КГБ – ЦРУ: Кто сильнее? - Игорь Атаманенко

«Детектор истины» или «рентген души» оценивает не физиологические реакции организма, как это делает полиграф, а ответ самого мозга на предъявление определенных стимулов. Ответ представляет собой изменения биоэлектрических колебаний мозга, записываемых в виде энцефалограммы. А вот это не в состоянии изобразить «на заказ» никто. Другими словами, «детектор истины» обмануть невозможно.

Во время сеансов по декодированию кубинца на него надевали наушники, в которых звучал некий шум. С учетом происхождения Костаньеро, это был шум прибоя, что помогло экспериментаторам быстрее расположить к себе подопытного и достигнуть с ним психологического контакта. В шум были кодированы определенные сигналы, кубинцем не осознаваемые. Специальное устройство считывало энцефалограмму.

Сидя перед экраном телевизора, Костаньеро наблюдал проходящие ряды цифр, среди которых встречались слова или целые фразы. Увидев их, кубинец должен был нажать кнопку. Стимулы появлялись на экране с такой скоростью, что подумать о них Костаньеро не успевал, хотя его мозг моментально «клевал» на приманку. Наушники на голове кубинца, да и он сам, как и энцефалограф, и телевизор, — все было закольцовано в одну непрерывную цепь и подсоединено к ЭВМ, которая и выполняла основную работу, производя моментальный математический анализ энцефалограммы.

На стол специалистов ложились листы, которые непосвященным могли показаться набором бессмысленных символов. Вверху какие то овалы. Это так называемые кластеры сфер значимости в подсознании. По их расположению относительно друг друга ученые и определяли, какое место в психике Костаньеро занимала семья, какое — восприятие собственного имени, отношение к Кубе, к США, к убийству президента Кеннеди, а какое — к суицидальным наклонностям. Специалисты сопоставляли кластеры кубинца с кластерами других пациентов, ранее прошедших подобное тестирование, для того, чтобы безошибочно выбрать направление, в котором требовалось его раскручивать.

Электронная машина в течение получаса выдавала такие результаты изучения всех четырех личностей, скрывавшихся под физической оболочкой по имени Костаньеро, которые западным психоаналитикам открылись бы лишь после шести месяцев изнурительных сеансов исповедей.

Сложность в общении между русскоговорящими учеными и испаноговорящим подопытным состояла не только в переводе слов символов с русского на испанский. Взять и просто перевести слова символы нельзя.

Существуют не только языковые тонкости, но и разница в самом менталитете. Если для русского слово «трешка» ассоциируется с деньгами, то для кубинца это должно было быть «трехпесовой купюрой», что уже само по себе абсурдно, так как с детства воспринималось им как языковый символ «фальшивки».

* * *

Возможно, работы американцев по зомбированию людей так и остались бы тайной за семью печатями, если бы не прокол с Костаньеро. А накопленный нашими учеными во время экспериментов над клиентом органов госбезопасности Кубы и СССР опыт лег в основу успешно развивающихся сегодня отраслей современной психологии: компьютерной психодиагностики и компьютерного психоанализа, которые проводятся в Институте психоэкологии Российской академии естественных наук под руководством академика Игоря Смирнова.

…После экспериментов Костаньеро долгое время наблюдали в Институте судебной медицины им. Сербского, затем он был переведен в Казанскую спецпсихбольницу, где и теряются его следы.

…Старина Геслер последний раз был замечен на людях в 1993 году, когда он руководил штабом по переизбранию на второй срок президента США Джорджа Буша старшего. С тех пор о нем ничего не известно.

Его почитатели утверждают, что он продолжает вести жизнь анахорета на своем ранчо в штате Оклахома.

Злопыхатели придерживаются другого мнения: в конце концов Геслеру удалось провести аутозомбирование, и он покончил жизнь самоубийством, выбросившись из вертолета директора ЦРУ.

