Сокрушитель - Евгений Лукин

— Да нужен ты мне… — горестно пробормотал Ромка и, волоча ноги, пошел к причудливо изогнутой стене. Остановился, ссутулился. Стена состояла из множества крохотных вертикальных стерженьков соломенного цвета. Машинально подковырнул одну из таких соломинок и убедился, что ломаются они на удивление легко.

— Вася, какое сегодня число? — шмыгнув носом, спросил он.

— Ты что там опять делаешь? — всполошился тот. — А ну отойди от стены!

— Так я же не матом, — сказал Ромка. — Число только и фамилии.

Тяжело ступая, Василий подошел к Ромке и уставился в стену, из которой было уже выковырнуто стерженьков десять.

— А чего? — с вызовом сказал Ромка. — Хоть память останется!

Василий крякнул и нахмурился.

— Ладно, — сказал он после тяжелейшей внутренней борьбы. — Только ты это… Фамилий не надо. Василий, Роман… ну и число. И все.

Закончив надпись, отступили на шаг и с минуту молчали.

— Ну что? — вздохнув, сказал Василий. — Я так думаю, что днем нам бояться нечего… Пойдем-ка, Ромк, на площадь… Давай только порядок наведем сначала…

Он присел на корточки и принялся собирать в горсть выломанные стерженьки.

— Да сами уберут! — попробовал урезонить его Ромка. — Что ты им, дворник? Василий насупился и не ответил.

— На вот, — сказал он, поднявшись, и высыпал мусор Ромке в ладонь. — Пойди запихни куда-нибудь, чтобы видно не было… И пакеты по дороге собери…

Чувствуя, что Василий от него не отвяжется, Ромка не стал спорить и, недовольный, пошел к глыбам.

— Ну и что тут собирать?

Они оглядели пустое покрытие. Брошенные под глыбой скомканные оболочки от капсул куда-то исчезли, не иначе — растворенные и усвоенные стеклистым полом,

— Н-ну, понятно… — озадаченно вымолвил Василий. — А я думаю: что это у них везде чистота такая?..

Ромка презрительно скривил рот и, не скрываясь, сыпанул стерженьки на пол.

* * *

Странное дело: когда вчера ночью плутали в поисках ночлега меж фосфоресцирующих небоскребов, молочно-белые валуны встречались куда реже и все больше поодиночке. Теперь же, в какой проулок ни сверни — везде нежно сияли целые россыпи причудливых округлых разнокалиберных глыб.

— Да что они здесь, как грибы растут? — не выдержал наконец Василий, обогнув очередную опору.

Сказано было метко. Скопление действительно напоминало выводок гигантских шампиньонов.

— Интересно, они все такие хрупкие? — пробормотал Ромка, озабоченно оглядывая ближайший экземпляр.

— Ты у меня дождешься! — пригрозил Василий. — Нет, ну что за народ такой! Стоит куда прилететь — так либо сломает что-нибудь, либо похабщину на стенке вырежет…

— Как будто они знают, где похабщина, где нет! — возразил Ромка, надо полагать, имея в виду хозяев.

— А то не видно, что ли? — сказал Василий. — Ты вон лучше под ноги смотри: тут тоже капканов полно…

Действительно, под одной из глыб разлегся, подстерегая, зловещий овал неизвестно откуда падающей тени. Ромка прицелился и плюнул. Плевок с легким треском исчез на лету.

— Работает, — с невинной физиономией сообщил Ромка нахмурившемуся Василию.

Они обогнули уже опор десять, а площадь впереди все не показывалась и не показывалась. И это было тем более обидно, что вчера они пытались запомнить дорогу именно по глыбам, не предполагая, естественно, что наутро этих глыб будет кругом — как собак нерезаных… Но в конце концов просвет между опорами все же замаячил, правда, не впереди, как ожидалось, а справа…

— По краю, короче, плутали… — с облегчением подытожил Василий.

Они повернули вправо и вскоре вышли на блистающую, как ледяное озеро, площадь.

— Э! — сказал вдруг Ромка. — А где же?.. Пятиэтажки на площади не было. Василий в считанные секунды постарел лицом лет на десять.

— Чего я и боялся, — угрюмо проговорил он.

— Куда они ее дели? — поражение спросил Ромка,

— Никуда не дели, — буркнул Василий. — Площадь не та. Другая… Ну, вышли, вышли мы не туда, понимаешь?

Ромка огляделся.

— Как же не туда? — возразил он. — Были мы здесь вчера! И надпись — вот она…

Что правда, то правда: на выпуклой стене ближайшей опоры похабно растопырилось глубоко вырубленное матерное слово. Озадаченный Василий подошел и внимательнейшим образом изучил его.

— И надпись тоже другая, — сообщил он. — У той «У» прямая была, а у этой, видишь, с загогулиной…

Осмотрел покрытие и, не обнаружив на нем и следа от выломанных стерженьков, вынужден был прийти к мысли об относительной давности преступного деяния.

— Руки пообломать! — проворчал он, глядя исподлобья на обезображенную стену.

Ромка за спиной тихонько охнул, и Василий обернулся, встревоженный. Его лопоухий стриженый спутник стоял, запрокинув голову, и, зачарованно глядя ввысь, беззвучно шевелил губами.

Василий взглянул — и обмер. С невероятно удаленного льдистого потолка, обращенная теперь к странникам крышей, свешивалась искомая пятиэтажка. Верх и низ в сознании Василия поменялись местами, и ему показалось вдруг, что он летит стремглав с чудовищной высоты. Присел, словно желая ухватиться за гладкий пол, и довольно долго не решался выпрямиться.

А тут еще к Ромке вернулся дар речи!

— Вась! — дрогнувшим голосом позвал он. — Слушай, Вась! А ведь это мы на потолок вышли…

* * *

Всякое бывало в жизни Василия, но такого… Мало того что опрокинутое в зените здание само по себе являло весьма жутковатую картину — нужно было еще хорошо знать Василия, его простые, ясные взгляды на жизнь и неистребимую любовь к порядку, чтобы оценить в полной мере всю глубину его потрясения. Василий был смят, испуган, растерян…

Ромка же, напротив, восхитился увиденным безобразием до такой степени, что вообще перестал чего-либо бояться.

— Не, по потолку я еще ни разу не ходил! — нервно смеясь, говорил он. — Пацанам рассказать — заторчат!

Они сидели, прислонясь спинами к испохабленной ругательством бледно-золотистой стене, и, подняв лица, с содроганием смотрели на прилипшую к потолку громаду пятиэтажки.

— Почему она не падает? — хрипло спросил Василий.

— Мы же не падаем! — пояснил Ромка, и Василия тут же омыло изнутри жутким чувством падения, даже за стену взялся на всякий случай. — Почему в Америке никто вниз не падает?..

Василий переждал неприятное чувство и отнял ладонь от стены.

— Не в Америке, а в Австралии, — сердито поправил он, — В Америке-то чего падать? Америка-то — она сбоку, а не снизу…

Ромка, не слушая, пялился на пятиэтажку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});