Америка, Австралия и Океания - Диего Ланда

Идея, что вначале была лишь беспредельная вода, из которой чудесным образом поднялась земля, придает этим сказаниям высшее космогоническое значение, чем легендам, в которых потоп происходит уже после создания мира. Идея об участии птиц в происхождении земли имеет мировое распространение: это — ветры, дуновение которых действует творческим образом на воду. Рядом с буревестником мы видим крылатую змею молнии; грозовая туча получает здесь творческий характер. Рей де ла Куэва чилотов покидает свою пещеру, чтобы разъезжать на морской лошади по волнам или подниматься на свой призрачный корабль. Он может добыть огонь трением своего хвоста. По сказанию пимов, земля создана пауком, который, будучи сам первым созданным существом, породил ее в своей паутине. В эту легенду перенесена сеть творения, которою мир был извлечен из первобытного моря. Быть может, отсюда исходит связь почитания рыболовной сети (с которой у гуронов ежегодно ради улучшения рыбной ловли обручались две девушки) с историей творения.

Добывание огня

Когда предание становится устойчивее, а быть может, также благодаря стремлению жрецов к разнообразию, место одного потопа заступает представление о мировых эпохах. Майясы считали в прошлом три эпохи, из которой две закончились моровой язвой, а одна бурей. Мир, в котором они жили, находился в четвертом периоде. Ацтеки признавали в прошлом четыре крушения, причинами которых были огонь, вода, буря и голод. Кроме того, у них через каждые 52 года тушились все огни и добывался новый трением дерева. Если бы это не удалось, солнце не взошло бы более, а все разрушающая вода распространилась бы по всему миру. Этого боялись и перуанцы при каждом солнечном затмении. О конце мира существовали предсказания, согласно которым нынешние виннебани думают, что будут жить только три поколения их; в связи с пророчеством о пришествии Мессии это еще недавно повело к политическим беспокойствам. П. Лисана сохранил нам следующее пророчество майясов:

В конце времен, так предназначено,Почитанию богов наступит конец,И мир будет очищен огнем.Счастлив будет тот, кто до этого доживет,И, сокрушаясь о своих грехах, раньше оплачет их.

Второй потоп облегчает задачу антропологии, заставляя человеческий род погибнуть весь, за исключением одной пары или даже одного человека. Эти последние часто вновь создают мир; согласно верованию толовов, души умерших превращались прежде в медведей, оленей и других лесных животных и таким образом созданы были животные. Это представляет, без сомнения, своеобразную форму регресса творения. И Ману, первый человек браманов, оставшись один в живых, создает собственной силой новые поколения.

От животных заимствуются маски, которыми прикрываются высшие божества неба, солнце и его сыновья, носители огня, луна и водяные боги, заботящиеся о земном творении. Им приписывается связь со сверхчеловеческим; отсюда развилось ясновидение в Перу и Мексике, предсказывавшее на основании движений и голосов животных. Многие странности в почитании животных объясняются тотемизмом, которым человеческие роды приводятся в близкое соотношение с животными и превращениями людей в животных, сказания о которых изменяются до бесконечности. Маска из северо-западной Америки, соединяющая черты человека и косули, относится к сказанию о происхождении этого животного из человека, намеревавшегося убить одного из божеств. Плоские камни из тамошнего аппарата шаманов изображают с одной стороны человека, а с другой рябчика, проглатывающего червяка. Птицы занимают при этом первое место. Поклонение медведю далеко проникает из Азии в Северную Америку и процветает всего более у эскимосов. До известной степени каждое охотничье животное считается священным. Многие «боги-животные» — не что иное, как фантастические олицетворения лесной дичи. Лишь по этой причине манданы могли почитать голову буйвола как высшее существо. Убив животное, там часто говорят длинные речи для оправдания себя и примирения с ним. Дакоты не любят, когда собаки гложут кости убитых животных, из боязни, что души их могут не вернуться и, таким образом, порода этих животных вымрет. Своеобразные представления о бессмертии и в Америке приводили к поклонению животным. Злые души ведут печальное существование в виде гремучих змей; души, не достигающие счастливых полей, переходят в животных и растения. Многие виды поклонения животным не так легко объяснить. Заячьи индейцы и луше почитают мускусного быка и полагают, что его помет делает неуязвимым; тиннехи Скалистых гор и индейцы «собачьи ребра» рассказывают то же самое о собаке. Волк создает вместе с луной землю и все живые существа или один вытаскивает их из бездны. Вера в змей по своему значению уступает только вере в птиц. Змею видали в реках, и поэтому она считалась водяным божеством; так как она меняла кожу, в ней видели символ возрождения. Здесь само собой обозначается сходство с молнией. Легенда о рогатых змеях рассказывалась у гуронов. К ней близко подходит перуанская легенда о змеином царе, стерегущем сокровища. Там, куда проникало христианство, змей преследуют. Приверженность св. Павлу, которая выражается в наименовании многих мест Сан Пабло, находится в связи с его качеством охранителя от змей. Мексиканцы верили в баснословное животное Агуицотль, живущее в глубине воды; они почитали его и представляли себе в образе, напоминающем восточноазиатского дракона. В виде молнии змея сопровождает птицу — бурный ветер и, зарождаясь в оплодотворяющих ливнях, может делаться символом плодородия. Мексиканский государственный герб и до сих пор еще сохраняет это сочетание. Лягушка встречается в бесчисленных пластических изображениях, в особенности в толтекском круге. Черепаха то выступает носительницей мира, то ныряет во всепокрывающее море, чтобы достать со дна ил для создания новой земли, что также является мифом, распространенным по всему миру. По указанию Лонга, у омагов в начале этого столетия была большая морская раковина, которая в течение многих поколений переходила по наследству в их племени. Для нее была воздвигнута особая хижина, покрытая шкурами, нечто вроде храма, и она ни в коем случае не должна была касаться земли. Перед началом войны ее вопрошали, как оракула. Тогда отрезывали кусок повешенного над нею табаку и давали его курить знахарю. Тем временем кто‑нибудь из присутствующих прикладывал ухо к раковине; если он слышал какие‑либо звуки, предвещание считалось благоприятным.

