Совок-5 - Вадим Агарев

сказали.

Да, женщина, это без всякого сомнения, великая и страшная сила! И не только в колхозе. Стоит её только всерьёз обидеть и получишь навстречу обстоятельства, непреодолимой силы. Ветер с камнями, да еще прямо в глупую физиономию получишь!

— Сиди в машине с водителем и жди, пока мы не вернёмся! Поняла? — обратно усадив в УАЗ девушку, инструктировал я её. — А ты расставь овошников под окнами! — велел я Стасу.

— А скажи, Марина, ты у Агаркова какого-нибудь оружия не видела? — повернулся я к ней через открытую боковую дверь, — Пистолет там какой-то, может быть? Или обрез? Нож?

— Нет! — испуганно замотала она головой, — Ничего такого не видела!

Расставив людей, мы со Стасом пошли в соседний подъезд. Время было ночное, но мы всё же достучались. Дверь нам открыл мужик в трусах и нательной рубахе. Как та, которую я носил в армии. Еще пять минут ушло на то, чтобы уговорить его жену подать голос агарковской сестре Любе. Нестарая еще тётка поворчала, но отказать двум милиционерам не посмела. Золотые всё-таки времена нынче стоят на дворе! милицию, если и не уважают особо, то определённо побаиваются. Приятно работать с таким покладистым населением!

В квартиру Любы пришлось стучаться гораздо дольше.

— Кто там? — наконец-то раздался недовольный женский голос из-за двери.

Глазка не было и открывать дверь сразу никто даже не подумал. Похоже, что в этой части улицы живут не очень доверчивые люди. Оно и понятно, барачный соцреализм к благодушию и взаимному доверию располагает мало.

— Люб, это я! — подала голос соседка после моего знака, — Зоя из второй квартиры! Выручи, градусник нужен!

За дверью послышалось ворчание и звук открываемых замков. Но вдруг все прекратилось.

— Ты одна? — после, как мне показалось, перешептываний, снова послышалось из-за двери.

— Одна! — затравленно посмотрев на меня, подтвердила Зоя, — очевидно представив, как после сегодняшнего ей потом будет неудобно перед соседкой.

Дверной замок лязгнул и дверь начала приоткрываться.

Плечом толкнув со всей дури дверь вперёд и не обращая на заполошный женский крик никакого внимания, я рванул в полутёмный коридор. Где-то там, внутри жилища раздался треск, а потом звон разбитого стекла. Пришлось перешагивать через копошащуюся на полу женщину, обряженную во что-то красное. Кинувшись на звук, я свернул из коридора в дверь направо и успел заметить, как в оконный проем, оттолкнувшись от подоконника, выпрыгнула мужская фигура. Что ж, первый этаж, это всегда большой соблазн для желающего сдристнуть с нашего праздника раньше времени. Очень часто в случаях, подобных нынешнему, преступные элементы, не желая встречи с правоохранителями, эвакуируются именно таким вот способом, используя окна первого этажа.

С улицы, через распахнутое окно послышались крики и сдавленный мат. Судя по болезненным завываниям, кому-то за окном без особого гуманизма сейчас выламывают руки.

Пошарив по стене рукой, я нащупал выключатель. Комнату из-под тряпочного абажура осветила лампа. За спиной, по коридору протопали несколько пар ног. Без всякого сомнения, это были приданные нам в усиление овошники. Эти ребята хорошо натасканы на выезды по сработке сигнализаций. В том числе и квартирных. Поэтому за то, что кто-то еще свалит из этой хаты, я не волновался.

Сбоку со скрипом медленно открылась дверца допотопного шифоньера. Не веря в мистику и в одушевленные предметы, я направил на раритет ствол табельного ПМ.

— Пристрелю, сука! Вылазь! — сбоку, чтобы не словить какой-нибудь металлической гадости в живот, приблизился я к шкафу с частично сохранившимися вензелями и пнул его боковину, — Оружие и всё железо на пол выкидывай!

— Не стреляй, начальник! — загнусил кто-то изнутри престарелой мебели, — Я пустой, сукой буду, пустой! Не стреляй!

Сначала из недр шифоньера показались две расписные пятерни с растопыренными пальцами. А потом и всклокоченная голова с испуганным лицом.

Исходя из словесного портрета, это, вероятнее всего, и был тот самый любимец публики и женщин. Гражданин Агарков Сергей Васильевич, ранее судимый, а ныне подозреваемый мной в совершении преступления, предусмотренного сто сорок четвёртой статьёй УК РСФСР. То есть, квартирной кражи. Группой лиц и, натурально, по предварительному сговору.

— Вылазь, недоносок! — не выбирая дипломатических выражений, поторопил я утырка, — Вылазь быстрее, а то передумаю и влеплю тебе пулю в кишки! А потом положу тебе вилку или ножик в руку! Подыхать в муках будешь!

Вороватый дамский угодник моим угрозам внял и не опуская рук, шустро перешагнул из своего мебельного убежища на пол.

Импровизации были теперь не нужны. Требовалось действовать по уже тысячи раз проверенному алгоритму. Чтобы общение с крадуном бабских трусов сразу же вошло в конструктивное русло, следовало немедля заявить о серьезности выстраиваемых между нами отношений. Я был на дежурных сутках и рассусоливать с гражданином Агарковым никакой возможности не имел. В любой момент дежурный меня мог дернуть на новое происшествие. Поэтому, как только норное животное выбралось из фанерного схрона, я поприветствовал его казенным ботинком по яйцам. От всей души.

— Иииииии.. — очень тонко, почти, как раненый зайчик, заверещал певун тюремно-лирического жанра, скрючившись и завалившись набок. Как обычно бывает в таких случаях, колени он подтянул к подбородку.

— Заткнулся и встал! — негромко обратился я к Агаркову, пнув его под задницу.

Тоже по яйцам, только с тылу. Обычно это бодрит и немного распрямляет скрюченного оппонента.

Белобрысый гражданин Агарков, как метко окрестили его приподъездные бабки, не прекращая завывать, перестроился в коленно-локтевую позицию. Но с пола так и не поднялся. Скорее всего, не из вредности, а просто не смог этого сделать по субъективным причинам.

— Встал быстро, а то уже по-настоящему уродовать начну! — велел я ему. И надо же, Агара в очередной раз проявил здравомыслие.

— Начальник, хорош! Я понял всё, не бей больше, не надо! — взбледнувший лагерный романтик навзрыд выразил свою готовность к диалогу.

— Где украденные вещи? Деньги где? — задал я волнующие меня и потерпевших вопросы.

— Какие вещи?! — с искренним и глубочайшим недоумением возопил Агара, — Ты о чем, начальник?! Какие вещи, какие деньги?!!

Вступать в долгую полемику с абсолютно бессовестным и лживым крадуном-фетишистом, у меня просто не было возможности. Да и желания, честно говоря, тоже. Общением с такого рода публикой я пресытился еще в прошлой своей жизни. Поэтому, без замаха приложил лживого мерзавца по печени.

— Ты что, гад, делаешь?! — раздался истошный визг от двери. — Ты чего брата лупцуешь?! Изверг!