Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского - Александр Летуновский

Сергий, заметив, что митрополит заинтересовался его замечаниями об общежитии, решил развивать эту тему:

— Теперь на Руси воздвигается много новых монастырей и во всех устанавливается особожительство братьев. Однако это не соответствует понятиям истинного, строгого монашества, которое предусматривает полное отречение человека от мира, следовательно, от всякого стяжания, от всякой собственности.

— Каноническое правило предписывает: «монахи не должны иметь ничего собственного», — добавил митрополит Алексий. — Надо, чтобы было как в первоначальной общине всех христиан, никто ничего не называл своим, но всё у всех было общее, иначе неизбежны между людьми распри и ссоры, как говорят святые Василий Великий и Иоанн Златоустый, и невозможно между людьми единодушие, как говорит Феодор Студит.

Видя полное совпадение мыслей и взглядов, Сергий решился и предложил:

— Владыка, вводить надо в наших монастырях общежитие.

— Я так же мыслю, — согласился митрополит. — Пришло время восстановить истинное, строгое монашество. Однако большинством монахов это не будет встречено с готовностью и радостью. Чтобы подействовать на них, придётся нам прибегнуть к авторитету Патриарха, который бы своим голосом верховного пастыря Русской Церкви подтвердил и одобрил наше благое предприятие. Для того я смогу получить его благословение.

Прозвучали три удара в било, призывающие братьев на вечернюю молитву. Митрополит Алексий и игумен Сергий направились в церковь, за ними потянулись из своих келий все насельники обители. В тот вечер службу в уединённой лесной обители совершал сам митрополит. После окончания службы и завершения всех дел святитель Алексий и игумен Сергий вернулись в келью. В эту ночь они не сомкнули глаз и до утра вели беседу. С тех пор они часто встречались, и святитель нередко советовался с игуменом обо всём, что касалось церковных дел. Вместе делили и радость, и горе, вместе служили Церкви и родной земле. Тесная дружба соединяла их до конца жизни.

«Не Спасской обители, созданной усердием и богатством Великого князя, суждено было сделаться главною и знаменитейшею в ряду всех обителей московских, а обители, основанной трудами и слезами, и молитвами смиренного инока Сергия. В этом отношении судьба Свято-Троицкого Сергиева монастыря имеет большое сходство с судьбою монастыря Киево-Печерского, точно так же, как в житии самого Сергия будто повторились некоторые черты из жития Феодосия Печерского» — так писал Митрополит Московский и Коломенский Макарий в многотомном труде «История Русской Церкви».

Всё больше людей посещали Сергиеву обитель, чтобы получить у её дивного игумена защиту, помощь, добрый совет или спасение. Постепенно по всем окрестностям распространилась молва о чудесах и знамениях, в которых проявляла себя благодать Божия. Эти великие дела Сергий совершал тихо, как «святое послушание», возложенное на него Господом. Приходившие к нему вместе с водой из его дивного источника получали утешение и ободрение. Возвращаясь в свои края, они по каплям делились святой водой с другими. О некоторых чудесах угодника Божия Сергия поведал нам его ученик Епифаний Премудрый.

Была поздняя осень. Листья облетели, днём моросили дожди, а по ночам становилось холодно, по небу ползли тучи, предвещавшие снег, дул холодный ветер — предвестник заморозков.

В поселении, затерявшемся в лесной глуши на берегу маленькой речки, было всего семь домов. Все небольшие, приземистые, в два-три окошка, крытые соломой. У каждого дома хозяйственные постройки. Поселение появилась недавно, потому в нём ещё не было заборов.

Из дома, стоявшего на самой окраине, вышел мужичок средних лет, по-крестьянски крепкий. Пробежав под моросящим дождём, зашёл в соседний дом.

В сенях, освещаемых лучиной, на обрубке бревна сидел хозяин дома Еремей. Толстая холщовая рубаха не скрывала его худобы. Лицо было серого цвета, большие глаза полны печали, борода всклокочена. Натруженными жилистыми руками он ремонтировал старенький хомут.

Скрипнула дверь, в сени проник сырой холодный воздух, и вместе с ним вошёл сосед. Еремей мельком взглянул на него.

— Входи, Иван, входи.

— День добрый.

— Здоров был, — отозвался Еремей и, как бы извиняясь, добавил: — В избу не зову, там жинка с дитём мается.

— Аль ехать куда собрался? — спросил Иван, взглянув на хомут.

— Да говорю ж, дитя занемогло, — ответил Еремей, не прерывая работы, — к знахарке ехать надобно. Тут верстах в пяти новая деревенька построилась, говорят, там знахарка есть.

— А нашу знахарку призывал?

— Призывал, — Еремей махнул рукой, — да толку что, не помогла. Говорит, молиться надо поболее, Бог и поможет.

— А не съездить ли тебе в обитель к отцу Сергию? Народ сказывает, он людям помогает. К нему с чем только не идут, он всех принимает, и каждый находит у него, что

ищет: страждущий — утешение, благочестивый — наставление, бедный — милостыню, а больной — здоровье. Каждому скажет слово нужное.

— Мне не слово надобно! У меня дитя хворает.

— Были в обители Сергиевой и чудеса, и знамения разные. Вон прошлым летом, в засуху, сотворил он источник чудный. И водица там не простая — утешение и ободрение даёт людям. Болящие пили ту воду и по вере своей здоровы становились. А пошто ты думаешь, в округе столько леса дремучего повалили да деревни и сёла поставили? Это люди всё к святому месту ближе жить хотят, ближе к святому человеку — отцу Сергию. Вон, видел, какую дорогу пробили, по ней не то мужики, но и бояре Сергия навещают.

— Бояре, говоришь? — Еремей, прервав работу, посмотрел на Ивана. — Тут мужик давеча проходил, шёл из обители, так он сказывал, всё там худостно, всё нищетно, всё сиротно, в обиходе братьев столько же недостатков, сколько заплат на сермяжной рясе игумена.

— Был я там и всё то видел, — в голосе Ивана прозвучала обида. — Видел и другое: все иноки приветливы к пришельцам, каждый делает своё дело, каждый работает с молитвой. Люди, которые тянутся к обители и селятся возле неё, ближе к молитве, к святым людям, ищут не золотые купола да богатые одежды иноков, а благодать Божию. Святые места ангелы небесные берегут и от всякой нечисти охраняют, а её вон сколько прёт с тёмной стороны.

— С какой ещё тёмной? — переспросил Еремей.

— С той, где солнце западает, с западной, откуда вороги разные на нас прут, где русских людей силой заставляют принимать чужую веру латинскую и чужие обычаи, откуда мы с тобой сюда бежали.

— То верно говоришь.

— Вот русский человек и тянется к Господу, который объединит нас, спасёт и защитит. Не о том ли мы с тобой толковали, когда решили сюда переселиться, чтоб к Богу

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});