Том 4. Пьесы. Жизнь господина де Мольера. Записки покойника - Михаил Афанасьевич Булгаков

но и бессмертную душу?

Дон Кихот. Ах, Санчо, Санчо! Повреждения, которые нанесла мне его сталь, незначительны. Также и душу мою своими ударами он не изуродовал. Я боюсь, не вылечил ли он мою душу, а вылечив, вынул ее, но другой не вложил... Он лишил меня самого драгоценного дара, которым награжден человек, — он лишил меня свободы! На свете много зла, Санчо, но хуже плена нету зла! Он сковал меня, Санчо... Смотри, солнце срезано наполовину, земля поднимается все выше и выше и пожирает его. На пленного надвигается земля! Она поглотит меня, Санчо.

Санчо. Ах, сударь, чем больше вы говорите, тем меньше я что-либо понимаю. Я вижу только одно — что вы тоскуете, и не знаю, чем вам помочь! Чем мне развеселить вас? Где прежний рыцарь? Ну хорошо, он победил вас, и больше вам не странствовать и меч не обнажать. Но вспомните, сударь, вы же хотели на крайний случай стать пастухом. И я охотно пойду с вами, сударь, если вы подарите мне еще парочку ослят, потому что я к вам очень привык... Да не молчите же, сударь! Ах, вот сама судьба приходит ко мне на помощь! А вот теперь я посмотрю, как загорятся сейчас огнем ваши глаза! Сударь, встаньте, идет ваше мечтание, к вам приближается Дульсинея Тобосская!

Из калитки, которая ведет в деревню, выходит Альдонса Лоренсо с корзиной. Увидев Дон Кихота, пугается.

Альдонса. Ах ты, горе какое! Вот он опять, сумасшедший идальго, на моем пути!

Санчо. Принцесса красоты и королева величия! Перед вами покоренный рыцарь Дон Кихот Ламанчский!

Альдонса. И ты уже сошел с ума, толстый Санчо Панса? Или ты хочешь подшутить надо мной? Если так, то прибереги свои шутки для кого-нибудь другого, а мне дай дорогу! И не смей меня называть Дульсинеей! Я Альдонсой была и Альдонсой останусь. И так надо мной все смеются по вине твоего господина, несчастного дона Алонсо. Отдай эту корзину ключнице, а меня выпусти!

Санчо. Не слушайте ее, сеньор, она все еще очарована.

Дон Кихот. Альдонса!

Альдонса. Что вам угодно, сударь?

Дон Кихот. Вы боитесь меня?

Альдонса. Да, боюсь. Вы, сударь, так странно говорите и никого не узнаете...

Дон Кихот. Я вам скажу, кто вы такая. Вы — Альдонса Лоренсо, крестьянка из соседней деревни. Вы никогда не были Дульсинеей Тобосской, это я вас так прозвал, но в помрачении ума, за что прошу простить меня. Ну теперь вы не боитесь меня?

Альдонса. Нет, не боюсь. Неужто вы узнали меня?

Дон Кихот. Узнал, Альдонса... Идите спокойно своей дорогой, мы вас не обидим. Санчо, не держи ее.

Альдонса убегает.

Санчо. Ну, сударь, теперь я вижу, что Белая Луна действительно все перевернула в голове у вас! Пусть меня повесят, если и мне не мерещится все время этот рыцарь... и, когда мы подходили с вами к деревне, мне все казалось, что он крадется за нами по полям.

Дон Кихот. Тебе не померещилось, Санчо, это так и было. Он действительно шел по полям за нами, хоть он и не рыцарь и никогда им не был. Да, он не рыцарь, и тем не менее он — наилучший рыцарь из всех, которых мы с тобой встретили во время наших скитаний. Но он жестокий рыцарь.

Санчо. Клянусь детьми, этой загадки не поймет даже лучший губернатор!

Дон Кихот. Идем домой.

Идут в дом, причем Санчо несет доспехи. В комнате Санчо ставит их в угол, отдергивает полог.

Санчо. Ох, вот теперь я вижу, что вы больны, сударь! Ложитесь немедленно, а я сейчас слетаю за сеньором лиценциатом и цирюльником, они помогут вам. Я сейчас же вернусь, сударь. (Убегает во двор и уходит, уводя осла.)

Через некоторое время показывается Антония, входит во двор, а на холме за оградой, на дороге, возникает фигура Сансона в доспехах. Сансон идет медленно, и рука его, так же как и у Дон Кихота, на перевязи.

Антония. Помилуй нас, господи! Кто же это там? Дядюшка? Нет, это не он! Уж не лишилась ли я от горя и сама рассудка? Я вижу рыцаря на закате, или это заходящее солнце играет со мной? Луна горит на груди у него, и перья колышутся на шлеме! Или мы все сумасшедшие, а дядюшка один здравомыслящий? Неужели он был прав, когда утверждал, что странствующие рыцари существуют?.. Кто вы такой?

Сансон (входя). Антония, это я. (Снимает шлем.)

Антония. Сансон!

Сансон. Осторожнее, Антония, рука моя болит.

Антония. Вы ранены, Сансон? Что с вами?

Сансон. Нет, нет. (Освобождается от доспехов.) В преисподнюю щит с изображением луны и туда же меч!

Антония. Сансон, вы говорили, что вернетесь только в том случае... Где дядюшка? Он не погиб?

Сансон (указывая на дом). Он дома. Я сдержал свое слово, Антония, и Алонсо Кихано никогда больше не покинет родной очаг.

Антония. Дома? Дома?! Если это так, Сансон, вы настоящий колдун! Недаром вас сделали бакалавром! Как же не сделать бакалавром самого умного человека на свете! Ах, что я говорю... У меня путаются мысли... Но это от радости, Сансон! Как же вы сделали это? Сансон! Сансон! (Целует Сансона.)

Сансон. Зачем же вы целуете труса и обманщика?

Антония. Не говорите так, Сансон! Какой вы злой, зачем вы мстите мне? Ведь я была тогда в горе, оттого и вырвались у меня эти слова. Нет, нет, Сансон, вы лучший друг наш, вы самый замечательный и благородный человек! (Целует Сансона и убегает в дом.)

Солнца уже нет, темнеет.

Дядюшка! Где вы?

Дон Кихот (за пологом). Кто тут?

Антония. Это я, сеньор Алонсо, я, Антония! (Отдергивает полог.)

Дон Кихот. Мне что-то душно, Антония...

Антония. Ложитесь!.. Ложитесь скорей опять!

Дон Кихот. Нет, нет, мне душно... и беспокойно... я лучше сяду здесь... и позови кого-нибудь, Антония, позови!

Антония. Дядюшка, здесь бакалавр Сансон, позвать его?

Дон Кихот. Ах, он явился? Я ждал этого. Зови его сюда, но зови скорее.

Антония. Сансон! Сансон!

Сансон. Я здесь, сеньор Дон Кихот.

Дон Кихот. Зачем вы так называете меня? Ведь вы же прекрасно понимаете, что я не Дон Кихот Ламанчский, а тот самый Алонсо Кихано, которого прозвали Добрым, так же как и вы — бакалавр Сансон Карраско, а не рыцарь Белой Луны.

Сансон. Вы все знаете?

Дон Кихот. Да, знаю. Я узнал ваши глаза в забрале и голос, безжалостно требовавший повиновения... тогда, на поединке. Мой