Ключ к волшебной горе - Антон Леонтьев

Отправление «Вильгельмины» было назначено на начало сентября 1939 года. Рано утром первого дня осени Полина проснулась в дешевом пансионе. Она услышала крики на улице, спустилась вниз. Жильцы были в сильном волнении – газеты сообщали о нападении Германии на Польшу.

Полина, так и не позавтракав, бросилась в порт. «Королева Вильгельмина» срочно готовилась к рейсу. Страшные события ускорили ее отправление. Ночью лайнер отвалил от причала и взял курс на Америку.

Каюты, палубы и даже трюмы были переполнены. Все хотели только одного – спастись от Гитлера, который начал покорение Европы. Полина ютилась на верхней полке в тесной каютке. Люди говорили только об одном – о том, что их ждет в Америке. Про эту страну ходило много легенд.

– Нас не примут, – уверял кто-то. – Отправят на Кубу, а оттуда обратно в Европу.

– Не может быть, нас обязаны принять. Да, корабли раньше разворачивали, но теперь началась война. Боже, неужели повторится то же безумие, что и в 1914 году?

– Будет хуже. Гитлер победит. Затем он поработит Советы и двинет войной на Англию.

– Наступил конец света, разве вы еще не поняли это? Вот он – Апокалипсис, о котором писал в своих Откровениях Иоанн Богослов!

Радость и отчаяние, надежда и смирение – люди были полны противоречивых чувств. Полина прошлась по лайнеру. Сколько же людей переживают трагедию! Не только она страдает, поняла Полина. Но все равно, почему же так страшно?

На третий день пути, когда «Королева Вильгельмина» пересекала Атлантику, распространился слух, что Америка отказалась принять беженцев. Капитан якобы получил распоряжение возвращаться в Европу.

– Польша уже пала. Поверьте мне, через месяц и Голландия окажется под пятой Гитлера. Куда мы вернемся? Они же отправят нас в концентрационные лагеря!

На лайнере ежедневно умирало по несколько человек. Люди привыкли к смерти, однако они не хотели возвращаться в Европу. По внутреннему радио объявили, что идут переговоры с американскими иммиграционными властями о том, будет ли корабль допущен в территориальные воды США.

CXVII

Полина вышла на верхнюю палубу. Стояла тихая ночь, молочно-белые звезды сияли в антрацитовом небе. Полина шла между людьми, спящими и бодрствующими, что усеяли палубу.

– Она умирает! – раздался чей-то встревоженный голос. – Ну помогите же ей! Позовите врача!

– Ну и что из того? – ответил кто-то. – Врач уже наверняка спит. Было с самого начала ясно, что она умрет. Оставьте ее в покое! Позовите лучше священника.

Полина подошла к человеку, который искал врача. Тот вцепился ей в руку и радостно произнес:

– Вы доктор? Пойдемте, нужна ваша помощь! Наша соседка, думается мне, отдает богу душу.

Они оказались в небольшом закутке, заставленном тюками и баулами. Плакали дети, кто-то бубнил молитвы на непонятном языке, слышалось пиликанье губной гармошки и ругань.

– Вот она. – Человек указал на дряхлую женщину, которая лежала на палубе, укрытая старым одеялом.

– Die Suppe ist lauwarm... Je vous prie de suivre les manières, Pauline! Mais vous êtes une fille bien élevée! Was für ein leckeres Soufflee! Don’t champ while you’re eating...[60]

Старуха что-то бормотала на разных языках, и Полина, чувствуя, что лишится сознания (с такой силой нахлынули на нее воспоминания о прошлой жизни), склонилась над умирающей.

Женщина была стара, очень стара. Далеко за восемьдесят. Лицо – коричневое, как древесная кора, испещренное морщинами. Седые волосы, которые выбивались из-под вязаной беретки. Старуха была одета во что-то древнее и давно немодное.

И все же Полина сразу узнала ее. Мадмуазель Шнайдер! Милая взбалмошная mademoiselle, которая жила в их семье... Но как давно это было!

– Мадмуазель Шнайдер, – ласково позвала Полина. Она бережно приподняла голову старушки и поцеловала ее в лоб.

– Pauline, – раздался тихий голос. – It may be you? Pauline![61]

– Не обращайте на нее внимания, – сказал сосед мадмуазель Шнайдер. – Бедняжка явно не в себе, у нее старческий маразм. Она все время вспоминает прошлое, зовет какую-то Полин. Не может понять, что мы на корабле, который идет в Америку.

– Я здесь, – ответила Полина, гладя старушку по щеке.

Мадмуазель Шнайдер распахнула глаза и произнесла:

– It’s so dark in the bedroom, Pauline. Ordonnez Glaphira d’ allumner la lampe. Es sieht ganz nach dem Gewitter aus. Ach, Pauline, sie haben wider Schnabernack getrieben! Votre père sera mécontent[62].

Полина держала мадмуазель Шнайдер за сухую ладонь. Старушка слабела с каждой фразой, сознание у нее путалось.

