вчера набрал воды из колодца, так за ночь она согрелась и стала чудо как хороша!

— Уже бегу. — Я облизнулся и поспешил покинуть комнаты Дэриена. Не знаю, как вас, а меня лицезрение чужих страданий не только не радует, но и гораздо хуже — приводит в уныние и заставляет переживать. Переживать из-за того, что я не могу помочь...

...Я заглянул в лохань. Да, личико-то помятое, ничего не скажешь! Ладно хоть, ничего не болит... Я окунул голову и на несколько вдохов задержался под водой. Как хорошо! Утренний воздух встретил влажную кожу ласковым покалыванием, и последние клочки тумана, стоявшего перед глазами, рассеялись. Любопытно, в какой момент исчезла Вуаль? Я помню, что вызвал её сразу по выходе из реки, и до дома доктора она оставалась на месте. Кажется, и потом... Хотя, после первого глотка «искорки» я мог и не заметить изменений. Да, похоже, Вуаль разорвалась в промежутке между началом возлияния и тем моментом, когда я решил отправиться спать. Кстати, синяки на локтях получились — загляденье!... Нет, больше никакой выпивки! Оправдание только одно: всё же это было, большей частью, лечение... Ополоснуться, что ли? Недолго думая, я черпнул ведром из лохани и опрокинул воду на себя.

А-ах!.. Наконец-то я почувствовал себя человеком! Что ж, пока день складывается если и не замечательно, то вполне пристойно. Я взъерошил пальцами короткие вихры волос на висках и подставил лицо мягкому утреннему солнышку. Так, завтракать, пожалуй, не хочу, но в обед следует перекусить поплотнее...

В воздухе, словно лужица, разлилась свежесть. Особенная свежесть — так пахнут косы реки, в которых колышутся жёлтые кулачки кувшинок. Так пахнет серебристая чешуя ряби на поверхности воды. Так пахнет свобода следовать назначенному Пути... Прохладное дыхание студило лоб, принося покой и умиротворение телу, но не духу. Та-ак, что у нас тут такое?

Тонкая фигурка скользнула между Пластами, выбираясь на воздух. Узенькие плечи, острые коленки, плоская грудь. Совсем девчонка, или... Не совсем девчонка. Длинные пряди русых волос отливают тинной зеленью. Кожа очень светлая, но не прозрачная, а больше похожая на молочно-серебристый перламутр раковины. И глаза... То ли голубые, то ли серые — текучие, как сама вода...

Она не озаботилась одеждой. К чему? Её дом — в сотне шагов, и там она примет совсем иной облик. Водяница. Или — скорее водяничка. Что же тебе нужно, милая?

Отчасти, конечно, я сам был причиной её визита. Раскрыться перед обитателями реки — всё равно, что объявить: здесь и сейчас право казнить и миловать принадлежит совершенно другому лицу, нежели прежде. Пусть я подходил под такое определение только условно, в силу злой шутки Судьбы, но... Раз уж заявил о своих правах, изволь выполнять и причитающиеся тебе обязанности! Например, принимай официальную делегацию...

Озёрца глаз поймали мой любопытствующий взгляд, и существо, принявшее облик девочки, опустилось на землю передо мной.

— Дозвольте сказать, dan-nah[12]! — Голос звонкий, но чуть хрипловатый — не след водяному созданию разгуливать по летней жаре.

— Говори, — милостиво разрешил я.

— Простите дедушку, dan-nah!

Дедушку? Ах да, водяник...

— Ты пришла просить за него? А что же он сам? — Я грозно сузил глаза.

— Дедушка очень болен, вы же знаете... — Она старалась говорить жалобно, но меня эта имитация чувств только позабавила.

— Вообще-то он виноват — ни к чему было озорничать, словно дитё малое...

Водяничка закивала:

— Виноват, виноват! Простите его, неразумного! Всех нас простите — не уследили, не подсказали...

— Никто и не мог знать... Но это не повод, чтобы топить рыбаков! — сурово закончил я.

Она смешно сморщила носик:

— Да где ж это видано, чтобы гном рыбу удил? Вот дедушка и осерчал...

— Осерчал? — ехидно переспросил я. По большому счёту, водянику наплевать, кто плещется в принадлежащей ему реке, но нежить с холодной кровью падка на подарки. Стало быть, Гедрин не задобрил Хозяина Реки...

Водяничка поняла, что сболтнула лишнего, и растерянно захлопала ресницами:

— Ой, простите, dan-nah, совсем не умею по-человечьи говорить...

— Предлагаешь перейти на Старший Язык? — улыбнулся я.

Она испуганно замотала головой, и было отчего: любые обещания и клятвы на Старшем Языке имеют силу полновесных заклятий...

— Недостойна такой чести... Не гневайтесь, dan-nah!

— Итак, дедуля осерчал? Наверняка за то, что гном не принёс дар реке, не так ли?

— Э... — По перламутру щёк пробежал розовый всполох.

— За это я не буду осуждать твоего дедушку. Дар — дело важное, не мы эту традицию установили, не нам её и отменять... Но он превысил отпущенные ему вольности! Перевернул лодку? Хорошо, это не так уж страшно. Но зачем же было топить гнома и того, кто бросился ему на помощь?

Водяничка опустила голову.

Поведение речной нежити в самом деле было странным. Положим, утопить незадачливого рыболова — вполне в духе водяника, пусть и чересчур жестоко. Но мешать спасению? Нет, это ни на что не похоже! Если один человек бросается на помощь другому и делает это не из корысти, а по велению души (или, точнее, не сомневаясь и не рассуждая), ни одно нейтральное магическое создание не станет препятствовать. Если пребывает в здравом уме и свободной воле. Стало быть, кто-то велел Хозяину Реки напасть на меня. Кто-то, способный управлять духами природы. Есть над чем задуматься... И главное: зачем всё это было проделано? Чтобы вызнать подробности моей личной жизни? Ха! Даже эти бездушные рыбины не смогли понять ВСЕГО, куда уж стороннему наблюдателю, тем более что вспышка Силы должна была ослепить Око не хуже, чем солнце слепит глаза. Жаль, что мои мысли в те минуты были далеки от анализа ситуации — мне наверняка удалось бы обнаружить инициатора купания... Ну да ладно, оставим всё как есть. Если некто любопытствующий не удовлетворён, он продолжит попытки вывести меня на чистую воду, и, возможно, в следующий раз (ну, хотя бы через раз) я смогу поймать проказника с поличным...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});