Журнал Наш Современник 2009 #1 - Журнал современник

Латали судно, падали, хромали.

И водолазам в Арктике не мёд.

На левой снова лопасть обломали,

 На правой вовсе винт ушёл под лёд.

Ну вот и влипли вместе с пароходом.

И далеко, конечно, от земли.

За вахту самым "самым полным" ходом

И метров сто пробиться не смогли.

"Вирал" я шлак, искусно "дёрнув" топки.

И "продувал" я грязные котлы.

Мы были, как вороны после трёпки,

 А нам внушали, будто мы орлы.

Сегодня так никто не станет гнуться -

Моряк теперь расчётлив, да не смел.

Я мог зачахнуть, сажей задохнуться,

Но умереть я права не имел.

Скажу сейчас я, жизнь свою итожа,

Уверен был не только капитан:

Мы для России сделаем, что сможем,

Мы приведём последний караван!

* * *

Убогий быт довёл уже до рвоты.

Здесь сто "ого!" и тысячи "хи-хи".

Меня съедают вечные заботы,

Не оставляя время на стихи.

На огороде можно стать горбатым.

Чинить опять придётся коридор.

 Не знаю, как становятся богатым,

 Но при моих достатках - это вздор!

Своим трудом людей не очаруешь,

Которых жизнь "до ручки" довела.

Куда ты прёшься, если не воруешь,

В почётные товарищи села!

Хвались на речке мизером улова

И создавай с бутылкою уют…

Вот разве слово, разве только слово

Пенсионеру нищему дают.

СПОР О КЛАССИКАХ

Да что мне Блок! Со всем его приветом…

Ему всю жизнь давали быть поэтом!

Я ж вырос в подворотне, будто пёс,

И множество такого перенёс,

В каком навряд ли выживет собака.

Ловил чутьём по знаку и без знака:

Вот этот может с пьяни натворить,

А тот сейчас попросит закурить…

Ну почему (мыслишки загорались)

На Блоке все как будто помешались?

Он - что, всю жизнь свою ходил за плугом?

А может быть, косой махал над лугом?

Или мантулил где-то кузнецом?

Его же с детства пичкали словцом,

Какого я умру - и не узнаю.

А я стихи рассказывал сараю,

Мне на стихи не дали с детства права,

Бывала жизнь - не радость, а расправа.

Для узких мест родившийся по-русски,

Я выносил тройные перегрузки.

Как ни крути - нечестная игра.

Ну, я пошёл, мне печь топить пора!

ВЫВОД

Признаюсь: пил! Бывало - часто. Но трезвость всё же сохранял И, утверждаю, не напрасно - Я очень многое узнал.

Смотрю на доктора смешного: Опрятен, грамотен, умел, Но ведь не знает основного: Кто спился, тот не заболел!

Прошли с гитарой мы Камчатку, Курилы, Южный Сахалин, Плясал я в Арктике вприсядку, И вот я снова - мамин сын!

Кошмар! Смешнее анекдота, И слышать даже не хочу, Детина с пачкой антидота Спешит к "хорошему" врачу.

Я не ищу себе кумира, Я говорю для здешних мест: Я знал пришельцев с антимира, Я трогал их могильный крест.

Ко мне бродяги в душу лезли, Я спорил, дрался, пил до дна, Поверьте, нет такой болезни, А есть распущенность одна!

ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА В СПОРЕ

А я врагам придумал месть: Я - был,

я есть,

я буду здесь!

/Г/ГУ/

ВЛАДИМИР ГОФМАНКОМАНДИРОВКАРАССКАЗ

Святочные дни пролетают быстро - только, кажется, Рождество праздновали, а уж, гляди, Крещение подкатило. И все равно отец Дионисий любил Святки с их особенной новогодней суетой, гостями, частыми службами. Две недели представлялись ему большой елочной игрушкой, блестящей и хрупкой, - смотреть-смотри, но руками трогай осторожно: чуть что не так, хрупнет - и нет праздника. Святки были возвращением в детство, коротким и радостным.

Утром в Крещенский сочельник ему выпало крестить по череде, и он уже собрался выходить из дому, когда раздался телефонный звонок. Трубка голосом настоятеля собора отца Геннадия отозвалась:

- Это ты, отец? Христос посреди нас!

- И есть и будет! - ответил отец Дионисий, прикидывая, зачем он понадобился настоятелю.

- Ты сегодня в крестильной? - спросил тот.

- Да. Уже иду.

Не торопись. Покрестит отец Николай, а тебе надо ехать в командировку.

