Неудачница (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша"

Бесов достал пару тарелок (а у него на кухне всего пара и имелась), вытащил вилки из такого же бедного ящика для приборов, поставил чайник и сел со мной за стол.

— Это ведь не твоя квартира, — говорю ему, не прикоснувшись к еде.

Все в этом помещении говорило об этом. Отсутствие какого-либо уюта, какая-то странная пустота, при наличие необходимой мебели…

— Да, не моя, — не стал отнекиваться Бесов.

— А где твоя? — наглею я.

— Давай поедим?

Ну, не сейчас — так не сейчас.

Пробую рагу и застываю, неверующе глядя на этого гуру-вегана.

— Ты где учился так готовить? — удивленно спрашиваю.

— В моей семье было много… женщин, — криво улыбается Бесов и начинает методично уничтожать свой обед-тире-ужин.

Я присоединилась к поглощению еды, забыв обо всех вопросах и просто получая наслаждение.

— Ты какой-то волшебник, — пропустив момент, когда тарелка опустела, говорю ему.

— Если бы был волшебником, не жил бы здесь, — отзывается Бес, и странное дело: вроде как это была шутка, но произнесена она была едва ли не со злостью.

— Ты живешь не так плохо, как многие, — говорю негромко.

Большая квартира, неважно — съемная или купленная, — хороший метраж, недалеко от центра, неплохой дом, имеет свой небольшой участок земли под территорию отдыха для жильцов. Кто-то живет в гостинках, кто-то в общаге. Я вообще живу по контракту, и за то, что живу, как когда-то сказал мне Глеб, должна с радостью батрачить на своего хозяина, вылизывая его квартиру… ну, это, конечно, по старому контракту… но суть от этого не меняется!

— Мил, давай закроем эту тему? — Бесов смотрит на меня серьёзно.

Я не знаю, хочу ли её закрывать.

— Уверен, у тебя у самой есть куча секретов, которыми ты не хочешь делиться со мной. Но я тебя не тормошу по этому поводу.

Шах и мат.

Как знает, гад.

Ладно, не гад, а Бесик. Бесёныш. Бесуля.

Фыркаю в голос, представляя, как мужчина отреагирует на подобные уменьшительно-ласкательные…

— Странная реакция, — вновь повторяет свою любимую, по ходу, фразу Бесов.

— Прости, мысли мои — враги мои, — качая головой с улыбкой на губах, признаюсь я.

Бесов разливает чай по стаканам.

— Ты мне поиграешь?

Не знаю, как это вырвалось из меня… а, кого я обманываю?! Конечно же знаю: я открыла рот и сказала это вслух!

Да, я хочу услышать, как он играет! И, да — хочу услышать, как он играет для меня! Я вообще ужасное создание!

— Поиграю, — усмехнувшись какой-то странной, теплой и при этом — изучающей улыбкой, отвечает Бес.

Он лапуля. Хочу себе домой такого же!

Громко вздыхаю, убирая кружку чая на стол. Мои мозги уже не подлежат починке.

— Пошли, — решив не реагировать на моё нестандартное поведение (а может, просто не заостряя на нём внимания — свои нервы дороже), говорит Бесов и ведёт меня в спальню.

Берёт гитару и устраивается у изголовья кровати. Я ложусь на спину много ниже, и создав уголок с его телом, перекидываю ноги через его стопы.

Первые аккорды заставляют меня замереть с гулко стучащим сердцем. Я знаю эту песню… она была одной из моих любимых…

«Мир был в огне, и никто не мог спасти меня, кроме тебя…

Даже странно, что Желание может заставить сделать глупых людей…»

Песня Stone Sour «Wicked Game» или по-русски «Злая игра» была в моем персональном play-листе в самом топе. Я знала все слова наизусть и могла спокойно отстраивать второй голос. Для себя я переводила название песни иначе, расходясь с официальными источниками — «Больная игра» или «Коварная игра», как мне казалось, было бы точнее.

Бесов не пел — за него звучал его инструмент, а моя душа уже изнывала от желания открыть рот и… синхронизировать себя с этим невероятным, ярким музыкантом, с этим невероятно загадочным мужчиной… с этой талантливо написанной песней… с этой чутко звучащей гитарой…

Но как только музыка дошла до припева, борьба стала бесполезной. Потому что песня вырвалась из меня также естественно, как дыхание…

«No, I don't want to fall in love»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я не видела реакции Бесова, потому что закрыла глаза и не открывала их почти до самого конца — до самых последних слов, которые я пропела, глядя на него…

— Ты поёшь, — негромко сказал он.

