The Мечты. Весна по соседству (СИ) - Светлая Марина

Такое захочешь – не придумаешь

* * *

Марат Валерьянович Уваров прекрасно понимал, что самое главное в выбранной им однажды профессии, связанной с публичностью и некоторой долей брехни, – запомниться. В его конкретном случае тому способствовали сразу несколько важных параметров, коим означенный гражданин соответствовал. Во-первых, у него было довольно звучное имя. Такое захочешь – не придумаешь.

«Эклектика», - с важным видом вздыхал Марат Валерьянович, но псевдонимов не использовал.

Во-вторых, не менее выдающейся была и его внешность. Этим козырем он обладал с самого детства и без зазрения совести применял где можно и где не стоит. Бабы по нему сохли. Отказывать бабам было трудно. Не без проколов, конечно. Пару раз его пытались загнать в ЗАГС против воли, пару раз – загнался сам, не вполне успешно, с неоправдавшимися ожиданиями от брака. Пару раз – с последствиями в виде орущих карапузов. Но по счастью, отцом он себя признал лишь раз и спустя почти сорок лет, что очень удобно.

В-третьих, хорошо подвешенный язык и острый ум. Конечно, последовательность лучше бы поменять, но уже как есть. Впрочем, и этого у Марата Валерьяновича имелось в избытке.

В-четвертых, сенсация, на которой можно сделать себе известность. Ну или хотя бы деньги.

Вот с сенсациями было так себе. Все они упорно проходили мимо него, не желали задерживаться в его цепких лапах или оказывались пустышками до того прекрасного дня, пока он совершенно случайно не заприметил статью о хозяине побережья, Романе Моджеевском, стриптизерше и… собственной типа дочери. Что из всего этого можно бы было выкрутить, он и сам понимал с трудом, но план созрел моментально. Прежде всего ему нужен процесс. Громкий, со скандальными деталями, эмоциями вдрызг и прочим. Про себя Уваров иногда сетовал, мол, жалко, что Евгения не успела замуж за Моджеевского выскочить, бракоразводный процесс получился бы всяко поинтереснее в качестве материала. Но что делать? Приходится работать с тем, что есть. А есть неудачница, брошенная мужиком, с той лишь оговоркой, что этот мужик – ворочает миллионами. Словом, попытка не пытка. И на безрыбье и Женя Малич – рыба.

По этому самому поводу и торчал Марат Валерьянович который месяц в Солнечногорске, пытаясь хоть с кем-то из участников драмы выйти на контакт, однако на контакт не шел никто, включая собственную типа дочь. А ведь дельце обещало быть непыльным и денежным. И терять такую возможность любой человек в здравом уме отказался бы.

Вот он и боролся. Как мог. А мог он пока не так много.

- Так вы говорите, Валентин Игоревич, - в один из февральских деньков, потягивая кофеёк с коньячком из чашечки, проговорил Уваров, глядя на своего визави, - что начать судебный процесс не представляется возможным до тех пор, пока моя дочь самостоятельно не подаст иск?

- Ну а как вы это представляете иначе? – хмыкнул Валентин Игоревич, практикующий адвокат средней руки, но позволяющий себе иметь кабинет в самом центре города. – Не вам же его подавать. Вы формально вообще никто. Эдак любой станет подавать иски на кого угодно.

- Ну так-то формально я никто! А формальность и исправить можно, сами понимаете. Сделаем с Женечкой тест, установим отцовство… Хуже с тем, что наша… глупышка все еще любит этого Моджеевского без памяти и по доброй воле ничего никуда не подаст… А бывали ли случаи в вашей практике, чтобы делопроизводство начинали родители пострадавших?

- В моей практике – нет, но в истории судебных разбирательств и не такое, конечно, встречалось, - многозначительно повел бровями Новокрещенский.

- И что для этого надо? – аж потянулся к нему, пригнувшись над столом, Уваров.

- Идеально было бы, чтобы ваша дочь дала вам доверенность на представление ее интересов в суде. Потому как все остальное требует больших затрат времени, - адвокат откинулся на спинку своего дорогого кожаного и, безусловно, очень удобного кресла и продолжил: - и не только, конечно. Как вариант, без ее согласия на управление вами ее делами, можно… например, попробовать признать ее недееспособной. Но для этого, прежде всего, особенно необходимо подтверждение вашего родства. Далее, вероятно, придется разбираться с человеком, который официально является ее отцом. И заниматься непосредственно процедурой, чтобы вы могли стать опекуном. Но…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Валентин Игоревич многозначительно замолчал и не менее многозначительно воззрился на клиента.

