Четырнадцатые звездные войны - Гордон Диксон

свете я увидел, что мой шурин мертв.

ГЛАВА 14

Меня нашли вскоре после восхода солнца, но не френдлизцы, а кассидиане. Кейси Грим ударил во фланг наступающим войскам Севера, опрокинул их и начал преследовать по всему фронту. И всею за сутки отряды Френдлиза, полностью обескровленные, вынуждены были капитулировать. Гражданская война между Севером и Югом Новой Земли была закончена полной победой кассидиан.

Но меня это не беспокоило. В полубессознательном состоянии меня доставили в Блаувейн, в госпиталь. Излечение мое несколько затянулось, так как рана оказалась запущенной и я потерял много крови. Положение еще ухудшилось моим ужасным моральным состоянием.

Чтобы немного привести меня в чувство, врач сказал мне, что фельдфебеля, который совершил то гнусное убийство, взяли в плен и после недолгого разбирательства расстреляли за нарушение Кодекса Наемников. Но что это могло изменить? Ведь я не смог уберечь Дэйва!

Я чувствовал себя, как часы, которые только недавно сломались. Они уже не могут показывать точного времени, но если их поднести к уху и немного потрясти, то можно было бы что-то и услышать. Я сломался, сломался внутренне. И даже известие, пришедшее из «Интерстеллар Ньюс Сервис» о моем зачислении полноправным членом «Гильдии», не могло ничего изменить в моей жизни. И тогда меня послали на Культис, на одну из планет Экзотики, для лечения.

На Культисе мне пообещали быстрое выздоровление, если удастся выбрать способ, которым меня можно будет вылечить. Дело в том что они не могли в моем случае применять свою власть. Основная их философская концепция заключалась в том, что они не могли использовать силы их собственных личностей для проникновения в психику других индивидуумов. Они могли только предлагать идти по тому пути, который был бы желателен для успешного излечения.

И инструмент, который они выбрали в качестве указателя направления, был достаточно могуществен. Это была Лиза Кант!

— Но ты же не психиатр! — изумился я, когда она впервые появилась передо мной. Определенно, в ее присутствии я глупел, говорил резкости и легко раздражался.

— Но откуда тебе известно, кто я?— усмехнулась она.— Ведь с нашей последней встречи на Фриленде прошло столько лет, а ты даже не спросил, чем я занималась все это время. Так вот, знай, все это время я была студенткой и изучала психологию в одном из Университетов Культиса.

— Значит, ты в самом деле психиатр?

— И да, и нет! — спокойно ответила она. Внезапно она улыбнулась мне.— В любом случае, как мне кажется, психиатр тебе не нужен.

Когда она сказала это, я понял, что это была моя мысль, мысль, которую я всячески старался от себя гнать. «Но если она это поняла так быстро, значит, она может все знать обо мне!»

— Может быть, это и правда,— усмехнулся я.— Может быть, мы сможем немного поболтать!

— Не возражаю,— просто сказала она;

— Почему Ладна думает, что ты... что ты могла... в общем, что ты должна была навестить меня?

Не просто навестить тебя, а работать с тобой,— поправила она меня.

Она была не в одежде Экзотики, а в простом белом платье. Ее голубые глаза показались мне гораздо более голубыми, чем я помнил. Внезапно она метнула в меня острый, как отточенное копье, взгляд.

— Потому что он верит, что я — единственный человек, кого ты можешь послушать.

Взгляд и слова потрясли меня. Я понял, что эта девушка для меня значит.

Прошло несколько дней. К тому времени я, пробудившийся и настороженный, использовал свою способность смотреть и увидел, что делали со мной люди Экзотики. Я постоянно жил как бы под тенью, искусно сплетенной общим давлением, давлением, которое не предназначалось для управления моим поведением, но которое постоянно вынуждало меня самому держать рукоять своего существования и направлять свою жизнь в определенную сторону. Вероятно, на структуру, которая составляла мою сущность, влияло окружение — стены, люди и все,что угодно. Все это вынуждало меня жить... не просто жить, а жить активно, полно и радостно.

И Лиза была частью этого.

Я начал замечать, что я пробуждаюсь от депрессии, благодаря ее голосу, смеху, запаху. Все это оказывало максимальное влияние на мои развивающиеся чувства. Я не думаю, что Лиза воспринимала себя как часть обстановки, продублировавшей ожидаемый эффект. Я думал, что Лиза, как и я, была влюблена.

Женщины не доставляли для меня сложностей с того момента, как я покинул дом дяди и осознал свою власть над умом и телом. Особенно красивые, в которых был часто голод в любви и которые очень часто покидали меня, так и не поняв, что их ко мне притягивало.

Но до Лизы они все, красивые или нет, немного поломавшись, уходили, ничего не знача для меня. Это было так, словно они были певчими пташками, но стоило им только продести у меня ночь, как они превращались в обыкновенных воробышков, а их необыкновенное пение превращалось в обычное чириканье. Но потом я понял, что ошибался. Это я делал их такими. Благодаря мне, моим словам, они мгновенно вспархивали, и мы парили вместе в чудесном замке, построенном из света и воздуха, обещаний и красоты. Им всегда нравился мой замок. Они прибывали туда радостными, на крыльях моего воображения, и я сам верил, что мы будем вечно парить вместе. Но позднее, в свете дня, я приходил к выводу, что свет померк, а наша песня нудна! Женщины уже не верили в мой замок. Они находили, что это безумие с их стороны— предаваться мечтам. Возможно, они были такими же сухими логиками, как и мой дядя Матиас.

Но Лиза не оставляла меня, как другие. Мы постоянно сталкивались с ней на протяжении недолгого времени. Она парила со мной и парила сама. И тогда, впервые, я узнал, почему она не падает на землю, подобно другим. Это потому, что у нее был свой собственный воздушный замок, и она не нуждалась в моей помощи, чтобы оторваться от бренной земли. Она летала сама, при помощи своих собственных крепких крыльев.

Конечно, се замок отличался от моего, и я решил идти с ней до конца жизни. Но она остановила меня.

— Нет, Там,— сказала она.— Еще нет.

Ее «нет» могло означать « не в данный момент» или « не завтра». Но, взглянув в ее изменившееся лицо, в се глаза, я увидел, что что-то похожее на закрытые ворота стояло между нами.

— Энциклопедия?— спросил я.— Ты хочешь, чтобы мы вернулись и работали там? Правильно? Попроси меня снова.