— А ты играешь, — также негромко сказала я.

Как я хочу, чтобы он оказался тем, кем я его вижу. И как я хочу, чтобы он меня не разочаровал…

— У тебя сейчас очень грустные глаза, — произносит Бесов.

— Потому что я хочу невозможного. Как всегда, — улыбаюсь одними губами.

— И чего же ты хочешь сейчас? — спрашивает он.

— Чтобы этот момент не заканчивался…

— В этом мире всё имеет свойство заканчиваться, — не выпуская инструмента из рук, отвечает Бесов, затем добавляет с легкой усмешкой, — даже музыка.

Улыбаюсь. На этот раз — искренне.

Ненадолго задумываюсь.

— Ты ведь не тот, за кого себя выдаешь, — говорю ему, не прерывая зрительного контакта.

— Как и ты, — говорит он.

— Я бы не хотела, чтобы ты узнал, кто я сейчас, — вновь выдавливая из себя невесёлую улыбку, признаюсь ему.

— А я бы не хотел, чтобы ты узнала, кем я был.

— А кто ты теперь? — лежу на спине и чувствую странное единение с этим невероятным мужчиной.

— Гитарист, — Бесов, подыгрывая собственным словам, взял несколько аккордов и завершил «доказательство» красивым пассажем.

Я хмыкнула.

— Ты останешься у меня? — глядя на струны гитары и медленно их перебирая, спрашивает Бес.

— Я не могу, — честно говорю ему.

Может, и могу — в теории. А на практике — не найди меня Бондарёв завтра с утра дома, и у меня будут большие проблемы.

— Я хочу, чтобы ты показалась нашим, — откладывая инструмент в сторону, говорит мужчина, — у тебя очень чувственный голос. Он будет здорово сочетаться с тяжелой музыкой.

— Но я не умею петь, как ваш вокалист. Я вообще не умею петь в роковой манере… — замолкаю, не найдя больше аргументов…

Блин!

Это реально неожиданно. И приятно — чего уж тут…

— Тебе и не нужно. Я тебе уже говорил — наша группа не ограничивает себя какими-то рамками, — Бесов смотрит мне в глаза, а я…

Я серьёзно не могу поверить в то, что происходит!!!

— Не думаю, что из этого что-то выйдет. Пою только для себя и очень боюсь публики, — признаюсь уже совсем тихо, немного краснея. Ну, какая из меня рок-дива? У меня ж микрофон из рук выпадет раньше, чем я рот раскрою! Или того хуже — на клуб, в котором я буду выступать, случайно упадёт метеорит.

Знаем мы моё везение…

— Это хорошо, что боишься. Значит, не робот, — едва заметно усмехается Бесов, я улыбаюсь ему в ответ.

Хорошо, что он не знает, о чём я в этот момент думаю!

— Что бы ты не решила, я хочу услышать тебя ещё раз. Твой голос… — он ненадолго замолкает, словно подыскивая слова, — западает в душу.

А мне западают в душу твои слова…

— Ты невероятный, — признаюсь ему абсолютно честно.

— Я всего лишь тебя похвалил, — откинув голову на стену позади себя, говорит Бесов, внимательно глядя на меня, — Ты меня слишком идеализируешь.

Да, идеализирую. Даже отрицать не буду.

Похоже, это отражается на моём лице…

— Я говорил тебе — не стоит этого делать, — он качает головой, отводя взгляд.

— Мне без разницы, что у тебя за прошлое, — смотрю на него прямо, не колеблясь в выборе слов: четко чувствую, что он намеренно занижает себе оценку, — и я понимаю, что ты не хотел торопиться, потому что на данный момент у тебя есть некоторые проблемы, которыми ты не хочешь делиться со мной… Это ничего. В смысле… я тоже не хочу торопиться. У нас впереди много времени, чтобы узнать друг друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сама понимаю, как это звучит, но ничего не могу поделать: может, это и к лучшему, что у меня есть мой контракт. Не будь его, я бы не встретила Бесова и тем более не стала бы выжидать время, узнавая его, как человека, — а ломанулась бы в отношения со всем присущим мне максимализмом. И возможно — наломала бы дров…