- Слушайте, господин Новокрещенский, - заинтересованно улыбнулся Уваров, - вы человек деловой. И я тоже. Давайте называть вещи своими именами. Вы знаете, каким образом возможно организовать... признание недееспособности моей дочери? Имеется в виду психическое расстройство? Или что-то в этом роде? И тогда я... такой себе благородный страдающий отец вырву Женю из рук господина Малича, который фактически лишил меня дочери, а теперь влияет на нее не самым лучшим образом…

- Ваше благородство обойдется вам недешево. Очень недешево.

- Ради ребенка ничего не жалко, - хмыкнул Марат Валерьянович и крепко задумался. Мы бы даже сказали – наикрепчайшим образом. Деньги-то как раз и были основной проблемой. Нет, нельзя сказать, чтобы Уваров пребывал прямо уж на мели. Но накоплений не имел, имущества, под залог которого дали бы крупный кредит, за ним не числилось. Разве что бывших баб потрясти попробовать... Словом, ему нужно было как-то внести в собственный план коррективы, а как это сделать, он пока не знал.

Но, как известно, жизнь и сама вносит коррективы в планы и решения. Потому, пока он сидел, крепко задумавшись, в кабинете господина Новокрещенского, а взгляд его блуждал по стенам и потолку, пока не наткнулся на окно, она, эта самая жизнь, и совершила очередной кульбит.

В это самое время типа дочь его, Евгения по недосмотру судьбы Андреевна, ковыляла вниз с крылечка здания, что располагалось напротив. Ковыляла неспешно, степенно даже. И очень аккуратно.

«Поправилась она, что ли?» - мысленно поморщился Марат Валерьянович, прикидывая, что придется посадить ее на диету. От душевных страданий аппетит у порядочной бабы пропадает, бледность образуется, синева под глазами… Для будущей сенсации надо сбросить вес – так жальче.

Но уже в следующее мгновение до него дошло. Он подскочил со стула и дернулся к окну, за которым руку Жене подавал Андрюха Малич и помогал ей в машину сесть. Машинка, кстати, неплохая была. Таки раскрутился, придурок.

- А... а это у вас что за... заведение? – восхищенным голосом спросил он и воззрился на Валентина Игоревича.

Тот устремил свой взгляд сначала на Уварова, потом в окно и уточнил:

- Где именно?

- Ну вот же... больница, да?

- А-а-а… - протянул Новокрещенский. – Ну в некотором роде. Женская консультация там.

- Благослови бог маленькие города! – хохотнул Марат Валерьянович и решительно заявил: - Вот что, Валентин Игоревич... я думаю, скоро в нашем деле появятся новые обстоятельства, о которых я вас уведомлю, как только все выясню и проверю. Но, думаю, мы теперь обойдемся и без недешевого благородства. Вернее, оно понадобится от других.

- Ну что ж, - кивнул адвокат. – Так как вы в любом случае собираетесь быть истцом, вам лучше иметь крепкие позиции. И чем они будут крепче, тем лучше. Для вас.

- А тут или пан, или пропал, как говорится. У вас знакомых в этой больничке нету случайно?

- Знаете, как говорят, - улыбнулся Новокрещенский. – В маленьком городе все друг друга знают, но не со всеми знакомы лично. Поискать?

- Пока попробую сам, а дальше разберемся, - рассмеялся Уваров, а в голове его уже маячил заголовок: «Беременная любовница олигарха Моджеевского требует от него алиментов!»

Не ори!

- Да, понял я, понял, Панкратов, не ори! – вяло отбивался Моджеевский от насевшего на другом конце линии орущего банкира, трагедия которого, впрочем, совершенно его сейчас не трогала. – Я с ним поговорю. Да, поговорю! Но ты же понимаешь, что максимум, что я могу сделать, это заставить его принести свои извинения... А вот это все остальное – пусть сами между собой разбираются... Ах убеди-и-ить? И как ты себе это представляешь?.. Не, я понимаю, что у тебя дочь, у меня у самого дочка имеется. Понимаю. Но так и Бодька мне сын, ну!.. Не ори, я сказал! Не ори, а то фиг тебя к своим тягам в минэкономики подпущу, а ты сам просил... Ну вот и все... И давай пока... дел еще... не до того.