Глава шестая

Гонцы истины

Чем пристальней мы вглядываемся в события времён заката советской эры, тем очевидней становится нам, что самыми привечаемыми гонцами ИСТИНЫ были анекдоты о наших доморощенных политических лидерах. Из кухонь идеологических — редакций антисоветских изданий в Париже и Мюнхене — их десантировали радиоволнами в кухни всамделишные Ордынки и Покровки, Васильевского острова и Петроградской стороны. Анекдоты лёгкой конницей — уланами — летели впереди, пиками нанося ядовитые уколы, растлевая шеренги тех, кто был «не на параде, а к коммунизму на пути…». Анекдоты о советских правителях вторгались в психическую сферу строителей «светлого далека», как тати, и производили в ней роковые изменения. Да да, именно антисоветским анекдотам, где главными фигурантами были кремлёвские небожители, зарубежные апологеты буржуазного образа жизни и мышления отводили роль ударных отрядов, на которые возлагалась задача если и не уничтожить советскую власть, то подточить её фундамент, испачкать фасад, а там, смотришь, посыплется сначала штукатурка, а затем и стены…

Первые пять лет восьмидесятых, с 1980 г. по 1984 г. включительно, вошли в новейшую советскую историю как пятилетка «Трёх П» — Пятилетка Пышных Похорон. И открыл её главный идеолог Советского Союза Михаил Суслов, что само по себе очень символично, ибо с кончиной этого столпа кремлёвского ареопага, глашатая советского варианта коммунизма, забрезжила тень политической и идеологической смерти всего Союза ССР…

После смерти Брежнева на престол взошли, нет, — были вознесены на паланкинах, ибо сами уже едва передвигали ноги, — два ходячих трупа, Андропов и Черненко. Помните вопрос, якобы заданный армянскому радио: «Чем отличаются члены Политбюро от чемпиона мира по шахматам Анатолия Карпова?» Ответ: «Карпов ходит Е два, Е четыре, а члены ПБ ходят Е два, Е два…»

Несмотря на физическую немощь, Юрий Андропов и Константин Черненко чутко прислушивались к «вражьим голосам из за бугра» — передачам радиостанций «Голос Америки» и «Свобода», «Немецкая волна» и «Голос Израиля», в которых речь шла об их соматическом и психическом здоровье. Константин Устинович однозначно требовал, чтобы ему на стол (или на больничную койку?) непременно клали распечатку анекдотов, шуток и частушек, ему посвящённых. Это было вменено в обязанность начальнику приснопамятного Пятого управления КГБ СССР, прозванного в народе «охранкой» или «управлением политического сыска». Причём Черненко настаивал, чтобы о новинках забугорного фольклора его извещали заранее, ещё до того, как они выйдут на орбиту, то есть станут достоянием ушей советских граждан.

Пожелания дышавшего на ладан вождя выполнялись неукоснительно. Под предлогом борьбы с идеологической экспансией Запада в один из его форпостов, в Русский отдел редакции антисоветского журнала «Континент», издававшегося в Париже, в результате многоступенчатой хитроумной комбинации были внедрены два наших агента. Цель — «снять со сковороды свежеиспечённый анекдот о советском лидере и доставить его горячим к заказчику (к Черненко) ещё до того, как он будет миллионнократно растиражирован на московских и питерских кухнях, в подворотнях и очередях».

Приказано — сделано. Сотни тысяч долларов потрачены на то, чтобы инфильтровать наших агентов в интересующий КГБ объект — в редакцию «Континента», — и в итоге сегодня мы знаем, как создавались анекдоты о высших советских государственных и партийных державоводителях.

Процесс «анекдотостряпанья» или «анекдотопечения» скрытно был запечатлён на видеоплёнку и диппочтой доставлен из Франции в лубянскую синекуру, а затем в Кремль.

* * *

Итак, январь 1984 года. Париж. Русский отдел редакции журнала «Континент». Конференц зал амфитеатром. На электронном табло горящие буквы, которые складываются в фразу: «Важнейшим из искусств для нас является создание политических анекдотов». В зале человек двадцать. Кто то сидит, кто то расхаживает в проходах между рядами. Все присутствующие — бывшие члены Союза писателей и Союза журналистов СССР, в разное время и разными дорогами добравшиеся до Парижа.

На отснятом скрытой видеокамерой заседании в повестке дня один вопрос: «Почему Брежнев встречал гостей, лидеров иностранных государств в аэропорту, у трапа самолета, а Черненко встречает их в Кремле?»

То ли гноеточивый конклав заседал в понедельник, то ли «Моцарты политического анекдота» были с похмелья, но творческий процесс сначала не заладился.

Ведущий, «тамада» заснятой парижской обедни, в прошлом известный советский писатель, лауреат премии имени Ленинского комсомола Миша Хейфец, тщетно призывает собравшихся мастеров непечатного слова собраться с мыслями и предлагать свои варианты ответа на поставленный вопрос. Наконец, выйдя из себя, он истошно кричит: «Так чем же мы сегодня загрузим нашу ЭВМ?!»