Банк - Всеволод Данилов

– Со мной-то проще. Я не из неженок. – Подлесный взглядом коснулся стула, ранее занимаемого Жуковичем. – А вот что с Флоровским? Позиция-то на нем.

– А вот по этому поводу ты и задержись, – предложил Забелин. – Для остальных – с завтрашнего дня высаживаемся в институте. И как там положено? Благодарю за службу.

Он дождался, пока Астахов и Дерясин покинули кабинет.

– Так что у тебя?

– Сами знаете. Заигрались вы, Алексей Павлович. Неужто и впрямь думали, что Онлиевский оботрется да отойдет? Мужские игры пошли. Боюсь, «закажут» Флоровского. Убить, пока не подпишет, не убьют. Но по печени постоять, так что инвалидом останется, это к бабке не ходи.

– С чего бы, пока он ответа не дал?

– Уже дал. Вчера его приглашали в АИСТ.

– И?..

– Послал.

– И ничего не объяснил? Не добавил?

– Добавил. Еще раз послал.

– Йес! – к изумлению Подлесного, взметнул руки неулыбчивый его руководитель. – Ах, Макс! Ах, молодчага! Все-таки сила! Откуда узнал?

– А меня тоже приглашали. Нач ихней безопасности.

– Перевербовывал?

– Он же мой бывший шеф… Да не зыркайте – отказался я. Хоть вы меня и за полное ничто держите. Но и я собственного дружка под стрелку бы не подставил. В общем, это серьезно – если Флоровский не сдаст подобру акции, случится «заказ». Намекнули почти открыто.

– Ан не случится. Ты немедленно запустишь информацию – Флоровский ничего продать не может. Даже если бы и захотел.

Он с удовольствием увидел, как лицо Подлесного, обычно бесстрастное, приняло обалделое выражение.

– А теперь запоминай внимательно. Потому что все, что сейчас скажу, – это не деза. На самом деле по документам все решения по продаже могу принимать только я один. Флоровский в этом деле пешка. Понятно?

– Куда уж понятней. Решили стрелку на себя перевести. А сами что, в бессмертных себя числите? Ведь под прямую наводку встаете?

– А ты на что? Урегулируй.

– Шутим. Счет-то на миллионы долларов. Если только – Курдыгов? Он ведь вам вроде обязан. А Онлиевский как раз вокруг чеченской трубы крутится.

– Ну вот и действуй. В конце концов, это твоя зона ответственности. А выйдет, не выйдет… Институт этот Онлиевский не получит.

В интонации, во всей фигуре его проявилось такое безразличие, что Подлесный решился.

– Алексей Павлович! Алексей! Верь! Все перерыли. Всех невропатологов и психиатров под ружье поставил. Знакомых по списку всякую неделю перетряхиваем. Во всех райотделах милиции установки лежат. Я уж грешным делом морги на предмет неопознанных трупов шерстить начал. Да и скажу – привыкай к худшему. Раз до сих пор не сыскалась – нет ее в миру. Зуб за два!

Он замолчал ошарашенно.

– В миру! – бешено повторил Забелин. – Ах я, затупина! Именно что в миру! – Подскочив, он поцеловал Подлесного и, оттолкнув, побежал из кабинета.

– Может, с тобой?! – понимая, что шеф его нежданно взял след, Подлесный побежал за ним.

– Делай что сказал! – донеслось снизу.

У него даже не хватило терпения припарковаться. Просто бросил машину, перегородив ею и без того узкую проезжую часть, и побежал в церковь.

– Где Татьяна Анатольевна? – насмерть перепугал он старушку, торгующую свечами в церковной лавке. И вслед за тем увидел ее, указывающую на фрески, рядом с молодым бородатым парнем – очевидно, приглашенным реставратором.

– Алексей Павлович! – Она благостно протянула навстречу руки.

– Где?! Помните, вот здесь? – прерывающимся голосом, напоминающе тыча пальцем в сторону чудотворной иконы, бормотал Забелин. – Богомолка!

– Ах та девочка! Да, как же! Нашла успокоение в Боге. Вот ведь как…

– Где?! – совершенно перестав владеть собой, Забелин с силой обхватил ее за плечи. – Татьяна Анатольевна, миленькая! Я вас очень люблю. Но – или где, или задушу, к чертовой матери!

Пальцы его и впрямь принялись передвигаться к шее.

– Так это она из-за вас! – поразилась Решечкина. Углом зрения увидела собравшихся в страхе вокруг них немногочисленных прихожан. – Опомнитесь. Мы в Божьем храме! – Она решительно вывернулась и быстро пошла из церкви. Следом, не сводя с нее глаз, шел Забелин.

На крыльце Решечкина болезненно потерла сдавленные плечи.

– Больная она. Оттого и обузой вам стать боялась. А Бог – он всех пригреет.

– Да без поповских штучек разберемся! Моя она! Татьяна Анатольевна, при всей к вам симпатии, развалю, к черту, все, что построил!

– Не богохульствуйте. И не поминайте врага человечества всуе. Грех это. Вот уж не думала. Надо ли тревожить девочку? Уж как ей трудно! Звонила мне вчера настоятельница. Отложили ей постриг. Земного еще много.

