Свечи - Александр Смирнов

Александр не в силах был смотреть на этот ужас. Он, пробиваясь локтями, стремился покинуть площадь. Однако солдаты без команды не выпускали желающих, поэтому при выходе образовался затор. Все остановились. Кто-то зажал рубище Александра. Он дёрнул за полу своей одежды и освободил её, хотя большой клок оторвался, обнажив нижнее бельё.

Каким-то боковым зрением Александр почувствовал, что окружающие с интересом смотрят на него. Он обернулся и увидел, что люди разглядывают его трусы. Он одёрнул одежду и закрыл трусы.

«Их привлёк шов на трусах, – подумал он. – Действительно, в их время не было таких швейных машин. Да и материал тоже сильно отличается».

Солдатам наконец-то дали команду, и толпа стала вытекать из площади. Александр оглянулся и увидел любопытных, которые шли рядом в надежде ещё раз увидеть диковинную одежду. Он ускорил шаг, но и люди, сопровождавшие его, тоже ускорили шаг. Александр перешёл на бег, преследователи последовали его примеру. К толпе присоединились мальчишки, которые бежали рядом, кричали и показывали на него пальцем. Любопытство подходило к своей крайней черте. Рука самого маленького мальчишки протянулась к Александру и дёрнула за полу. Трусы открылись всеобщему обозрению, и толпа взвыла от восторга. Александр снова поправил одежду и пустился от толпы наутёк. Мальчишки отстали, но их сменили крепкие мужчины, физическая подготовка которых намного превосходила силы Александра.

На горизонте показался заветный дом. Александр уже мог разглядеть хлев, где был спрятан генератор.

Мужчины, бегущие рядом, уже не церемонились, они просто сдирали с Александра рубище. Неожиданно раздался вопль. Преследователи остановились и стали пальцем показывать на Александра. На больничной рубашке во всей красе предстал чёрт, точно такой же, какой был нарисован на жёлтом одеянии осуждённого. Воспользовавшись замешательством преследователей, Александр рванул вперёд и скрылся в хлеву. Перед тем, как достать генератор, он не удержался и прильнул к щели в дверях. Его сердце чуть не остановилось от ужаса: на дороге уже не было бегущих людей, их сменили всадники, закованные в латы, в руках у всадников были факелы, такие же, каким палач поджигал костёр. Александр понял, что в его распоряжении оставалось всего несколько секунд.

Александр ошибся. В его распоряжении были не секунды, а минуты: всадники вовсе не собирались врываться в хлев. Они окружили дом и приготовили факелы. Через несколько минут на коне прискакал всадник, одетый священником. Он подошёл к дверям дома и стал читать какую-то молитву. Закончив церемонию, священник махнул рукой солдатам и отошёл от дома. Трое солдат достали деревянные бочонки и облили из них дом с хлевом. Солдаты вновь устремили свои взгляды на священника. Тот что-то прошептал себе под нос и опять махнул рукой. Солдаты подожгли дом.

Именно в этот момент Александр нажал на кнопку генератора. Он зажмурил глаза и приготовился к сильной головной боли. Однако вместо головной боли он почувствовал запах дыма и услышал потрескивание горящего дерева. Александр открыл глаза и вновь попытался запустить генератор: увы, результат был прежним. Холод парализовал всё тело, от ужаса задрожали губы. Он вдруг осознал, что через несколько минут ощутит тоже самое, что и тот несчастный, которого только что сожгли на костре. Огонь перекинулся на крышу. Горящие соломинки кружились в дьявольском хороводе и падали на Александра.

– Контакты! – вдруг застучало в висках.

Александр посмотрел на кнопку пуска. Между контактами торчала соломинка. Александр вытащил её и продул контакт.

– Помоги мне, господи! – крикнул он.

Тяжёлая, объятая пламенем, балка затрещала и рухнула рядом с Александром.

* * *

В Машиной комнате снова проходило совещание. Все, затаив дыхание, слушали рассказ Александра. Когда он дошёл до того места, где вели на казнь осуждённого, Ричард глубоко вздохнул и сказал:

– Всё, как у меня. Только на мне были одежды не жёлтого, а белого цвета.

Александр закончил свой рассказ и замолчал.

– Ты ведь чуть не погиб! – сказала Маша.

– Слава богу, всё закончилось благополучно! – улыбнулся Джон.

– Не могу разделить этого мнения, – возразил Александр, – я не узнал главного: где я был и когда я был. Чтобы скорректировать вектор по времени и направлению, надо было узнать именно это.

– А когда ты понял, что это не меня вели на костёр, – спросил Ричард, – ведь я никогда не говорил, какого цвета на мне была одежда?

– Дело вовсе не в одежде. Я не понимал языка на котором все говорили, но когда окружающие начали выкрикивать его имя – Бруно, мне всё стало ясно без переводчика.

– А ты уверен, что Бруно это имя, а не фамилия? – спросил профессор.

– Фамилия? А я даже не подумал, что Бруно может быть фамилией. Впрочем, какая разница? Главное, что это был не Ричард.

– А среди толпы никто не выкрикивал такое имя, как Джордано? – снова просил профессор.

Александр задумался. Он снова прокрутил в памяти своё удивительное путешествие.

– Да, они выкрикивали это имя.

– В те времена было много сожжено народа, – как будто продолжил за Александра профессор, – но есть имена, которые будут помнить и через триста, и через четыреста, и через тысячу лет.

– Кого вы имеете в виду? – спросил Джон.

– Это Джордано Бруно, – ответил профессор. – Он был сожжён в Риме на площади Кампо деиФиори 17 февраля 1600 года.

– Стало быть, нам известно и точное место и точная дата! – обрадовалась Маша.

– Я откорректирую расчёты за два дня, – заверил Александр.

– Мне понадобятся два дня, чтобы заменить в схеме необходимые элементы и поставить новый источник питания.

– Значит, через четыре дня… – Ричард от волнения не смог договорить заветную дату.

– Дело это очень серьёзное, друзья, – заметил профессор, – и не только серьёзное, но и опасное. Не забывайте, Александр еле ноги оттуда унёс.

– Согласен, – поддержал профессора Александр, – проведём наше мероприятие ровно через неделю.

На этой позитивной ноте совещание было окончено.

Глава 16

Михаил Бабарыкин был самым образованным в деревне: только ему одному из парней удалось получить аттестат неполного среднего образования, более того, он не только поступил в техникум, но и закончил его. Правда, авторитета среди деревенских сверстников это образование не принесло. В том окружении, в котором вращался Михаил, авторитетом был тот, кто имел хотя бы одну «ходку» (другими словами, сидел в тюрьме). А так как грешны этим были абсолютно все деревенские юноши, кроме Михаила, конечно, можно себе представить, какой унизительно-низкий уровень в этой иерархической структуре отводился бедному молодому человеку. Он был инородным телом, а, следовательно, по всем законам общественного развития должен был быть отторгнутым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});