Патриот. Жестокий роман о национальной идее - Алексей Колышевский

— Вов, ты давай там бери машинку свою и ко мне подруливай. Дело у меня к тебе есть.

Вова нутром почувствовал: случилось что-то из ряда вон выходящее, и переспрашивать, с чего это Гере вздумалось просить его подъехать на собственной «девяносто девятой», он не стал. Просто угукнул в трубку, со скоростью кометы оделся и, крикнув все еще рассерженной супруге: «Я с шефом буду!» — выбежал из квартирки на свободу.

…Гера позвонил ему, когда Вова был в дороге. Попросил его домой не приезжать, а остановиться возле магазина электроники по другую от высотки сторону Ленинградского проспекта. Вова еще больше удивился и сказал, что будет в требуемом месте максимум через десять минут. Ровно через десять минут он припарковался возле магазина, и тут же к нему, на переднее сиденье, впрыгнул Гера:

— Поехали во двор, поговорить надо. В любой двор сверни, где потише, и встань там.

Володя послушно свернул во двор большой сталинки и затесался между такими же невзрачными, как его «жига», изделиями отечественного автопрома.

— Значит, слушай меня, Вова, очень внимательно и учти, если ты дашь заднего, то ты не только у меня работу потеряешь, но еще и неприятностей огребешь по полной. Понял?

Вова от таких слов опешил и глядел на шефа, открыв рот.

— Да ты рот закрой и вникай в смысл. Короче, эта сука Кира американская шпионка.

— Да ладно! — пролепетал совершенно загруженный Володя.

— Не «да ладно», а шпионка. И еще она хочет отобрать у меня бизнес. Прикинь, какая тварь, да? Сперва жену отвадила, а потом и до денег почти дотянулась, сука. Ну да ладно, а то что это я все о себе да о себе? Давай-ка лучше о тебе поговорим. У тебя в квартире сколько комнат?

— Одна, — пристыженно ответил шофер и тут же вспомнил свою разъяренную супругу, — у нас, правда, кухня ничего, она почти такая же, как комната, и там я софу поставил раздвижную, на которой Сережка, сынишка мой, спит. Стол у него там, уроки чтоб, значит…

— А хочешь, вместо одной станет сразу три? — Гера впился взглядом в лицо своего шофера.

— Так кто ж не хочет? Конечно, хочу. Да как? Это ж такие деньжищи…

— Вот они, твои деньжищи. — Гера достал из-за пазухи и бросил на колени Вове черный пластиковый мешок из тех, в которые обычно упаковывают мусор, — открой.

Вова, у которого в висках бешено застучало, не своими пальцами развернул мешок и увидел, что тот содержит отнюдь не мусор, а двести тысяч евро в четырех пачках большими фиолетово-белыми «пятисотками». Он с затуманенным взором повернулся к Гере:

— Это чего такое-то?

— Половина квартиры твоей. Трехкомнатной.

— А… За что мне… Чего надо сделать-то?

— Базар наш помнишь, Вовка? Ну, когда ты меня еще из Шереметьева забирал? Насчет суки этой, Брикер?

— Ну конечно. Отлично помню.

— Ты помнишь, я тебя спросил, смог бы ты ее… Ну, грохнуть, одним словом, смог бы? Ты ответил, что да. Понтанулся тогда? Честно?

Внутри у Володи вдруг разом все успокоилось. Он аккуратно завернул деньги в мусорный мешок и убрал под свое сиденье.

— Я понтоваться не привык, я как «Клинское» пиво: «За общение без понтов». Чего делать нужно и когда?

— Молоток! Я ж знал, что ты у меня самый надежный друг, Вовка! Короче, так: «сделаешь» ее, получишь столько же. Хватит на любую хату, чтоб у каждого по софе и по столу было. Я тебе сам через мэрию вариант подберу подходящий. А насчет когда — это чем раньше, тем лучше. Можно вообще хоть сегодня, если ты готов.

— Готов. Только вот у меня нету ничего. Ну, чтобы по-быстрому ее и без рук. Тут продавал один из Смоленска «наган» почтовый, который с коротким стволом за четыреста долларов. Нужно ему позвонить, может, он у него еще?

— Да чего ты гонишь? Какой «наган» почтовый»? Вот. — Гера оттуда же, откуда до этого доставал деньги, вытащил еще один небольшой, но по виду довольно увесистый сверток.

— Из пистолета стрелял?

— А как же! В армии, из «макарова».

— Этот малость поменьше, и пульки у него послабже. Одного раза может не хватить. Ты когда первый раз… ну, это… бабахнешь когда, то подойди и… Блядь! Разберешься, короче. Я сам его купил у двух бандюков, которые меня в свое время взорвать хотели прямо вместе с машиной. Ничего не получилось, и мы с ними подружились, вот от них и остался «подарочек». Как знал, что пригодится. Я-то из него не стрелял никогда, но там к нему глушитель есть и пулек столько, сколько нужно в этой… Как ее?