– Стало быть, не до конца постами ухайдакали. Где она, Татьяна Анатольевна? Поймите наконец – моя она. Если уж перед Богом – то жена она мне. И ей, кроме меня, никто сейчас не нужен. А от Бога вашего она и так не уйдет. Все мы ему достанемся.

– Боюсь, не все. Вам бы, Алексей Павлович, на исповеди облегчиться. Замусорена душа-то.

– Не сегодня, ладно?.. Имейте в виду – не скажете, теперь сам найду.

– Не скажу. А сама съезжу.

– Вместе поедем. Сейчас же!

– Ну уж нет. Сначала с реставратором закончу. Тоже Божий человек. А не уследишь – тут и обворует.

Зазвонил мобильный телефон.

– Алеша! Алешенька! – от непривычного, по-бабьи подвывающего голоса Натальи Забелин сжался в предчувствии беды. – Максичка!..

– Пропал?!

– Он же последние дни не свой был. Все уехать звал. А вчера и вовсе – заявил, что один уедет. Надрался. Чего-то понес насчет того, что с ним рядом опасно. Мол, Онлиевский на хвосте…

– Ты можешь быстрее?

– Не врал он, Алешенька! Я-то к Юрию Игнатьевичу с утра в больницу побежала. Даже не попрощалась. Думала, бросить опять решил… Консьержка только что позвонила. Его у подъезда при ней схватили и в машину кинули. Она выскочила, кричать стала. Ну, они ей предъявили, что какой-то РУОП и будто за мошенничество в казино. Да он же в казино месяца три не был. Господи!..

– Номер машины хоть?.. Ладно! Будь на телефоне!

– Спаси его, Алешенька! Ведь сам же втянул.

– Жди! – Забелин отключился.

– Несчастье? – чутко догадалась Решечкина. – Так езжайте. Я одна. Попробую что смогу.

– Скажите, что плохо мне без нее. Что нужна она мне. Не я ей. А она мне! Так и скажите! Вот для нее! – сунул ей связку ключей и, поцеловав поспешно в увядшую щеку, бросился на улицу, откуда давно доносились крики водителей прижатых им к бордюру машин.

– Скажу. Все скажу, – Решечкина задумчиво перекрестила его со спины.

Забелин ворвался к Курдыгову с охранником на плечах.

– Рвется, слушай! – не решаясь ударить странного, нетерпеливого посетителя, объяснился охранник. – Я ему говорю, кто ты? А он, понимаешь…

– Ступай вон. Все вон! – при виде исступленного вице-президента «Светоча» Курдыгов выбежал из-за стола. – Что случилось? Беда, да?

– Беда, Аслан, да! Помощь твоя нужна.

По мере того как Забелин сначала сбивчиво, а потом, приходя в себя, более связно, рассказывал о случившемся, Курдыгов мрачнел, стараясь не показать этого. В какой-то момент он нажал на кнопку, пробормотал что-то вбежавшему помощнику и продолжал слушать, огорченно причмокивая.

– Против Онлиевского, стало быть. М-да, неперспективно.

– Максим-то здесь ни при чем. Хвост распустил, так это просто меня прикрывает!

– Но ты-то. Сам-то понимаешь, что с тобой…

– Да не обо мне речь, Аслан! Да и ничего со мной. Я эти акции треклятые сегодня же на «Профит», мельгуновскую компанию, переоформлю и – некого, считай, заказывать.

– Но тогда? Денег нет, акций нет. С чем сам-то останешься?

– С собой, с собой останусь, Аслан! Иль мало? Не время сейчас. Разотрут ведь мужика.

– Это конечно. – Курдыгов подставил ухо вбежавшему помощнику, жестом кисти вновь отпустил. – Стало быть, мошенничество и впрямь предлог. Узнал, куда друга твоего увезли. Под Онлиевским они. Туда кривого хода нет.

– Ну так скажи хотя бы где. Я сам туда прямиком поеду!

– Не горячись, не мальчик! Вместе поедем. Все по закону сделаем. Только козырного туза с собой возьмем. – Он посмотрел с кавказской хитрецой, которую обычно старательно прятал под сшитым на заказ европейским, по последней моде, костюмом.

– Ну что? – Пышнотелый человек в накинутом на плечи мундире капитана милиции и с перебинтованным горлом глотнул еще стакан горячего молока, впихнул в себя бутерброд и с демонстративным пренебрежением посмотрел на двух молодых милиционеров. По их удрученному виду все и так стало ясно.

– Да все, как учили, делали, – горячась перед начальником, доложил старший по званию сержант. – По почкам от души постучали. В Лосиноостровский завезли. Ну как обычно: «Копай для себя могилу, сука. Кончать здесь будем». Но такая падла упрямая попалась. Не подписывает, и все. Хоть и впрямь кончай.

– Салажня вы. Фраерка развалить не умеете. – Под презрительным взглядом капитана милиционеры смешались. – Надо было в яму эту столкнуть и землицы как следует сверху присыпать. Чтобы уж в рот попадала. На этом не один сломался. Все самому приходится. Давайте его сюда, недоумки.