Разоритель Планет (СИ) - Амплеев Александр

— Ну… Может ты и прав. Наше существование — жалкое существование. Да… Наверное, ты прав… — Милет опустил глаза, а после спросил: «Я могу идти?».

— Можешь, Милет, можешь. Надеюсь, что наш с тобой разговор станет для тебя чем-то полезным, — Романо в этот момент как будто был опустошен. Ему трудно было говорить это все, по крайней мере, последнее, о чем он говорил.

— Спасибо, Романо. Это останется со мной, — проговорил Милет, после чего вышел из кабинета.

Романо снова остался здесь… Наедине с собой. Его кабинет, наверное, стал для него тюрьмой. Особенно это проявилось в последние дни. Тяжелый груз ответственности все сильнее наседал на его плечи, а сам он, кажется, уже не сильно мог его выдерживать, но все-таки держался. Вероятно, ему бы следовало, как офицеру, пустить себе пулю в висок, но он не мог этого сделать… Пока что. Нужно сделать еще многое… Многое.

…

Уже вечером, Романо впервые за несколько недель возвращался в свои апартаменты. За рулем аэромобиля сидел Паук, который молча следил за дорогой. Роберто же смотрел в окно каким-то отчасти отрешенным взглядом.

Мимо проносились фигурки людей и машин. Жизнь до сих пор кипела, но только… Какая? Это был главный вопрос. Тут и там виднелось то, как люди начинали люмпенизироваться. Фактически, они превращались в блеклое подобие себя. Кто-то уже выбирал более легкий путь… Вот летит аэроцикл… Человек за рулем будто специально залетает под мост и резко тянет руль на себя, а затем летит прямо в свод моста. Мгновение… Удар, а затем взрыв. Ошметки железа и мяса разлетаются в разные стороны. И это был уже не первый полет аэроциклиста в бетон. Рядом же виднелись несколько черных «ожогов», обугливших бетон и свидетельствовавших о постепенной гибели города, о постепенном схождении с ума не самых бедных его жителей, и если средний класс разбивается о своды мостов, то… Что может происходить с беднотой?

— Занимательное зрелище, — прокомментировал Паук произошедшее. — Его аэроцикл стоил шестьдесят две тысячи пятьсот кредитов… Среднему рабочему пришлось бы работать на это чудо без еды, воды, налогов и одежды пять лет и три месяца. Этот идиот мог продать свой драндулет и жить припеваючи на протяжении пяти лет. О времена! О нравы!

— Не ёрничай, Иоганн… Он все-таки человек.

— Господин Романо, это не человек.

— А кто это? — с интересом спросил директор.

— Фарш и железо.

— Ха-ха! Смешно.

— Я знал, что Вы оцените мою шутку, директор. Я рад, что развеселил Вас, — улыбнулись бледные губы Иоганна.

— Ты отвратителен, Иоганн, — с улыбкой произнес Романо.

— Я знаю. Именно поэтому меня и наняла КаренияИндастриз. Отвратительной корпорации нужны отвратительные сотрудники. Вы, кстати, тоже отвратительны, господин Романо, — в словах Паука слышалась какая-то легкая издевка, а Романо даже слегка засмеялся в ответ на слова своего подчиненного.

— Умеешь ты, Иоганн, разбавить атмосферу. Даже странно, что ты на это способен. Пережил такое, и как-то шутишь…

— Я издеваюсь, господин Романо. Черный юмор — не юмор вовсе, хотя и вызывает определенные положительные эмоции. Если быть честным… Черный юмор — это, скорее всего, определенная защитная реакция на тот кошмар и идиотию, что происходит вокруг. По крайней мере, в моем случае это так, — голос Иоганна был все тем же, он был все таким же хрипловатым и слабо эмоциональным.

— Ну да… Ты издеваешься над всем, что видишь. Я понимаю, Иоганн. Было бы другое время… Мы бы могли шутить совершенно иные шутки, а пока… Черный юмор, как защитная реакция, — спокойно говорил Романо.

— Именно так.

…

Через час Романо был уже в апартаментах. Рука была положена на сенсорную поверхность справа от белой двери из пластстали, затем послышалось добродушное пиликание, и сама дверь автоматически открылась, после чего директор вошел в помещение.

