Цифраторий (СИ) - Кайманов Степан

От волнения Илон взмок. Ему до сих пор не верилось в то, что он смог зайти так далеко. Он постоял полминуты, утихомиривая дыхание и утирая пот с лица, а потом спокойно нажал на красную кнопку.

Створки люка с уже знакомым шорохом поползли навстречу друг друга, отсекая Шэлл Сити от Лост Арка. Илон не стал дожидаться, пока люк полностью закроется, развернулся и пошел вперед. Даже если дальше пойдет что-то не так, он не сможет упрекнуть себя в том, что не пытался помочь Эдварду.

По ощущениям, тоннель быстрым шагом, иногда переходящим в бег, он преодолел минут за десять. Переход, проброшенный между Шэлл Сити и Лост Арком, был просторен, пуст и хорошо освещен, однако все равно отнял драгоценное время. Ма сильно не хватало. Будь она рядом, сейчас бы точно сообщила, сколько он еще может шалить в чужом теле. Но чутье подсказывало, что пять-десять минут в запасе у него еще есть.

Стоя у двери, ведущей на мясокомбинат, Илон прислушался. За дверью было тихо, и он рискнул шагнуть к ней, чтобы она открылась. В коридоре, к счастью, не было ни души. Поэтому он смело подскочил к футляру с вакциной, откинул крышку и, выдернув шприц с мутно-янтарной жидкостью, тотчас вколол себе в плечо, порадовавшись тому, что как минимум спасенный Эдвард не погибнет от чужеродных бактерий.

То ли от препарата, то ли от напряга Илон немного растерялся, но быстро восстановил цепочку последующих действий.

Первое — усыпить его, то есть себя, ненадолго.

Второе — пометить для страховки.

Третье… спрятать на время от глаз мясников.

Он спешно достал припасенные маячок и пакетик со снотворным, сунул маяк в задний карман брюк, а порошок высыпал на язык, пожевал и сглотнул. После чего забежал в тесное складское помещение, от вида которого у Феликса кровь стыла в жилах, закрыл дверь, завалил ее разным хламом — тем, что попалось под руку, сел на пол и прислонился спиной к стене, ожидая пробуждения.

Противные мысли, преследующие его весь путь от дома Скамов до мясокомбината, словно смирились и перестали галдеть. Илон удовлетворенно улыбнулся в темноте, чувствуя, как на него наваливается приятная усталость, какая обычно появляется после тяжелой, но плодотворной работы.

Он успел. Он сумел. Он…

* * *

Эдвард судорожно глотнул воздух. Потряс тяжелой, как гиря, головой, не понимая, где он и куда попал. Последнее воспоминание: слезы на глазах, он горбится за столом, стискивая влажными ледяными пальцами шариковую ручку. А дальше — обрыв, провал, мрак, пустота. Неужели именно так выглядит смерть? Или так выглядит смерть, когда ты своими руками выбиваешь из себя жизнь? Что ж — справедливо. Но он не помнил, как держал пистолет у виска и как спустил роковой курок. Тогда… СИПРО? Конечно, СИПРО. Ах, Джесс…

Паники, как ни странно, не было. Была только легкая растерянность, возможно, потому, что неистово подступала дрема. Пахло странно, незнакомо. Он пошарил сонным взглядом, едва удерживая свинцовые веки. Прищурился, потом широко раскрыл глаза, поморгал, стараясь согнать странную пелену, и все еще ничего не разглядел. На нос словно посадили чужие толстые очки, которые жестко баламутили мир.

Его окружала водянистая и тихая тьма. Навалившийся сон мягкими, но надежными путами вязал по рукам и ногам. Откуда-то едва заметно тянуло прохладой и сыростью, словно из погреба. Он повернул голову и — о чудо! — увидел далеко внизу неясное и светлое пятно, как будто кто-то светил фонариком сквозь толщу воды с глубокого дна.

Подняться не было никаких сил, усталость моментально сшибала с ног. И тогда Эдвард пополз, ощущая животом жесткие и острые ребра ступенек, уходящих к мерцающему маяку. Однако решил не спешить. Потому что ясно понимал, что, если вдруг сорвется… Лестница круто брала вниз, а ступеньки были не шире его ладони, и загреметь отсюда было проще простого.

