"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Иванникова Валентина Степановна

— Куда вы идете? — встревожилась Анжелика.

— На виа Фортуна.

Виа Фортуна была безлюдна, только ряды цветных фонарей свидетельствовали о том, что она живет бурной жизнью. Улица молчала, но за дверями ее домов совершались сотни измен и предательств, составлялись сотни заговоров.

Пройдя три дома, друзья вошли в четвертый, самый большой. Это и был «комбинат».

В прихожей сидела высокая подслеповатая женщина. Она вручила им «прейскурант». Выбор был большой. Мехти и Вася прошли в зал. Оркестр играл медленный блюз «Как грезы». Веяло приторным запахом духов, губной помады.

В зале уже собралось немало народу. Многие из солдат успели облюбовать себе женщин и куда-то скрылись вместе с ними. Посетители все продолжали и продолжали прибывать.

Через зал прошел хозяин дома. Он вел с собой девочку лет тринадцати-четырнадцати. Девочка испуганно ежилась и не знала, куда девать голые руки.

Мехти не мог оторвать от нее взгляда. Он мучительно припоминал, где он видел ее до этого. А припомнив, еле удержался, чтобы не вскрикнуть. Мехти встречал девочку у металлиста Александра Николича. Они сидели в маленькой темной комнатке, и Николич рассказывал о внутренней планировке немецкой казармы. Через стекло двери, соединяющей комнаты, Мехти заметил профиль незнакомой девочки. «Кто такая?» — настороженно спросил он у металлиста. «Это моя дочь!» — с гордостью сказал Николич. Металлист умер под пытками, а дочь его попала сюда. «Хорошо, что девочка не знает нас», — подумалось Мехти. Когда хозяин, с которым Мехти успел познакомиться при входе в дом, приблизился к партизанам, Мехти остановил его.

— Послушайте-ка, любезнейший! Уступите мне эту девочку!

— Как? — удивился хозяин. — Насовсем?

— Да, насовсем.

— Видите ли, — замялся хозяин. — Мы не практикуем таких вещей. К тому же — мы сами только что ее получили. Ее нужно еще воспитывать…

— Я думаю, что сумею ее воспитать и без вас! — сказал Мехти. — А вас могу заверить, что в обиде вы не останетесь. Ну, как?

Хозяин опасливо оглянулся, отвел майора в сторону и шепотом сообщил ему, что готов уступить девочку, — пусть только майор не скупится.

— Ладно, я заплачу сколько надо.

— Ведь я многим рискую…

— Ладно, ладно!

Хозяин повеселел.

— Если синьору угодно, девочка наденет собственное платье, — прибавил он, решив выгадать и на платье, которое было выдано девочке в доме.

— Хорошо, пусть переоденется, — согласился майор. — И поторопитесь!

— Подождите нас в соседней комнате. Там вас никто не будет тревожить.

Мехти и Вася перешли в пустую комнату, смежную с залом.

— Пора, — сказал Мехти.

— Время? — коротко спросил Вася.

— Час.

Они вынули палочки из каналов в толовой массе и раздавили капсюли детонаторов. В коридоре слышались уже шаги идущих к ним хозяина и девочки. Вася быстро сунул сумки под большой диван.

Хозяин ввел в комнату девочку. Она смотрела на офицера глазами, полными испуга. Девочка словно не знала, что для нее лучше: остаться здесь или следовать за военными? Она и понятия не имела, зачем ее держали в доме до сих пор. Вася взял ее за руки потянул за собой.

Когда они прошли через прихожую, полную новых посетителей, все удивленно уставились на них. Однако никто не посмел вмешаться, — офицер был в высоком чине.

На улице Мехти шепнул девочке:

— Только не пытайся кричать. И, пожалуйста, успокойся, мы не собираемся тебя обидеть.

— Отпустите меня! — взмолилась девочка. — Я не буду кричать, я буду совсем тихая…

— Милая, хорошая моя девочка, — ласково произнес Мехти. Он обнял девочку и прижал ее к груди. — Куда же я тебя отпущу? Ведь они снова найдут тебя!

— Я спрячусь, — уговаривала девочка, цепляясь за рукав Мехти. — Отпустите, отпустите меня!

Мехти почувствовал, что девочка дрожит, как в лихорадке.

— Идем быстрее! — произнес он прервавшимся голосом, повернувшись к Васе.