Мадмуазель Шнайдер угасала. Наконец появился заспанный врач, который, даже не осмотрев толком мадмуазель, сказал:

– И чего она поехала в Америку, это путешествие убило ее. Увы, ничем помочь не могу.

Скоро мадмуазель Шнайдер не могла даже говорить, а только бормотала что-то.

– Pauline... Sun... La nouvelle robe... Obst zum Frühstück... Your Daddy... Das Meer, ich sehe das Meer![63]

Полина прижала к себе старушку. Через двадцать пять лет она снова увидела мадмуазель.

– Je vois la mer... Ce n’est pas Biarritz et pas Rivière, but it’s...[64] тож-же недю-ю-юрственно...

Это были последние слова мадмуазель Шнайдер. Полина подумала, что старушка заснула, и только мгновением позже поняла, что та умерла. Полина аккуратно опустила голову мадмуазель на подушку из ватной кофты.

CXVIII

Утром сообщили, что Америка отказалась принять «Королеву Вильгельмину» и лайнер возвращается обратно в Голландию. Эта новость вызвала всеобщую панику и истерию. Несколько человек даже бросилось за борт, желая доплыть до побережья США, что было безумием – температура воды достигала всего нескольких градусов.

Полина наблюдала за людьми, теряющими надежду. Она заметила, как мужчина в развевающихся одеждах со взглядом безумца бежит по палубе, таща за собой маленькую девочку. Малышка сопротивлялась, плакала. Мужчина же с всклокоченными волосами, в дорогом помятом пальто орал:

– Мы не вернемся в Европу! Ни за что! Уж лучше смерть!

Он вытащил из кармана пальто пистолет. Люди, окружавшие его, ахнули и бросились врассыпную. Подоспел один из судовых офицеров.

– Я не отдам оружие! – вопил мужчина, явно сошедший с ума. – Что ждет нас в Европе? Гитлер отправит меня и мою дочь на скотобойню!

Он выстрелил в офицера, который пытался увещевать его.

– Вы все предатели! Я не хочу...

Он поднес пистолет к голове малышки. Девочка беззвучно плакала. Мужчина произнес:

– Пусть лучше она умрет, чем вернется туда. Они убили ее мать. И только за то, что мы евреи! Они убьют и ее!

Люди замерли. Мужчина внезапно засунул дуло пистолета себе в рот и нажал на курок. Грянул выстрел, тело, перевалившись через поручни, полетело в воду.

Девочка закричала. Полина, стоявшая ближе всех к ней, взяла ее на руки. На палубе возникла паника, самоубийство отчаявшегося безумца стало последней каплей. Девочка плакала, прижимаясь к Полине.

– Сохранять спокойствие! – закричал раненый офицер и выстрелил в воздух. – Все те, кто будет сеять панику, подлежат немедленному расстрелу. Только что поступило сообщение – американские власти согласились принять нас!

Истерия сменилась ликованием. Полина заметила, что, успокоившись, девочка заснула у нее на руках. На вид ей было чуть больше года. Полина обратилась к офицеру. Тот равнодушно ответил:

– Это дочь самоубийцы? Когда прибудем в Нью-Йорк, сдадите ее властям. Ее отправят в приют.

Утром следующего дня «Королева Вильгельмина» вошла в территориальные воды США. Столпившиеся на палубе люди видели вырастающую из дымки статую Свободы – свою последнюю надежду.

Лайнер отправили на рейд, на палубу поднялись представители иммиграционной службы. Пронесся слух, что в страну впустят не всех. Началась долгая процедура проверки документов и права на въезд в США.

Настала очередь Полины. С девчушкой на руках она подошла к чиновнику. Тот повертел в руках ее паспорт и сказал:

– Вы говорите по-английски, мэм?

– Да, – ответила Полина.

Чиновник снова спросил:

– Почему в паспорте не указана ваша дочь?

Полина растерялась. Она хотела сказать, что девочка вовсе не ее дочь, однако вместо этого произнесла:

– Я не знаю, это мой старый паспорт...

– Откуда вы? – начал допрос чиновник.

Полина ответила:

– Я бежала из Германии...

По невыразительному лицу служащего иммиграционного департамента она поняла, что он явно откажет ей во въезде. К чиновнику подошел статный пожилой господин, видимо, начальник, потому что при его появлении чинуша подтянулся и стал более любезным.

– Мой муж был убит, – говорила Полина. Начальник взял ее паспорт, пролистал его. Затем он развернул свидетельство о браке между Полиной и Максом.

Начальник удивленно вскинул брови и произнес в изумлении:

– Вашим мужем был великий Макс Триссарди? Это правда?

– Его убили у меня на глазах, – сказала Полина устало.

Начальник протянул ей паспорт и распорядился:

– Госпожа Трбоевич, ваш покойный супруг был величайшим пианистом современности. У меня имеется коллекция пластинок с записями его гениальных произведений. Соединенные Штаты почтут за честь принять вас у себя.