В теле тирана - Олег Рыбаченко

Глава 18

Увы, сон девчат краток и им пришлось выйти из романтического мира фэнтази. Увы, снова ратный труд и очередная пробежка. Герда с тяжелым вздохом произнесла:

— Как всегда нам предстоит с усилием завоевывать свое место под солнцем.

Шарлота хмурясь, как повелитель туч, ответила:

— А что поделаешь! В мире много всякой дряни, кто это сделал, тот из дрянней дрянь!

Девушки снова помчались босиком по раскаленному песку пустыни. Так им было даже очень приятно, хотя и больно. А что боль естественных спутников человека, от неё не деться. А поэтому нужно воспринимать страдания с радостью!

Шарлота про себя заметила: хоть мазохизм это в некотором роде тоже извращение, но не редко он единственная возможность выжить и не сойти с ума в этом жесточайшем мире. Вот интересно если Всемогущий Бог существует, нравится ли ему причинять страдания творению. Трудно поверить, что обладающий абсолютной властью стал бы делать, то, что ему не нравится. Вот представьте себя на месте Всемогущего, стали бы вы делать, то, что вам не нравится, а тем более причиняет боль? Действительно если предложить что Всевышний Бог существует, то надо приписать ему садистские наклонности. Что человечеству причиняет наибольшую боль и страдания? В первую очередь старость. Это самое чудовищное и паскудное состояние на планете Земля. Даже ребенок, видя старух, невольно испытывает чувство мерзости! И вы думаете это просто так? Старость противоестественна, она интуитивно вызывает у людей чувство отторжения. Недаром во всех сказках стало типичным выражение — уродливая старуха и красивая девушка. Но вот действительно, зачем Всевышнему Богу, уродовать своих детей? Разве психически здоровому человеку придет в голову изуродовать своего ребенка? Кто из психически вменяемых людей пошел бы на подобный беспредел, вернее даже противоестественное извращение? Вот спросите любого человека, стал бы он своих детей, даже если они слегка непослушные и немного шалили так уродовать? Поступать как это например весьма ярко и красочно описал Виктор Гюго в романе: Человек, который смеётся.

Человеку с нормальной психикой не пришло бы в голову уродовать своих детей, делать их горбатыми, морщинистыми, лысыми… Тот кто сделал бы подобное однозначно был бы оценен как извращенец, психически больной человек, страдающий тяжелыми фобиями! Но ведь Всемогущий Бог делает именно это! И против этого не попрешь! Признать существование Всемогущего и одновременно Всеведущего Бога, это значит одновременно признать за ним и садистские, извращенные качества! Вот например каким нужно обладать бессердечием, чтобы например убивать своих детей таким мучительным и жестоким способом как раковая болезнь! Это выглядит жутко, а если копнуть поглубже, то получается еще страшнее… Разве можно так жестоко и холодно относится к своим детям которые молят о помощи и протягивают к своему Небесно Отцу руки. Каким нужно обладать жестокосердием, полным отсутствием совести, чтобы обречь ребенка на такие страдания. Чтобы он корчился от боли и не имел облегчения? Но кто из нормальных людей обрек бы на такое свою дочь или сына? Вот подумать над этим… Может ли высший разум в принципе быть холодным и жестоким? Человеческий разум в принципе может быть именно таким, но если взять разум надчеловеческий, или разум совершенный? Ведь и людском несовершенном восприятии, обрекать своих детей, пусть даже и нашаливших на страдания считается аморальным и жестоким произволом. Приводить в качестве аргумента, мол, невозможно познать разум Божий не вполне уместно. Ведь человек создан по образу и подобию Божьему, а значит не чужой Всевышнему, а как бы отпечаток его представлений и о добре и милосердии. Тем не менее, в откровении Иоанна даже добрейший Иисус, так мучает людей, что они хотят умереть, но не могут! Вот это уже настоящий садизм, даже удивительно, что подобный субъект или скорее даже личность мог пойти ради людей на смерть. Действительно мучиться ради людей, а затем тех же самый людей жесточайшим образом мучить… Как писал один богослов: самая сильная боль на Земле, это укус блохи по сравнению с болью в аду! То есть родитель запугивает детей чудовищными адскими муками, чтобы добиться послушания. Разумный ли это способ чтобы сделать человека лучше? Правильно ли применять язык насилия и угроз по отношению к своим детям? Можно ли построить счастье на кровавом фундаменте и страхе? Принудить к правильному поведению насилием?

