Случайный знакомый. Другая страна - Усова Юлия

У Виктора в вездеходе нашлось всё. Он никогда не ездил на охоту без запасов. К встрече и мену он был готов всегда. И уж, конечно, нехитрым натуральным обменом шкурок он добывал куда больше, чем если бы охотился на пушного зверя сам. Да их, шкуры эти, ещё и выделать правильно надо. Возни полно, самому неохота, а местные жители на это большие мастера!

Обменяв шкурки ондатры на продукты, та же бойкая круглолицая Аня с такими же глазами-щелочками, как и у её подруг, заискивающе сказала:

— Однако водки выпить надо.

— Ну, надо так надо, — легко согласился Виктор.

Он достал две бутылки. Быстренько распив одну вместе с хантайками — «за знакомство», гости спросили разрешения половить рыбу неводом хозяев. Женщины изумленно переглянулись и принялись наперебой объяснять:

— Озеро плохой. Там рыб нет, один щука. Не ходи, не надо, давай лучше ещё водка выпьем.

— Нам и щука сойдет, — отмахнулся Виктор. — Давайте, давайте невод, красавицы.

Получив старенький бредень, мужики направились к озеру под дружное хихиканье женщин.

— А чего это они такое сказали — мол, рыбы нет, а щука есть?

Виктор ухмыльнулся:

— Чукчи эти тут зажрались, щуку за рыбу вообще не считают. Муксун, пыжьян, то есть лосось местный, северный, — это для них рыба. А щука так, мусор.

С первого заброса выловили пару небольших щучек. Не успели рыбаки во второй раз завести невод, как Виктор, оглянувшись через плечо, простонал:

— Ой, ё-ё-ё!

— Что случилось? — посмотрел в ту же сторону Володя и увидел, что к ним идет всё население стойбища. Вскоре стали слышны веселые вопли.

— Ну бот, — пояснил Витя. — Выпили по сто грамм, а завелись на ящик. Уезжать отсюда надо, а то пока вусмерть не перепьются и замертво не попадают, жизни нам не будет. И за речкой достанут, это я тебе гарантирую. Вот народ, за глоток водяры удавиться готовы.

Вытаскивать до конца невод не стали. Бросили его и спешно залезли в вездеход. Однако было уже поздно. Хантайки облепили машину и наперебой предлагали обменять на водку всё, что у них было, включая девичью честь. Одна на вид довольно молодая женщина ловко забралась на вездеход и просунула голову в наполовину открытый верхний люк. Она громко и назойливо предлагала купить песца за десять бутылок водки или три — спирта. Виктор попытался выдавить незваную гостью из люка, упираясь ладонью ей в лоб. Удалось это ему плохо. Хантайка верещала, стараясь укусить Виктора за руку и одновременно пробраться внутрь. Наконец её удалось вытолкнуть наружу, но делу это не сильно помогло. Агрессорша восседала на крыше вездехода, широко раскинув ноги, колотила кулаками по кабине и орала:

— Эй, русский, я хочу тебя за бутылку водки!

— Что будем делать, Вован? Я не вижу выхода, — немного испуганно произнес Виктор. — Они нас или порвут, или затрахают. А скорее всего и то и другое одновременно. Ну не вездеходом же их давить! Посадят ведь, как за людей…

— Дай пузырек, — протянул руку Владимир.

— Зачем?

— Дай, тогда увидишь.

Виктор дал ему бyтылку. Володя через стекло показал водку наседавшим северным дамам. Вскоре вес они сгрудились со стороны счастливою обладателя драгоценной бутылки и с вожделением на неё уставились. Стало тихо, замолчали все. Владимир приоткрыл дверь, изо всех сил бросил бутылку как можно дальше и крикнул Виктору:

— А теперь гони!

Вездеход взревел, развернулся почти на месте и рванул в сторону реки.

— Ну ты даешь! Я бы ни за что не додумался до такого.

— Вперед смотри, любитель меха и туземных женщин!

Домой они приехали поздно ночью. Всю дорогу молчали. Лишь в конце пути Володя задумчиво проговорил:

— А знаешь, Витек, мне их жалко.

— Кого?

— Их. Хантов. Мы пришли, нарушили многовековые устои, сломали им жизнь, споили их. Они же алкоголиками с первого стакана становятся, я слышал. А теперь они вымирают от водки и туберкулеза.

— Кто вымирает?

— Ханты.

