Наш общий друг (Книга 1 и 2) - Чарльз Диккенс

- А еще кто-нибудь есть дома? - спросил Чарли Хэксем, с изумлением глядя на нее.

- Сейчас никого нет, - бойко и с чувством собственного достоинства отвечала девочка. - Никого, кроме хозяйки. А что вам нужно, молодой человек?

- Я хотел повидаться с сестрой.

- У многих молодых людей есть сестры, - возразила ему на это девочка. Вы лучше скажите мне, как вас зовут, молодой человек?

У этой странной маленькой особы с остреньким, но отнюдь не уродливым личиком, на котором сверкали ясные серые глаза, был такой острый взгляд, что ей, видимо, сам бог велел стать острой и на язык. Как будто и слова ее и вся повадка не могли быть иными при таком обличье.

- Я Хэксем.

- Ах, вот оно что! - воскликнула хозяйка дома. - Я, собственно, так и думала. Ваша сестра придет минут через пятнадцать. Я очень люблю вашу сестру. Мы с ней большие друзья. Садитесь. А этого джентльмена как зовут?

- Это мой учитель, мистер Хэдстон.

- Садитесь и вы. Только, пожалуйста, затворите сначала дверь. Мне самой трудно это сделать, потому что у меня спина болит и ноги не слушаются.

Они молча повиновались, а маленькая особа, принявшись за прерванную работу, взяла волосяную кисточку и стала смазывать клеем тонко нарезанные кусочки картона и дощечки. Ножницы и два-три ножика, лежавшие на скамье, свидетельствовали о том, что девочка нарезала все это сама, а разноцветные ленты, лоскуты шелка и бархата, вероятно, должны были приукрасить ее изделья, набитые как полагается (набивка лежала тут же). Проворные пальцы девочки двигались с поразительной быстротой; она соединяла тонкие краешки, прикусывала их зубами для прочности и то и дело посматривала на гостей исподтишка своими серыми глазами, взгляд которых стал еще острее, чем прежде.

- А вот вам ни за что не угадать, какое у меня ремесло, - сказала она после очередного осмотра.

- Вы делаете подушечки для булавок, - ответил Чарли.

- А еще что?

- Перочистки, - сказал Брэдли Хэдстон.

- Ха-ха-ха! А еще что? Хоть вы и учитель, а вам не отгадать.

- Вы делаете что-то из соломы, - и он показал на край скамьи, - а что именно, я не знаю.

- Молодец! -воскликнула хозяйка дома. - На подушечки для булавок и перечистки идут остатки материала. А самое главное в моем ремесле солома. Ну! Отгадайте, что я делаю из соломы?

- Кружочки под блюда?

- Выдумали тоже, а еще учитель! Вот отгадайте загадку, это будет вам вроде подсказки. Я люблю тебя, когда ты начинаешься на "К", потому что ты красивая. Я бегу от тебя, когда ты начинаешься на "К", потому что ты капризная. Мы пойдем с тобой в "Королевскую корону", и я подарю тебе капор. Зовут тебя Кривляка, а живешь ты в курятнике. Ну! Что я делаю из соломы?

- Капоры?

- Да! Для модниц, - сказала хозяйка дома, утвердительно склонив голову. - Для кукол. Я кукольная швея.

- Надо полагать, это прибыльное дело?

Хозяйка дома пожала плечами и тряхнула головой.

- Нет. Платят гроши. И всегда спешка. На прошлой неделе одна кукла выходила замуж, и я просидела за работой всю ночь. А мне это вредно, потому что у меня спина болит и ноги не слушаются.

Учитель и мальчик со все возрастающим удивлением смотрели на эту маленькую особу, и, наконец, учитель сказал:

- Как жаль, что ваши важные заказчицы не желают с вами считаться.

- Они всегда так, - ответила хозяйка дома, снова пожав плечами. - И платья свои не берегут, да еще привередничают - месяц поносят, и уже из моды вышло, подавай им новое. Я шью на одну куклу с тремя дочерьми. Вот транжирка! Разорит она когда-нибудь своего муженька!

И, рассмеявшись странным отрывистым смешком, хозяйка дома снова покосилась на гостей своими серыми глазами. Подбородок у нее был остренький, как у эльфа, и весьма выразительный, а бросая по сторонам такие вот острые взгляды, она еще и вздергивала его кверху. Получалось так, будто и глаза и подбородок приводились в действие одной пружинкой.

