Псих - Игорь Сотников

до самого затылка болевой призыв, осознал своё, в некоторой степени зазнайство перед подверженным такой системной болезнью собрата по похмелью, перед которым все равны. И если ты себя сейчас чувствуешь даже очень ничего себе, то знай, что это всего лишь временно и тебя в любой момент может настичь чаша сия, в особенности, если она вчера была слишком уж сильно наполнена до краев.

– Ого. Где-то я уже, что-то подобное видел. – Пододвинув Илью, уставившись на надпись, сказал Модест.

– Знаешь, это однозначно он. – Заявил Илья.

– Пожалуй, соглашусь. – Выразил согласие Модест.

– Так ты здесь давно? Так сказать. Э, находишься. – Уставившись на Модеста, спросил его Илья.

– Ты, наверное, хотел сказать сидишь. – Улыбнулся в ответ Модест и, не дожидаясь ответа, заявил. – Да, с самого того момента, когда пошёл с тобой за водой. Но ты, как я понял, не пробился к выходу, так что я и заглянул и сюда. С тех пор и обитаю здесь.

– Я уже давно подозреваю, что ты большой любитель этих мест, раз мы с тобой в основном здесь и встречаемся. – Улыбнулся Илья.

– Наверное, в этом есть своя, какая-то сермяжная правда. – Засмеялся Модест.

– Ну так, что насчёт надписи? – Дав просмеяться себе и Модесту, спросил его Илья.

– Да, любопытные сегодня здесь дела творятся. – Начал Модест. – Ведь когда я сюда зашёл, здесь на зеркале была написана совсем другая фраза. – Заставил побледнеть Илью Модест.

– И? – не выдержав паузы, разорился на букву Илья.

– «ДоКоко терпеть будем?». Как тебе? – внимательно наблюдая за бегом внешней эмоциональной мимикрии, мало чего понимающего Ильи, озвучил написанное Модест.

– Всё так странно. – После небольшой паузы, потраченной на сбор здравых мыслей, ответил Илья.

– И не говори, чертовщина какая-то.

– Ну а ты, разве никого не видел, или по крайней мере, не слышал? – спросил Илья.

– В том то и дело, что меня на моём месте, даже никто не потревожил, когда как я, выйдя сюда, вижу, что здесь кто-то всё-таки побывал. – Пожимая плечами, сказал Модест.

– Ладно, мне надо идти, а то уже Геля заждалась. А с этим потом, как-нибудь разберемся. – Взглянув на Модеста и давая тому понять, что и ему не мешало бы, последовать вслед за ним, заявил Илья.

– Нет уж, только не сейчас. – Сделав притворное лицо, ответил Модест. – Не слишком уж подходящее место для знакомства. Не так ли?

– Согласен. Ну ладно, крепись. – Бросил напоследок Илья и скрылся за дверью туалета, оставив Модеста наедине со своими мыслями и действиями.

Илья же, выйдя из этого места от которого пахнет одиночеством, ну и иногда, и другими вещами, приготовился получить нагоняй от Гели, которая, наверное, не рассчитывала с его стороны на такую задержку, но к его удивлению, в коридоре его никто не ждал. И Илья решив, что он окончательно разозлил Гелю, после чего та, ничего другого не придумала, как на произвол судьбы бросить его здесь среди не дружественных к нему элементов, а возможно даже и с чьей-нибудь креатурой личности. Ну а что делать и что делается в таком случае, зависит от личностных особенностей индивидуума, и если одна часть прибегает к расспросам, то Илья, предпочитавший опираться на свою, а не на чужую внутреннюю интуицию, решает действовать в согласии с ней, а именно, как бог на то положит.

«Ведь главное, направление движения известно, ну а всё остальное приложиться», – с чем Илья, уверенный в себе, дабы избежать ненужных вопросов, сделав беззаботный вид, двинулся вдоль коридора по дороге вперёд, с инспекцией заглядывая во все попадающие на его пути закутки, называемые студиями. Чему, очень даже сильно способствовала современная дизайнерская мысль, которая в своих конструкторских решениях по планированию различных помещений для учреждений, предпочитала апеллировать к открытости во всем, чтобы тем самым стимулировать к работе любителей проволынить, а также не дать возможности смекнуть, что да как, тем, кто любит действовать на раз так.

– Ну, чего смотрим. Заходи. – Не сводя своего взгляда с Ильи, произнесла неожиданно для Ильи Коко, оказавшаяся, опять же неожиданно для него, здесь на своем месте и в своём кабинете, в который, следуя вслед за своей интуицией, заглянул Илья. Из чего можно сделать вывод, что интуиция не слишком разборчивая штука и зачастую ведёт себя слишком запланировано, однобоко и совершенно не пытаясь предусмотреть все ожидающие вас риски, в которые как раз не входила встреча с этой Коко.

Ну что ж, делать нечего, что, в общем-то, так и было, и Илья проходит внутрь кабинета, где он далеко не решается заходить (итак уже зашёл дальше запланированного) и останавливается на отметке, примерно в две вытянутые его руки от её стола. При этом он чувствует, что его шаг не столь вальяжно размерен, а даже скорее не ловок, что всего вероятнее, связано с тем, что он всегда не комфортно себя чувствует, когда за его действиями пристально наблюдает, даже и ни важно кто.

Что же касается Коко, то стоило только Илье остановиться и занять выжидающую позицию, как она приподнялась со своего места и, выйдя из-за своего стола, не меняя тона своего наблюдения за ним, начала, как это делают непонятно зачем, все начальники, стоит только перед ними в кабинете оказаться одному из подчиненных, нарезать круги вокруг него. Видимо эти магические круги вокруг Ильи, должны были, закружив его, кратно лишить его последних крупиц разума и максимально подчинив, добиться полного управления Коко над ним.

Так же при этом, при проведении этого магического ритуала, необходимо пристально разглядывать вошедшего и наверняка оступившегося подчиненного, замечая в нём все его, пока ещё непреложности, а также про себя проговаривать, только одному начальству известный заговор; при этом допускается иногда вздыхать, тем самым обдавая заговоренного пронизывающей заботой о нём. Но и здесь есть свои нюансы, зависящие от половой принадлежности начальника, который, надо откровенно признаться, если имеет все признаки внешней привлекательности, даже и слегка увядшей, то они, имея в своём арсенале это дополнительное оружие, справляются со своим делом куда эффективней, чем их пузатые соперники по директорскому началу.

Так каждый обход Коко вокруг Ильи, не просто будоражил его мысли, но и приводил ко всё большей потери его уверенности, имевшей своё место в нём до захода сюда. А ведь при этом, людей, оказавшихся в такой ситуации, такая их незавидность, приводит к судорожному поиску этих уверенностей, где только можно, но не в тех местах, где они могут быть. Вот почему-то, они ищут её в своих карманах, куда без остановки засовывают свои руки, где их, скорее всего, ожидает только фига.