На праздники соборному священству нередко выпадали поездки в тот или иной приход, оставшийся по какой-либо причине без священника. "Не было печали", - подумал отец Дионисий и обреченно спросил:

ГОФМАН Владимир Николаевич (протоиерей) родился в 1953 году в г. Городце Нижегородской области. Окончил историко-филологический факультет Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского и Московскую Духовную семинарию. Долго работал журналистом. Сейчас - священник Нижегородской епархии Русской Православной Церкви. Автор нескольких книг поэзии и прозы. Член Союза писателей России. Живет в Нижнем Новгороде.

Куда? - смиряясь с тем, что один из своих любимых праздников придется провести в одиночестве и не известно, в каком еще медвежьем углу.

- В Сосновку. Знаешь, где это?

- Представляю.

Выезжай пораньше. Вечерню с водосвятием сегодня отслужишь, а ночью на праздник Богоявленскую службу. Там ждут. Обратись, как приедешь, к старосте, ее зовут Антонина Павловна. Все понял?

- Понял.

- Ну, с Богом!

Трубка коротко пискнула, и отец Дионисий, вздохнув, стал собираться в дорогу.

- Валя, - позвал он жену. - Меня в командировку посылают, в Со-сновку.

- Там что, служить некому? - спросила, выходя из комнаты, заспанная матушка.

- Выходит так. Помоги мне собраться.

- Слушай, Денис, - возбужденно заговорила Валентина, и сон с нее как рукой сняло. - Слушай, возьми меня с собой!

Отец Дионисий опешил.

- Куда?

- В Сосновку. Ты же едешь в Сосновку?

- Ну да.

- Вот и я поеду.

И охота тебе тащиться в такую глухомань? Там холодно и никаких условий…

- Да и ладно! - захлопала в ладоши матушка и прижалась к мужу. - На один-то день - не замерзнем!

- Нет, погоди-погоди, - отстранил ее отец Дионисий. - Ты же хотела на клиросе петь в соборе?

Валентина уже вытаскивала из шкафа дорожную сумку.

- Ну так что, там попою. У них, наверно, петь некому.

- Да уж, наверно, - проворчал отец Дионисий.

- Договорились, - она вдруг оставила сумку и радостно воскликнула, - Денис, а давай Алексея позовем, он нас отвезет на машине.

Алексей был двоюродным братом Валентины и имел старенькую "шестерку", которую постоянно ремонтировал. Идея отцу Дионисию очень даже понравилась, только было сомнение, что машина у Алексея на ходу.

- Сейчас узнаем! - Валентина быстро набрала номер телефона и защебетала в трубку. "Ага. Хорошо. Ага. Ладно", - только и слышалось отцу Дионисию. Наконец, разговор закончился.

- Все в порядке, - доложила Валентина. - Машина - "зверь", хозяина слушается с полуслова, или, как он говорит, с полпинка. Лешка невесту свою возьмет, Татьяну. Вот мы с ней и споем тебе всю службу. Отлично складывается, а?

"Еще бы не отлично", - подумал отец Дионисий. Еще бы не отлично! Ведь если получится с машиной, не надо будет тащиться на рейсовом автобусе до райцентра, а там неизвестно как добираться до места. Сколько там до этой забытой Богом Сосновки? Отцы в соборе рассказывали, что иногда на тракторе приходится путешествовать или даже на лошади, запряженной в сани. И это в XXI веке! А тут - милое дело, поедем с комфортом! Да еще с друзьями! Нет, положительно хорошо иметь такую сообразительную жену.

- Отлично! - повторил он и, подхватив Валентину на руки, закружил по прихожей.

- Тихо! Тихо! - смеялась она. - Тут же повернуться негде, а ты…

- Уберемся, не толстые, - запыхавшись, проговорил отец Дионисий и опустил жену на ноги.

Валя чмокнула его в щеку и погрозила пальцем.

- Между прочим, мне нельзя так рисковать. Вы это помните, сударь? Как не помнить! Он день и ночь помнил, что Валентина ждет ребенка, и

в скором времени ему предстоит стать отцом в прямом смысле этого слова.

- Может быть, тебе и ехать нельзя? - прищурился он.

- А вот на свежий воздух мне даже очень нужно!

- Ага. Ну, тогда собирайся.

От города до Сосновки они добрались за два часа с небольшим. Вымирающее село стояло в километре от большой дороги, проезда туда не было, а жители выбирались на "большую землю" по тропинке. О нем бы давным-давно все позабыли, если бы не храм - большой, пятиглавый, он хорошо сохранился, и хотя постоянных служб в нём не совершалось, всё же на большие праздники сюда присылали священника, и остатки жителей собирались в церковь, некогда богатую, а сейчас год от года все более приходящую в запустение.