Граф Соколов — гений сыска - Валентин Лавров

— Ходьбы, если вам, господин начальник, тот околоток знаком, всего ничего. Пять минут туда, пять минут взад. Вышел я на крыльцо, а там возле дверей входа одноглазый черт (это в шутку я его так называю) — дворник Артем пыль метлой гоняет. Я ему, между прочим, говорю: “Супруга моя на кушетке отдыхает с книгой писателя Чехова, а я вот за арбузом бегу!” И тут же ходу — желание Аннушки выполнять. Я на ногу спорый. Минут десять всего отсутствовал — спешил любимой жене удовольствие доставить. Купил арбуз в полпуда — четыре гривны не пожалел. Еле доволок. Вертаюсь домой, а возле крыльца Серебрякова — это художница из третьей квартиры. “Милости просим, говорю, отведать! Приглашаю к нам в гости!” Подходим к дверям, а из-под их — вода потопом. Поставил я арбуз на лестницу и стал в дверь долбить. И художница кулачком старается, помогает. Стучали, стучали — молчок! Крикнул я дворника Артема, тот ломиком дверь — раз! — а там в ванне в натуральном виде в воде с головой Аннушка, а ейные ножки наружу пятками сияют.

— Супруга уже мертвая? — спросил Соколов.

— Так точно, ваше превосходительство! Мы ее быстренько, значит, из воды достали, качали, качали — только вспотели зря! Как же я теперя жить буду? Нет в жизни счастья без Аннушки!

— Состояние какое осталось после Анны?

Шитиков неопределенно пожал плечами:

— Как сказать, есть малость... Тысчонок сто пятьдесят.

— Жизнь Анны застрахована?

— Слава тебе, Господи! В прошлый понедельник в обществе “Заботливость” застраховал ее, так, малость — двести тысяч. Да разве моему горю деньгами поможешь? — протяжно, вибрируя голосом, вздохнул он.

— Завещание на вас записано? А когда составили его?

— Да в прошлый понедельник.

— Удивительная предусмотрительность!

— Сама она настаивала, сердце, поди, чувствовало!

— Как давно в браке состоите?

— Венчались-то? А как раз на день Иоанна Богослова, то есть восьмого мая. Такая промеж нами любовь чувствительная была, что все вокруг завидовали, а всего и пожили вместе малость — три с половиною месяца. Уж слюбились мы крепко!

Тем временем Жеребцов протянул разрешение на похороны:

— Пожалуйста, Григорий Исаевич!

Гости нежданные

Когда Шитиков, кланяясь и расшаркиваясь, удалился, Соколов начал в глубокой задумчивости мерить шагами кабинет. Появившимся Кошко и доктору Павловскому сказал:

— Совпадения странные и весьма подозрительные.

Женат этот дядя всего ничего, записывает на себя громадное состояние жены и тут же страхует ее жизнь на максимальную сумму — двести тысяч. А дни этой жизни, как выясняется, уже сочтены: двадцатипятилетняя здоровая женщина погибает самым странным образом.

Кошко вздохнул, понимающе кивнул головой:

— Вполне согласен с тобой, Аполлинарий Николаевич. Мы внимательно осматривали и место происшествия, и тело убитой — ничего подозрительного не обнаружили.

— Жертвы насильственного потопления всегда отчаянно борются за свою жизнь, — заметил Павловский. — Они заставляют сильно повозиться убийц, прежде чем те сделают свое страшное дело.

Жеребцов пробасил:

— Ее тело чисто, как ангельская душа, — ни ссадины, ни синяка.

Соколов повернулся к Павловскому:

— Григорий Михайлович, можно ли на вскрытии по состоянию внутренних органов различить насильственное утопление от ненасильственного?

— Увы, современная наука до таких тонкостей еще не дошла! У Анны Шишковой при наружном осмотре были обычные признаки утопления: вокруг рта и носа розоватая мелкопузырчатая пена, кожные покровы в результате спазмов капилляров бледнее, чем обычно, увеличение объема легких... Очень похоже, что смерть наступила во время обморока, когда Анна брала ванну. Она была на третьем месяце беременности. А в таком состоянии женщины порой на краткое время теряют сознание. Дело обычное! А тут подобное случилось в ванне. Роковое совпадение!

Соколов уже принял решение. Он твердо произнес:

— Когда множество трагических совпадений клонится к выгоде одного человека, то на него пора надевать наручники. Пока мы не выясним, как умерла Анна, это дело закрывать нельзя. Тем более, что этот тип чего-то недоговаривает, крутит. Неуместно свою нежность к покойной подчеркивает.

— Мы должны руководствоваться фактами, а не эмоциями, — возразил Кошко. — А факты не говорят о виновности Шитикова.

