Тайная песня - Кэтрин Коултер

– Тебе это нравится, – прошептал Роланд, посасывая мочку ее уха. – Очень нравится.

– Ты во мне, Роланд. Боже, как это чудесно!…

– Да, и так будет всегда. Каждую ночь я стану брать тебя, и ты будешь умолять меня делать это вновь и вновь, Дария. Отныне ты никогда не сможешь упрекнуть меня в холодности. Сегодня тебе открылось, в чем счастье женщины. Я не позволю тебе забыть об этом. Знай, ни один мужчина не даст тебе того, что я. Мне нравятся твои крики, твои мягкие груди, нежные бедра, твои ощущения…

Она изнемогала от пережитого наслаждения, и он как будто понимал это.

– А теперь спи, милая. Спи.

И Дария заснула, зная, что он не выпустит ее из объятий, зная, что доставила ему удовольствие, однако понимая, что ничто между ними не изменилось. Разве что…, да, теперь он будет с ней нежен и забудет о недоверии и гневе.

Дария проснулась через несколько часов и поняла, что Роланд ушел. Возле нее стояла лохань с водой, и она быстро умылась, оделась и спустилась в большой зал. Было еще довольно рано, и Денвольд с Филиппой завтракали за длинным столом, беседуя с Роландом и сэром Томасом.

От взгляда Денвольда не укрылось, что Дария пристально смотрит на мужа. Щеки ее пылали, а рот был полуоткрыт. Денвольд хитро подмигнул ей и обратился к Филиппе:

– Женщина, взгляни-ка на Дарию. Спорим, что она хорошо провела эту ночь. Правда, Роланд? Ты порадовал свою жену?

– Прости, Дария, я не могу укоротить его длинный язык, – засмеялась Филиппа, – но могу заткнуть ему рот. Вот, муженек, пожуй-ка эту чудесную булочку с медом.

От запаха сладкой булочки желудок Дарии взбунтовался, и она опрометью выбежала из зала.

Когда она вернулась, Роланд протянул ей кубок с молоком.

– Выпей маленькими глотками и заешь этим хлебом. Элис приготовила его специально для тебя, сдобрив травами по рецепту прапрабабушки. Они очень понравятся ребенку.

Дария смущенно промолчала. От хлеба боль в желудке утихла, и она вслушалась в слова мужа:

– Я бы, конечно, хотел, чтобы вы погостили еще немного, Денвольд. Для ремонта восточной стены требуется гораздо больше рабочих рук, чем у меня есть в настоящее время.

– Ты хорошо обо мне думаешь, Роланд. Я лентяй, каких свет не видывал. Трудиться любит моя обожаемая жена. Она изнывает от скуки, когда у нее нет дела. А теперь она требует, чтобы мы возвратились в Сент-Эрт. Увы, Роланд, мы должны вернуться домой. Боюсь, она умрет от тоски по нашему сыну Эдмонду.

– Такой надоедливый маленький головастик, – с нежностью произнесла Филиппа, оборачиваясь к Дарии. – Когда вы устроитесь здесь и Роланд устанет от семейной жизни, приезжайте в Сент-Эрт взглянуть на наше гнездышко. Оно очень уютное, и Денвольд там почти не ворчит.

– У моего дяди нет друзей, – заметила позднее Дария Роланду, когда они наблюдали за тем, как Денвольд, Филиппа и их люди уезжали из замка. – Соседи его не навещают. Он всегда дрался, спорил, старался украсть их земли, развращал их дочерей и жен, и я бы не удивилась, если бы в один прекрасный день кто-нибудь из них проник в Реймерстоун и зарубил бы нас спящих.

– Ты больше не вернешься к нему. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Спасибо за хлеб и молоко.

– Я думал о прошлой ночи, – проговорил он, отводя от нее глаза. – Я был не слишком груб? Говорят, грудь у беременных женщин очень чувствительная. Я не хотел причинить тебе боль.

Она быстро покачала головой и зарделась.

– Я испытала огромное удовольствие. Он снова отвернулся от нее и уставился куда-то вдаль.

– Ты очень сладостная, – сказал он резко. – Когда я думаю о тебе, то становлюсь твердым и похотливым, как наши козлы.

– Но ведь сейчас утро! – воскликнула Дария удивленно.

– Послушай, Дария, видишь холм, там, на юге? У его подножия раскинулся цветочный ковер, мягкий и душистый. Пойдем туда, и я позволю тебе ласкать меня, а сам стану наблюдать за тем, как твое тело постепенно будет покрываться каплями пота, словно росой, и тогда я вкушу тебя снова и уложу на ложе из цветов.

На ее шее запульсировала жилка, а в глазах зажегся огонь. Роланд довольно улыбнулся. Он слишком долго изводил ее бессмысленными спорами, обижал своей грубостью и холодностью. Довольно. Он женат на ней и постарается извлечь из этого максимум удовольствия. Дария оказалась страстной любовницей, и это явилось для него неожиданным открытием, сулившим много приятных минут. А ребенок? Если родится мальчик, Роланду придется подавиться своей честью…

Он покачал головой. Стоит ли мучиться из-за того, что ты не в силах изменить? За последнее время на его долю выпало и без того немало страданий.

– Пойдем, – сказал он, – я представлю тебя слугам. Теперь ты хозяйка замка, и они должны знать это. Здесь давно не было хозяйки. Сэр Томас говорит, что большинство слуг настроены доброжелательно, но они обленились. – Он немного помолчал. – Надеюсь, ты умеешь вести хозяйство?

– Да, мать следила за тем, чтобы я не пренебрегала своими обязанностями.

– И при этом научила тебя читать и писать, что весьма необычно.

Дария погрустнела.

– Я очень беспокоюсь о матери. Дядя бил и насиловал ее, а из-за меня она была вынуждена все сносить.

– Не думай об этом, – решительно сказал Роланд.

Дария прикусила губу, сдерживая гнев.

***

Элис, наследница великой Элис, мучилась от ломотной боли. Дария постояла на кухне, наблюдая за тем, как старая женщина мешает жаркое длинной деревянной ложкой. Дария похвалила ее стряпню и стала слушать ее советы.

Когда Дария собралась уходить, Элис засуетилась.

– Идите, маленькая хозяйка, и лягте. Я пришлю к вам одну из этих лентяек с чем-нибудь вкусненьким.

Дария проспала до вечера. Пробудившись, она увидела, что Роланд сидит возле нее на кровати. Он смотрел на нее так серьезно и сосредоточенно, что Дария испугалась. О чем он думал?

– Привет, – сказала она, потягиваясь. – О Боже, как поздно. Я долго спала?

– Да. Как ты себя чувствуешь?

Она прислушалась к себе и улыбнулась.

– Отлично. Хлеб Элис помогает мне гораздо лучше, чем травы королевы. Я сейчас встану и позабочусь о твоем ужине.

– Погоди, не спеши. Я ждал, пока ты проснешься. Я хочу овладеть тобой.

Комнату заливал солнечный свет, вчерашний сильный ветер сменился легким бризом. Он хочет ее здесь, сейчас? Когда Роланд говорил о холме, покрытом цветами, она представляла эту прекрасную картину и ликовала, а сейчас растерялась.

– Но здесь очень светло, Роланд.

– Знаю. Я хочу раздвинуть твои белые бедра и разглядеть тебя. Давай я помогу тебе снять платье.

Ее волосы струились по плечам тяжелой волной. Он намотал их на руку и притянул к себе ее лицо.