Хотя фашисты именно так и делают: принуждают остальных к праведному поведению именно насилием, но католическая и прочие церкви как раз нацистов за это и осуждают! То есть очередное двурушество и полидушие священников.

Босые девичьи ступни стало припекать сильнее, а они и так полуобожженные. А Герде и Шарлоте так и не позволили смазать пяточки защитным кремом. И бегут они несчастные девчонки, под палящим напалмом солнца!

А барханы, кажется, вяло, словно бойцы Суммо раскачиваются в словно пропитанном парами бензина воздухе. Мысли Шарлоты обрели иное направление…

Вот даже в Древнем Риме демократия сворачивалась, и роль прямого народного управления сокращалась…

Сенатоконсульты — это постановления римского сената. Первоначально самостоятельного значения они практически не имели. Законопроект выносился и обсуждался на народном собрании, которое и придавало ему силу закона. В позднюю республику народные собрания были запрещены, и решения по текущим делам стали приобретать силу закона и без одобрения народного собрания. В эпоху принципата сенатуконсульты приобретают наибольшую силу. С первого по третий век нашей эры сенатоконсульты были основной формой законодательных актов. Их практической разработкой занимались преторы, ими давались лишь общие предположения. У сената не было законодательной инициативы. В эпоху принцепса принципата сенатусконсультами стали обозначаться речи императора, с которыми он выступал на каком-либо торжественном заседании и посредством которых вносил свои предложения. А вот «святой» Юстиниан — кое-что он конечно же сделал на благо человечеству! Первая половина VI в. н. э. ознаменовалась стремлением императора Юстиниана восстановить и вновь объединить когда-то блестящую Римскую империю. Колоссальный труд составления юстиниановского Свода был выполнен в несколько приемов и в сравнительно короткий срок. Прежде всего, внимание Юстиниана обратилось на собрание императорских конституций. Необходимо было привести в порядок конституции, накопившиеся за столетний промежуток после издания «Феодосийского кодекса» («Codex Theodosianus»). Но Юстиниан возымел более широкую мысль — пересмотреть и прежние кодексы (Грегорианский, Гермогенский и Феодосийский), вычеркнуть из них все устаревшее, а все действующее объединить в одном сборнике. С этой целью Юстиниан назначил комиссию из 10 человек. Через год комиссия окончила свою работу, и указом «Summa rei publicae» был обнародован «Codex Justinianus» (Кодекс Юстиниана), отменивший собой три прежние. Собрав и систематизировав законы, Юстиниан решил совершить то же самое и по отношению к «давнему праву» (jus vetus). Эта задача представляла, конечно, гораздо больше трудностей, но быстрый успех с Кодексом и наличность энергичных помощников укрепили Юстиниана в его намерении. Свод законов императора Юстиниана включил три крупных сборника римского права: институции, Дигесты и Кодекс. После опубликования Свода Юстиниан подготовил собрание императорских конституций за период с 535 по 565 годах, не вошедших в Свод. Это собрание получило название Новеллы. Все указанные части юстиниановской кодификации должны были, по мысли Юстиниана, составлять одно целое, один «Corpus» права, хотя они и не были тогда соединены под одним общим названием. Лишь в Средние века, когда возродилось изучение римского права (начиная с двенадцатого столетия), весь юстиниановский Свод стал называться общим именем «Corpus juris civilis», под таким названием он известен и теперь. Да конечно прогресс не стоит на месте и кое-какие модернизации произошли. В 529 годах появился Кодекс Юстиниана — собрание императорских конституций от Адриана (117–138 годах.) до Юстиниана. До нас дошла вторая редакция кодекса (534 год). Кодекс посвящен вопросам граждан ского, уголовного, и государственного