Словно грузная и неуклюжая гусеница, он медленно, с короткими передышками сползал к свету, не понимая, зачем это делает. Ведь разве не он недавно обзавелся револьвером и корябал предсмертную записку у открытого окна своей спальни? А теперь вот, пожалуйста, перебирает животом края ступенек, чтобы выбраться непонятно откуда. На последних ступеньках он все же замешкался, задумался и, потеряв равновесие, с криком ухнулся вниз. Но, к счастью, ничего не сломал, а только отбил руку и больно ударился ребрами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глаза по непонятной причине все еще его подводили, словно на них лежала жирная пленка. Однако в общих чертах Эдвард мог описать место, куда долго полз, а потом бухнулся, пересчитав твердые ступеньки. Это был очень длинный коридор или тоннель, скромно освещенный, с высоким плоским потолком и серыми ровными стенами. Он нигде не заметил лампочек или плафонов, но, похоже, свет все-таки падал сверху.

Шэлла, да где он, в конце-то концов?!! Эдвард перевалился с бока на живот, запыхтел и, крякнув от усилия, встал на четвереньки. Под ладонями ощущался гладкий, как кафельная плитка, и веющий приятным холодком пол. Шлепая ладонями и перебирая коленями, он прополз футов двести, остановился, чтобы отдышаться. И ощутил робкую, едва уловимую силу в ногах. Если приподняться и опереться о стену, то, должно быть, он сможет идти. Пусть не спеша и с опорой, но так лучше, чем унизительно ползать на карачках, протирая неизвестный пол своими ладонями.

Не без труда и не с первой попытки Эдвард забрался по стене. Немного постоял, слушая беспокойное дыхание, и посмотрел вперед. Видеть он определенно стал лучше, чем несколько минут назад. Мир перестал оплывать, как восковая свеча, и растягиваться, будто широкое резиновое полотно. Пока зрение полностью не вернулось, но он разглядел, что таинственный тоннель, проложенные неизвестно где, возможно, за гранью жизни, вдалеке разбегался тремя рукавами, и в каждом из них было темнее, чем здесь.

До развилки он дошел, почти не касаясь спасительной стены. И застыл, ощущая режущую боль в боку. Возможно, падение с лестницы обошлось дороже, чем он сперва подумал. Чувства возвращались и обострялись, заставляя ловить каждый шорох и ежиться от ушибов. Сердечко начинало беспокойно постукивать, появилась отдышка.

Все те же гладкие стены, все те же плоские потолки. Эдвард заглянул в каждый из трех проходов, совершенно не представляя, куда топать дальше. Да и нужно ли вообще топать? Джесс погибла. И Пол, и Молли. А без них… Он тоже по сути был мертв. Просто зачем-то все еще дышал, а не валялся с простреленной головой в своей уютной спальне…

Новые тоннели были одинаково мрачными. Ему лишь показалось, что правый был чуть светлее других, и он шагнул в него, ныряя в неизвестность. Терять ему все равно было нечего.

* * *

Прыжок в родное тело прошел проще, чем в чужую оболочку. И, как показалось, значительно резвее. Словно кто-то обязал его тросом и дернул со всей дури назад.

Слегка кружилась голова, но тело не плющило и не выворачивало наизнанку, да и перед глазами ничего не плыло и не скакало, а простирался фьюжин-центр, спящий и погруженный в привычный полумрак.

— С возвращением, — с улыбкой сказала Линда. — Вам понравилось путешествие?

— Просто огонь! — буркнул Илон и, вскочив с кресла, как ошпаренный, понесся к выходу, чувствуя спиной удивленный взгляд фьюжинера.

Интел вроде ничего не пронюхала. По крайней мере, Илон не заметил в зале фигуры, затянутые в голубую форму. Возможно, помог чудесный инвиз. Возможно, просто повезло. Но расслабляться было рано. Пьюры могли просто не успеть добраться до Цитадели или уже летели на лифте, которого он сейчас дожидался вместе с тремя другими пассажирами.

Ма, ты отслеживаешь сигнал маячка, который я сегодня купил?

Да, Илон. Пять минут назад он начал двигаться. Хочу сообщить, что сигнал слабеет.

Движется? Куда?

В сторону от института трансплантологии.

— Скотство!

Перед ним разошлись створки лифта, и Илон первым ломанулся в него, не обращая внимания на встревоженных пассажиров.

— Ну давай же!