Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Вы подозреваете в убийстве кого-то из них? — чуть удивилась Чаликова.

— Этого я не утверждаю, — сдержанно возразил Аксиньин, — но сами их пьяные выходки создают, если хотите, атмосферу, в которой может случиться все что угодно.

— А мне кажется, что дело вовсе не в гостях и не в их пьяных выходках, — в свою очередь возразила Надя. — Судя по всему, произошло тщательно спланированное убийство, и чем дальше, тем я больше убеждаюсь, что целились в Покровского, а Свинтусов погиб по глупой случайности, из-за брошенного фрака.

— Не знаю, Надя, чем я могу вам тут помочь, — пожал плечами Федор Иваныч.

— Хотя бы советом. Знаете, мне уже начинает казаться, что корни всей этой истории — в далеком прошлом, когда бароны Покровские якобы прятали в здешних краях свои клады.

— Ах, вот вы о чем! — В седоватых усах Аксиньина промелькнула озорная усмешка. — Чушь это все, бабкины сказки. Хотя многие до сих пор верят. Ну и копают, вестимо.

— И что, просто так копают, наобум? — допытывалась Надя.

— Ну, почему же наобум? По плану. Да мы вот сейчас поглядим. — Федор Иваныч залез в нижнюю шуфлятку стола и извлек из ее недр пыльную папку. — Мой предшественник коллекционировал, думал на пенсии этим заняться, да не дожил.

В папке оказалось множество бумаг разной степени пожелтелости, которые содержали более или менее подробные планы Покровских Ворот, Заболотья и их окрестностей, а также указания, где и как искать сокровища.

— Можете их забрать себе, — сказал Федор Иваныч. — Но имейте в виду — половину этих карт, если не больше, рисовали наши Заболотные шутники, а потом своим легковерным землякам и сбывали. A те, дураки, копали. A однажды тут уж совсем анекдот вышел. Жила у нас одна бабка, так она тоже нарисовала эдакую карту, пометила крестиком собственный огород да соседу своему и подбросила. Так тот ей за ночь бесплатно весь огород перекопал! В общем, тема для юморески. Берите, Надя, только не забудьте газетку прислать, когда о дури нашей напишете!

* * *

Когда Надя возвратилась в Покровские Ворота, уже приближались долгие осенние сумерки. Бросив взор на родовое кладбище баронов Покровских, она увидела, как какая-то темная фигура там орудует с лопатой. «Ну, все понятно, некрофилы-археологи уже и досюда добрались», подумала журналистка. При ближайшем рассмотрении действительность оказалась иной — то сам Иван Покровский, в залатанном черном пальто, вооружившись огромной лопатой, раскапывал свежую могилу Софьи Кассировой.

— Зачем зря добру пропадать? — ответил помещик на немой вопрос гостьи. — A гроб еще пригодится — кстати, следующие похороны завтра, в пять пополудни. Хотите, госпожа Чаликова, вас похороним? Ну, как хотите.

Едва оказавшись в своей комнате, Чаликова стала разбирать бумаги, которые ей передал Федор Иваныч. Наиболее крупная карта включала в себя и усадьбу, и деревню, и часть болот, и немалое количество других географических подробностей, пока что ей не знакомых. На плане было много крестиков и прочих знаков, но, разобравшись, Надя сообразила, что эта карта — лишь обобщение других планов и обозначений на них, сделанное, может быть, предшественником инспектора Аксиньина. Одна из карт, по виду не слишком давнего происхождения, включала в себя лишь Заболотье с крестиком возле одного из домов — очевидно, именно этот план изготовила хитроумная бабуся, чтобы самой не копать огород. На одном листке вместо плана было написано: «Ровно в полночь в новолуние встав на указанном месте лицом к северо-востоку, обмахнуть себя черным котом и произнести 666 раз страшное заклинание»… — однако текст заклинания оказался тщательно замазан чернилами.

Но вдруг Надя наткнулась на нечто более серьезное — листок бумаги явно дореволюционного происхождения. Текст на нем был написан хотя и небрежным почерком, но со всевозможными нажимами и завитушками, как писывали в старину. На одной стороне фиолетовыми чернилами довольно точно был набросан уже знакомый Наде план родовых владений баронов Покровских, о чем сообщала надпись сверху. На другой стороне был нарисован семейный герб в виде бараньей головы, а под ним шел не очень разборчивый текст. Разбирая многочисленные «яти», «ижицы», «фиты» и «i» с точкой, Чаликова прочла написанное:

«В пределах сих несметные богатства сокрыты. И да не овладел бы ими человек, не способный их на благо использовать, приставлен ко кладу сему страж надежный, страж небесный, скрытый под знаком Овна…»

На этом слове рукопись обрывалась. И поскольку листок имел вид целого, Надя сделала вывод, что окончание текста — на другом, несохранившемся листе.

— «Страж надежный, страж небесный, скрытый под знаком Овна… — вслух размышляла журналистка. — Овен. А говоря обычным языком — баран, родовой символ баронов Покровских. Нельзя ли предположить, что клад просто спрятан „под бараном“? Но под каким бараном? — Надя глянула в окно на двух каменных баранов по обеим сторонам ныне отсутствующих ворот. — Или на бывшем скотном дворе под бараньим стойлом? A может быть, это какое-то ныне забытое топографическое обозначение, вроде „трактира епископа“ или „чертова стула“? Надо бы с кем-то посоветоваться, но с кем? Разумеется, с самим господином Покровским. В конце концов, он тут законный наследник, вот пусть и ищет клад, если захочет».

Конечно же, рассуждая так, Надя немного лукавила — при иных обстоятельствах она бы и сама охотно занялась поиском сокровищ. Подобного рода загадки ее всегда влекли, причем собственно материальные мотивы как правило даже не играли главной роли. Решив поделиться полученными сведениями с хозяином Покровских Ворот, Чаликова думала провести своего рода «тест на бескорыстие» для предполагаемого Ивана-царевича, который пока что и не догадывался о тех видах, которые на него имела его гостья.

* * *

После раннего ужина, прошедшего в несколько чопорной и натянутой обстановке, Чаликова попросила Ивана Покровского о беседе наедине.

— Ну что ж, с превеликим удовольствием. Моя комната вас устроит? — предложил помещик. Надя не возражала, и уже через пять минут они сидели у весело потрескивающего изразцового камина и наблюдали за огоньком, отбрасывающим блики на собранную в комнате старинную мебель. Внимание Чаликовой привлек висящий на противоположной стене в позолоченной раме портрет молодой женщины в бальном платье.

— Это и есть та самая баронесса Наталья Кирилловна, супруга Саввы Лукича, которая бесследно исчезла, — пояснил Иван Покровский. — Некоторые полагают, что я чем-то похож на нее.

Чаликова встала из кресла и с канделябром подошла к портрету.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});