права. Он делится на 12 книг, книги делятся на 98 титулов, титулы — на фрагменты. Внутри титула конституции (числом 4600) расположены в хронологическом порядке. Они пронумерованы. В начале каждой конституции указано имя императора, ее издавшего, и имя лица, к которому она обращена, — инскрипция. В конце указана дата издания конституции — субскрипция. А водились еще и дигесты! В 533 году был обнародован результат работы комиссии в виде Дигест (digesta — упорядоченное) или Пандект (pandectae — все в себе вмещающее). Комиссия использовала около 2000 книг, написанных 39 юристами. Наибольшее количество отрывков заимствовано из сочинений Ульпиана — до 1 / 3 всего объема Дигест и Павла — около 1 / 6. Кроме того, сочинения Папиниана составили 1 / 18 часть, Юлиана — 1 / 20, Помпония и Сервия Сцеволы — 1 / 25, Гая — 1 / 30, Модестина — 1 / 45, Марцелла — 1 / 60 и т. д. Почти все из цитируемых юристов, кроме трех (Квинт Муций Сцевола, Алфен Вар, Элий Галл), жили в период империи и большинство — в период принципата. Дигесты состоят из 50 книг. Книги (кроме 30 и 32) делятся на титулы, числом 432. Титулы — на фрагменты, числом 9123. А фрагменты в новейших изданиях Дигест — на параграфы. Комиссии было предписано воспользоваться сочинениями только тех юристов, которые обладали ius respondendi, однако она в этом случае такой строгости не проявила. Основным содержанием Дигест являются фрагменты, относящиеся к частному праву, но многие места Дигест относятся к публичному праву, а также к тому, что мы назвали бы общей теорией права. Так, уже в первом титуле первой книги Дигест дан ряд общих определений, ставших хрестоматийными: определение правосудия, предписания права, определение науки права или юриспруденции. Здесь же говорится о разделении права на частное и публичное, цивильное и право народов. Большой интерес представляет фрагмент из Помпония о происхождении и развитии римского права. В третьем титуле речь идет о законах, сенатусконсультах и длительном обычае, а в четвертом — о конституциях принцепсов. К публичному же праву относятся книги 47, 48 и отчасти 49 (Уголовное право и процесс). Кроме того, вопросы публичного права включены в титулы 11 (о праве фиска) и 14 (о военном или лагерном пекулии), а также в книгу 49 и в книгу 50 в титул 6 (об иммунитетах). Наконец, в различных книгах Дигест встречаются положения, которые по современной юридической систематике относятся к международному праву. Появились также институции и новеллы. В 533 году профессорами-юристами Феофилом и Дорофеем под руководством Трибониана был составлен элементарный учебник гражданского права — Институции (institutiones). Институции были изданы в учебных целях для начинающих юристов, но они получили официальный характер, т. е. приобрели силу закона. В основу этого официального руководства комиссия положила институции Гая, дополнив их сочинениями некоторых других авторов и некоторыми конституциями. Материалы она расположила по той же системе, что и в институциях Гая. А именно: personae, res, actiones (лица, вещи, иски). Институции Юстиниана состояли из четырех книг: первая — лица и семейное право; вторая — вещи и права на вещи, а также завещания; третья — наследование по закону и обязательства; четвертая — обязательства по деликтам и искам. После смерти Юстиниана издаются так называемые Новеллы (novellae), т. е. конституции самого Юстиниана, составленные позже Кодекса и Дигест. Юстиниан намеревался собрать эти Новеллы в единый сборник. Но, очевидно, не успел этого сделать. До нас дошли только три частных сборника Новелл, по большей части на греческом языке. Самый большой из упомянутых сборников состоит из 168 новелл. Новеллы относятся главным образом к публичному и церковному праву, но есть и нормы частного права — они толкуют о браке и наследовании.