— В обойме.

— Да, точно. Ну, так чего? Сегодня?

— Можно и сегодня. Как тогда лучше сделать-то? С чего начать?

Гера, который все обдумал впопыхах, на скорую руку, не учитывал деталей и поэтому задал Вове вопрос, от ответа на который зависело все предприятие:

— У тебя в Подмосковье какое-нибудь место есть тихое?

— В Подмосковье-то… Ну, есть такое.

— Тогда слушай внимательно: я сейчас позвоню этой Кире из автомата и скажу… Короче, скажу ей что-нибудь такое, чтобы как рыбку подсечь с первого раза, и потом сообщу ей, что послал тебя, ну, чтобы ты, значит, ее ко мне отвез. Где у тебя в Подмосковье это место?

— Да под Воскресенском очистные сооружения есть.

— Это какая дорога?

— Горьковка.

— Короче, скажу ей, что завис на даче у кого-то там, у друзей каких-нибудь, и пускай она едет ко мне.

— А вдруг откажется?

Гера нервно усмехнулся:

— Я так приглашу, что не откажется. Помнишь, как в фильме: «Крестный отец сделает вам предложение, от которого вы не сможете отказаться»?

— Еще бы. Мой самый любимый фильм. Де Ниро там…

— Вова! Да по хую, что Де Ниро там! Короче, последний раз тебя спрашиваю: делаем?

— Без «бэ».

— Тогда жди меня. Я пробченским метнусь туда-сюда.

…- Привет, малыш. Как дела?

Она очень удивилась. Она поставила чашку в пустоту, и остатки кофе впитал в себя ковер. Она улыбнулась. Она внимательно выслушала его. И даже вначале, на вопрос «Как дела?», отшутилась:

— Регулярно. Раз в месяц и точно по календарю, без задержек и сбоев.

Гера пропустил ее иронию мимо ушей:

— Я больше не могу без тебя жить. Для меня только ты существуешь, я это понял, когда сидел тут один-одинешенек и размышлял о нас с тобой. Нет, я не пьян. Я кое-что купил для тебя. Сияет так, что глаза плавятся и размером с голову Вовы Козакевича. Хочу собственноручно надеть тебе это на палец и кое-что предложить.

— Ну, так предлагай.

— Я не настолько дитя прогресса, чтобы делать своей любимой предложения такого рода по телефону.

— Ох, Герочка, а я ведь подумала, что ты решил меня обнулить. Что ты совсем забыл меня… — Кира притворно вздохнула, но в голове у нее были иные мысли: «К черту этого, женатого на лесбиянке Рогачева. Кленовский человек Сеченова, завербован ЦРУ, знает, что я тоже на них работаю, в ЦРУ такому союзу будут только рады, а потом, в конце концов, если попасть под крыло к самому Сеченову, то можно кинуть ЦРУ на деньги и потом послать подальше. В общем, придумается что-нибудь. Кольцо с бриллиантом — это брачное предложение. Соглашусь. Главное не говорить никому, а то все завистливые, сглазят еще, чего доброго».

— Я очень хочу тебя видеть. Прямо сейчас.

— Хорошо, я сейчас приеду.

— Да не надо самой-то. Я водилу пошлю своего. Ну, Вову? Помнишь его? К тому же я на даче под Воскресенском, ты сама не найдешь.

— У кого это дача в такой мониной попе? — с легким подозрением спросила проницательная Кира.

— У Сеченова, разумеется. У него таких загородных домов много.

— Как, и он… там?

— Конечно! И рвется нас благословить! Он тоже тебя ждет, сказал даже, что давно мечтал видеть тебя в своем аппарате.

У Киры от такого сногсшибательного шанса закружилась голова. Еще бы! И муж, без пяти минут птица высокого полета, и знакомство с самим Сеченовым, и какие-то совершенно космические перспективы!

— Где твой водила-то?!

— Сейчас я ему скажу, и он через час будет у тебя. Ты только не пугайся — он на своей машине. У нас «Ауди» на плановом техосмотре в сервисе под потолком висит.

— Да это ерунда. Милый, жди меня-а-а-а! — пропела Кира и побежала в ванную «наводить красоту».

…Гера вернулся к машине Володи, залез внутрь «жигуленка» и поерзал на неудобном сиденье. Вова ждал его ответа, но Гера отчего-то тянул. Он понимал, что сейчас, сказав этому биороботу «фас», он зачеркнет в своей жизни право на что-то очень и очень важное. На некое возвращение или что-то в этом роде, чего Гере не дано было понять, но дано было предвидеть. Однако останавливаться было уже поздно.

— Она тебя ждет. Поезжай.

— Ну, «с богом» в таких случаях не говорят вроде. Да, братан?

— Да, Володь. Не тот это случай. Ты, когда все закончишь, чтоб все концы в воду, понял? Не смей эту «дуру» у себя оставлять, я говорю о пистолете.

— Да ладно, чего я детективов не читал, что ли?