Он медленно и как-то устало расстегивал свое пальто, а затем повесил его на вешалку. Навстречу человеку вышла невысокая женщина с темными, покрытыми легкой сединой, волосами и легкими морщинами на лице. Была она в каком-то бесформенном черном костюме, который фактически съедал четкость очертаний тела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Здравствуйте, господин Романо, — проговорила она голосом с легкой хрипотцой, а человек кивнул. Он поставил свою трость в угол и улыбнулся.

— Кира дома? — спросил человек, глядя на вешалку, где висела розового цвета куртка.

— Да. Дома, господин Романо, но…

— Но? — вопросительно наклонил голову человек.

— Кажется, что она не очень хочет с кем-то говорить. Она не разговаривает со мной. Иоганн, кажется, тогда наговорил ей чего-то неприятного.

— А ранее она с тобой разговаривала? — спросил Романо, ухмыльнувшись. — Собственно, о чем этой молодой девушке с тобой разговаривать, старуха. У нее дел — огромное множество, а тут с бабками у подъезда лясы точить.

— Ха-ха-ха… — женщина, кажется, обиделась, после чего развернулась и ушла из коридора.

Романо же повесил свою шляпу на ту же вешалку. Его короткие черные волосы были как-то некрасиво разбросаны туда-сюда, слегка блестели из-за жира, да и сам человек выглядел как-то неопрятно, из-за чего ему было как-то даже неудобно смотреть в зеркало. Он погладил свое лицо и почувствовал грубую щетину, которая уже постепенно начинала переходить в бороду. Он покачал головой, после чего прошел в ванную комнату, где снял пиджак и рубашку, после чего достал из-под раковины какой-то тюбик.

На груди его виднелся огромный ожог, который оставил рогарийский генерал, да и в целом на теле виднелось много различных шрамов, что, вероятно, могло бы быть привлекательным, показывать некоего брутального и сильного мужчину, но изобилие шрамов было таким, что большая часть мышц была буквально изуродована. На правой груди отсутствовал сосок, он буквально был сожжен. В целом, правая грудная мышца выглядела ужасно, равно как и правое плечо, мышца которого, судя по всему, была заменена на синтетическую. На прессе присутствовал разрез… Судя по всему, в одном из боев Романо был настолько тяжело ранен, что мог увидеть собственные кишки. Рядом с тяжелыми шрамами виднелись более мелкие от пулевых и ножевых ранений. Вероятно, он мог бы сделать огромное число пластических операций, заменить мышцы на синтетику и быть привлекательным мужчиной на каком-нибудь пляже, но, судя по всему, этот человек не желал расставаться с «прошлым» до тех пор, пока его биологические мышцы могли нормально функционировать.

Он опустил голову под кран, включая воду… Жесткие волосы медленно мокли, а крепкие руки вновь и вновь набирали воду в ладони, чтобы облить голову, затем он выдавил шампунь в правую руку и начал намыливать волосы. Быстрый смыв пены и на раковину лег новый тюбик. Гель для бритья, рядом легла и опасная бритва.

В этот момент в ванную комнату буквально на мгновение вошла Кира, после чего выскочила назад, увидев это крепкое и изуродованное тело. Романо улыбнулся.

— Здравствуй, Кира, — проговорил он, выдавливая гель для бритья на левую руку, а затем превращая его в пену.

— Здравствуйте, господин Романо, — сказала она как-то неуверенно, после чего оперлась на дверную раму и все-таки украдкой посматривала на человека.

— Как день в колледже? — спросил человек, нанося пену на лицо.

— Нормально, — ответила девушка.

Спина человека была такой же изуродованной, местами были видны явные удары энергокопьями, судя по всему, он успел побывать и в плену или в некоем его подобии, там же располагались и шрамы от пулевых отверстия, а по диагонали крепкую спину делил шрам от кнута. Он точно побывал в плену.

Холодная сталь ложилась на кожу, а после шла вниз, срезая щетину. Орудовал бритвой он довольно легко и быстро, где-то за минуту лицо уже было гладко выбрито, а он смыл остатки пены, после чего надел белую рубашку, а пиджак взял в руку.

— Насмотрелась? — ухмыльнулся он, глядя на девушку, которая практически смотрела ему глаза в глаза.

— Да, — Киру слегка передернуло. — Где Вас так?