И Вася понял, как тяжело и больно Мехти за девочку. Он вспомнил, как первый раз Мехти сказал ему: «Вася, я советский».

Ветер неистовствовал по-прежнему. Улицы были пусты. Только изредка с гулом проносились патрульные машины, и тогда Мехти и Вася прятались в воротах домов.

Около одного из домов рабочего квартала девочка вырвалась от них и бросилась к дверям, крест-накрест забитым досками.

— Папа! — закричала девочка, отчаянно стуча кулаками в дверь. — Папа!

— Это был их дом.

Мехти подошел к ней и тихо сказал:

— Идем, девочка… Его нет дома…

Девочка, недоверчиво отстранив его руку, прыгнула через разбитое окно в комнату и исчезла в темноте.

— Папа! — все звала она.

— Вася, — тихо попросил Мехти. — Вытащи ее как-нибудь оттуда.

Вася полез в комнату и с трудом увел девочку из дому.

— Отпустите, отпустите! — просила девочка. — Это наш дом, я подожду папу, он придет. Вот его трубка, он забыл ее дома, отпустите…

— Поторапливайся! — приказал Васе Мехти. И, взяв девочку с обеих сторон за руки, они вышли на окраину города и завернули в сторону Опчины.

Как ни успокаивал ее по дороге Мехти, как ни старался уверить, что он друг ее отца, перепуганная девочка все плакала и вырывалась из его рук. И только в Опчине, в доме Марты Кобыль она немного успокоилась, увидев Анжелику, которой часто приходилось бывать в доме Николича.

Анжелика усадила ее рядом с собой в машину, и они снова поехали в город. Девочка перестала плакать. Она тихо спросила у Анжелики, кто этот майор.

— Это Михайло.

— Михайло? — недоверчиво переспросила девочка.

— Да, это он.

— Михайло! — повторила девочка. Она произнесла это слово так мягко, как произносила слово «папа». — А меня зовут Вера.

— Тихо, Вера, — прошептала Анжелика, — молчи.

— Хорошо, — покорно согласилась девочка.

Машина остановилась у особняка Эрнесто Росселини.

— Синьор Росселини ждет вас наверху, — любезно сообщил Анжелике секретарь.

Анжелика была заранее осведомлена о расположении комнат, обо всех входах и выходах в этом особняке; но, конечно, не подала и виду и попросила секретаря проводить ее.

«Это главная лестница, — отмечала про себя Анжелика, как бы проверяя достоверность сведений, которые передали ей от товарища П. — Сейчас нужно повернуть влево, потом прямо, пройти через площадку, тут должны быть позолоченные бра. Вот они. Теперь нужно направо. Но почему он завернул налево? Значит, Росселини примет меня в гостиной. Там тоже имеется телефон. Вот резная дверь, сейчас я войду в угловую комнату и увижу Росселини, подтянутого старика среднего роста, с выкрашенными усами. В очках он сейчас или без очков? Если секретарь сообщил ему, что жена Фраскини молода, то, наверно, без очков. Так он выглядит немного моложе. Кажется, окна этой комнаты выходят прямо на улицу».

Старик открыл дверь и пропустил Анжелику вперед. Она увидела Росселини. Он был в очках и пытливо смотрел на гостью. Это не понравилось Анжелике. Но она сделала вид, что не замечает скрытого подозрения во взгляде Росселини и воскликнула укоризненно:

— Ах, синьор Росселини, как долго вы заставляете себя ждать!

Росселини поцеловал Анжелике руку. Сохраняя некоторую настороженность, он улыбнулся ей и пригласил к маленькому круглому столу, на котором стояла ваза с печеньем и графин с вином.

— Что с Пьетро? — пристально смотря на Анжелику, спросил Росселини, когда они сели за стол.

— О, я так расстроена!.. Не прошло и пятнадцати дней после нашей свадьбы, как бедный Пьетро слег.

— Неудивительно, — спокойно произнес Росселини.

— Как вы сказали?

— Я говорю — неудивительно, что ваш муж заболел. Возраст!.. Гм… сколько ж ему стукнуло в прошлую весну?

Анжелике, конечно, было известно, сколько старику лет, но, поняв, что Росселини устраивает ей нечто вроде допроса, она решила не отвечать.

— А я как-то не интересовалась его возрастом, — она покраснела: жену Фраскини должно было смутить напоминание о разнице в их годах.