Первопредки — мифологические персонажи индейцев Южной Америки

В богатой животными Южной Америке редко приходится слышать легенды о них. Гвайянские индейцы верили, что у животных была душа. В новейшее время Эренрейх сообщил несколько типичных басен о животных у карайясов, но даже и они кажутся нам достаточно знакомыми. Девушка-лебедь наших сказок, волк-оборотень, состязание между оленем и черепахой давно известны бразильским индейцам.

Переходя к поклонению растениям, мы замечаем, что вера в мировое дерево существует и в Америке. Алгонкинский герой Менабушо во время потопа спасся на дереве. Но он — бог света и грома, живущий на востоке, и поэтому тождествен со «старым небесным человеком», Танне караибов, который, расставаясь с людьми, обещал возвращаться, чтобы переносить их души с верхушки священного дерева на небо. Сваи из священного дерева находили применение у североамериканцев в виде символов высших божеств. Части растений служили амулетами и волшебными средствами. Семена некоторых трав, брошенные в огонь, вызывали, по мнению чолонов, жесточайшие бури.

Камни своеобразной формы почитались под видом громовых стрел. В Мексике не было ни одной деревни, где не поклонялись бы такому идолу. Доисторические топоры, наконечники копий или ножи называли также громовыми стрелами и верили, что они произошли от молнии. Шнурок из бус, который надевали на шейку перуанских ваз, напоминает почитание горшков у малайцев. С мировым потопом связывалось почитание гор. На высоких скалах обитали злые и, редко, добрые духи. Речных духов, пока лодки проходили через опасные места, путали адским шумом. Лукавые духи со смертельным взглядом населяли леса. То страшными, то покровительственными казались эскимосам береговые духи. Пускаться далеко в море в виду духов, которые жили на поверхности и в глубине, считалось доказательством мужества. Там жили большие «кайяряки», которые могли вызывать бурю. Кроме того, существовали «конгенсотекиты», морские люди, которые с удовольствием едят лисьи хвосты, и огненные «игнерсоиты» на берегу или утесах, которые задерживали рыболовов и делали их своими товарищами.

За немногими исключениями все индейцы верили в бессмертие души и в жизнь в надземном и подземном мире. Отличие души от тела выражают сравнением с дыханием и тенью. Душа была просто человек, сделавшийся невидимым, сохранивший еще много свойств живого человека, что достаточно доказывается погребальными обычаями. Идея, будто человек в другом мире продолжает жить так, как он жил в момент смерти, оказывала гораздо более влияния на военные и погребальные обычаи, чем мысль о награде и наказании. Человеку приписывались две души — одна духовная, которая уже при жизни может случайно покидать тело, и одна — остающаяся при теле, вызывающая жизнь, пребывающая в нем и после смерти и освобождающаяся от него только тогда, когда она призывается в другое тело. Души умерших блуждают вокруг в виде духов; к этому сводится главным образом усиливающаяся вера в привидения. Все индейцы верят в многочисленных духов, замышляющих только злое. Отчасти они могли быть первоначально душами умерших, но часто еще теснее связь их с мифологией.