— Ну ты даешь, Вовик! Это ж всё до нас было. Давно. Большие начальники решили тундру осваивать. А мы так, мелочь пузатая. И к тому же они сами водки просят, им в глотку никто насильно не льет. Так что мы тут ни при чём. Давай спать, и не мучай свою совесть. И вот что я тебе, Вова, скажу по-дружески: не пытайся быть умнее других. Не стоит.

Вскоре Володя Туров полностью освоился, и ему уже казалось, что он всю жизнь прожил здесь. «На северах», как он и сам начал говорить. Года через полтора его стали чуть ли не насильно гнать в отпуск — езжай, мол, отдохни как следует. А ему в отпуск ехать не хотелось. Владимир ни разу в жизни ни в каком отпуске не был и не мог придумать, что будет делать. Ехать домой, на родину, душа не лежала. Конечно, надо было бы мать повидать. Она писала, что скучает, что очень хочет увидеть своего Володю. Нов то же время наверняка пришлось бы встретиться и с Татьяной, а ни малейшего желания её видеть у него не было. Зато всё сильнее хотелось разыскать Оксану, про которую он никогда не забывал. Она даже снилась ему иногда. Правда, лицо её было неясным, в каком-то светлом тумане. После таких снов у Владимира надолго оставалось ощущение мягкого доброго тепла и смутной тоски. Но надежды найти Оксану у него почти не было. Не знал он, с чего начать. А главное — как и через кого, ведь практически ничего он про эту необыкновенную девушку не знал. Да и сама-то она помнит ли о нем?

Время для Владимира шло незаметно. Работа, дом, иногда сабантуйчики с Виктором и прочими коллегами, иногда рыбалка или охота. Рыбалку он любил больше. Вот, собственно, и все, из чего складывалась Володина жизнь. Ну, еще письма от матери. Читал он их со смешанным чувством. Приятно, конечно, было знать, что кто-то о тебе помнит и пишет, да и беспокоился он за мать — как она там одна? В то же время конверты эти с листками, густо исписанными мелким аккуратным почерком, были единственной ниточкой, связывавшей Володю с прежней жизнью, полной мелких неприятностей, сложностей и неразберихи.

Когда третий год его работы подошел к концу, в отпуск Владимира всё же прогнали, почти насильно. Сказали — по закону не положено без отпуска работать так долго. Перед ним встал сложный вопрос — что делать? Ехать в родной город или отправиться куда-нибудь на юга, к теплому морю? Или всё-таки на курорт, но с заездом на родину, чтобы мать не обижать? Не хотелось ему ни на южные курорты, где толпы народу, шумно и жарко, ни в свой город, где поджидала его хищная Татьяна.

Проблема «куда ехать» разрешилась на удивление легко и просто. Принять решение Володе помог все тот же вездесущий приятель Виктор, теперь уже бывший сосед по квартире. Он уже год как женился на бойкой хохлушке, крепенькой, как боровичок, — словом, очень похожей на него самого. Молодая семья получила отдельное жилье, и Витек переехал. А Владимир безраздельно хозяйничал на двухкомнатной жилой территории.

Витёк появился у Владимира на второй день официального безделья. Точнее, как обычно, вломился к другу с утра пораньше.

— Что ты за человек, Витя? — укоризненно пробормотал Володя, впустив гостя. — Нормальные люди ещё спят, а ты уже шастаешь. У тебя ж выходной, так какого ж черта ты сам не спишь и людям не даешь?

— Я, понимаешь ли, Вовик, жаворонок. Рано просыпаюсь. К тому же кто рано встаёт — тому…

— Я вот пытался. Ты знаешь, ничего не прибавилось, только спать весь день охота.

— Ладно, всё ещё впереди, твое дело молодое. Поймешь ещё, как жить надо. А не поймёшь — обратись к дяде Вите, я мигом научу.

— Так ты с утра пораньше меня учить приперся? Так я вроде еще не обращался.

— Ладно, уймись. Дело у меня к тебе. Ты вот недавно жаловался, что не можешь придумать, куда в отпуск поехать. Не надумал ещё?

— Не-а, — сокрушенно развёл руками Владимир. — Никак не решу.

Виктор заметно обрадовался:

— Слушай, так если тебе без разницы, куда ехать, то, может, ты мою просьбу выполнишь? Хочу попросить тебя заехать ко мне на родину. Я брату Серёге и племянникам шмоток накупил — обувь там, одежку. Сам знаешь — то, что здесь продают, на материке хрен купишь. А мне в этом году вырваться не удастся. Может, заедешь, завезешь? А может, и жену там себе подберёшь. У нас дивчины знаешь какие? Во! — И он показал, какие у них девушки, точнее, какие у них груди. Получилось нечто вроде пары немалого размера арбузов.