— Значит, эти факты плохо искали. Нанесем визит безутешному вдовцу! Галкин, заводи свою драндулетку.

...”Рено” рванул по бульварному кольцу.

Следственный эксперимент

Когда сыщики ввалились в квартиру Шитикова, тот остолбенело разинул рот. Соколов голосом провинциального трагика произнес:

— Есть сведения, что вашу супругу убили бандиты знаменитой шайки Ласенера! Проведем следственный эксперимент, и вы, сударь, нам поможете. Задвигайте штору, осмотрим покойную. А то возле окон любопытные толпятся.

Шитиков вздернул нос:

— Не позволю! Уже осматривали. И потом, как мужу, мне неприятно, когда на мою голую жену посторонние мужчины смотрят. Я ревнив до безумия, я...

— Мы не посторонние, мы полицейские. Раздевайте труп!

Бедную Анну, лежавшую на столе в дешевеньком сосновом гробу, подняли чужие руки, сняли с нее кисейное подвенечное платье. Еще не тронутое разложением тело сохраняло прелестные формы нерожавшей женщины — крепкие мячики грудей, стройные ноги. Соколов тщательно осмотрел тело — оно было поразительно чистым, только на левом локте легкая ссадина.

— Господин Шитиков, проводите нас в ванную!

Сыщики вошли в небольшую продолговатую комнату.

Справа — крошечная раковина в форме ракушки, у торцовой стены — небольшая, только для сидения, ванна.

— Легче утопиться в луже, чем в этом тазике! — удивился Соколов. И с усмешкой взглянув на Шитикова, добавил: — Сейчас, сударь, вы получите возможность снять с себя все подозрения в смерти вашей супруги. А эти подозрения, признаюсь, меня терзают. Вы, помнится, сами вынимали супругу из ванны?

— Безусловно! Хотел привести в чувство. Мне помогали художница Серебрякова и дворник Артем.

— Вода в ванне была теплой?

— Какой чудак полезет в холодную? Таких не встречал.

— Когда вы уходили за арбузом, супруга собиралась мыться?

— Нет! Мне даже непонятно, зачем она полезла в воду.

— Прекрасно! Включайте газовую водогрейку и заполняйте теплой водой ванную — Соколов взглянул на циферблат своего золотого “Павла Буре”.

Кровь вдруг отлила от лица Шитикова. Он торопливо чиркнул спичку, сломал ее, еще раз — горелка вспыхнула, нагревая воду, заключенную внутри колонки в металлическую спираль. Минут через пять Шитиков крутанул кран. Соколов подставил под струю палец.

— Рано, вода еще холодная.

Только минут через десять вода нагрелась, еще десять минут ушло на заполнение ванны. Кошко приятно заволновался. Жеребцов улыбался. Соколов произнес:

— Господин Шитиков, пожалуйста, разденьтесь и сядьте в ванну. Нет, исподнее снимать — лишнее.

Шитиков сел на ягодицы, поджав под себя ноги. Торс выше плеч возвышался над краем ванны. Он вопросительно взглянул на Соколова. Тот приказал:

— А теперь покажите то положение, в котором вы застали Анну. Только руками себе не помогайте.

Сколько Шитиков ни ерзал задним местом по дну, сколько ни сопел, так он и не сумел с головой погрузиться в воду: форма ванны была такой, что, даже потеряв сознание, в ней утонуть было невозможно.

Соколов с любопытством наблюдал эту картину. Потом вонзил стальной взгляд в Шитикова:

— Как же твоя жена успела за десять минут утопиться? Тем более в такой ванне? Может, любезный, покажешь, как ты топил супругу?

Тот резко поднялся, разбрызгивая воду, и вылез из ванны:

— Коли, господин полицейский, на меня есть доказательства, судите, а так просто подвергать себя, невинного, оскорблениям я решительно не позволю!

У Шитикова отобрали паспорт и подпиской обязали о невыезде. Похороны несчастной Анны состоялись на другой день.

Разгадка

Минула неделя. Вдовый Шитиков начал обивать пороги высших московских сановников, требуя прекратить “угнетение” его личности. Он сумел пробиться на приемы к городскому голове Гучкову, к градоначальнику генералу Адрианову и добрался до Бордевы — начальника управляющего канцелярией генерал-губернатора. Кошко получил нахлобучку от начальства “за самоуправство”, вернул паспорт Шитикову и снял с него ограничения на передвижение.

Разгадка (окончание)

В тот же день вдовец понесся на Лубянку в дом номер один — оформлять в обществе “Заботливость” свои двести тысяч рублей страховки. Согласно правилам, процедура оформления продолжалась тридцать дней.