- И у вас часто бывает такое горячее время?

- Бывает куда горячее. Но сейчас работы мало. Третьего дня я сдала большой заказ - траурное платье. У куклы, на которую я шью, умерла канарейка. - Хозяйка дома рассмеялась и несколько раз покачала головой, словно хотела сказать: "Вот она, суета мирская!"

- И вы так и сидите целый день одна? - спросил Брэдли Хэдстон. - Или соседские дети...

- О господи! - воскликнула хозяйка дома таким пронзительным голоском, точно последнее слово кольнуло ее. - Не говорите мне о детях! Я терпеть не могу детей! Мне все их повадки и фокусы давно известны. - И она сердито потрясла кулачком, поднеся его к самым глазам.

Вряд ли требовался большой учительский опыт для того, чтобы понять, как больно было кукольной швее чувствовать разницу между собой и другими детьми. Во всяком случае, оба - и учитель и ученик - сразу об этом догадались.

- Только им и дела, что бегать, кричать, играть во всякие игры, драться. Только им и дела, что скок-скок-скок на одной ножке по тротуару да чертить по нему мелом. Мне их повадки и фокусы давно известны! - И она снова потрясла кулачком. - Да это еще не все! Кто заглядывает в чужие замочные скважины и кричит всякие обидные слова и передразнивает, какая у кого спина и ноги? Да, да! Мне все их повадки и фокусы давно известны. А знаете, какое я придумала им наказание? У нас на площади есть церковь, а под этой церковью - черные двери в черное подземелье. Так вот, я отворила бы одну такую дверь и затолкала бы туда их всех, а потом - дверь на замок, и в замочную скважину - перцу им, перцу!

- А перец зачем? - спросил Чарли Хэксем.

- Чтобы чихали, - пояснила хозяйка дома, - и обливались слезами. Чихают, слезы из глаз кап-кап, а тут я и начну их дразнить в замочную скважину, как они сами, озорники и проказники, других дразнят.

Потряхивание кулачком перед глазами, на сей раз особенно энергичное, видимо, принесло некоторое облегчение хозяйке дома, и она добавила уже более спокойным тоном:

- Нет, нет, нет! Бог с ними, с детьми. Я больше люблю взрослых.

Возраст этой маленькой особы не поддавался определению: фигурка у нее была щупленькая, а личико одновременно и юное и старообразное. Ей было, вероятно, лет двенадцать, от силы - тринадцать, никак не больше.

- Я всегда любила взрослых, - продолжала она, - и всегда с ними водилась. Они такие умные. Сидят смирно. Не скачут, не прыгают. У меня уж давно решено: пока не выйду замуж, только с ними и буду знаться. А замуж, хочешь не хочешь, все равно придется выходить.

Кукольная швея замолчала, прислушиваясь к чьим-то шагам на улице; в дверь тихо постучали. Тогда она дернула за рычажок возле ручки кресла и сказала с веселым смехом:

- Вот, например, одна взрослая особа, которую я считаю своим большим другом.

И в комнату вошла Лиззи Хэксем, одетая в черное.

- Чарли! Ты?

Она обняла брата - как встарь, что явно смутило его, и никого больше не замечала вокруг.

- Ну, ну, Лиз! Довольно! Посмотри, кто со мной пришел - мистер Хэдстон!

Ее взгляд встретился со взглядом учителя, который, видимо, не ожидал, что у Чарли Хэксема такая сестра, и они пробормотали обычные слова приветствия. Девушка была немного смущена этим неожиданным посещением; учитель держался натянуто. Впрочем, он никогда не чувствовал себя вполне свободно.

- Я говорил мистеру Хэдстону, что ты еще не устроилась как следует, Лиз, но он оказал нам любезность и все равно захотел пойти со мной. И вот я его привел. Как ты хорошо выглядишь!

Брэдли, по-видимому, был того же мнения.

- Хорошо? Правда, хорошо? - воскликнула хозяйка дома, снова принимаясь за работу, хотя в комнате уже стемнело. - Вы это правильно заметили! Но продолжайте, продолжайте болтать!

Раз и два, и два и три,

На меня ты не смотри,

А с гостями говори,

пропела она свой экспромт, показывая на каждого по очереди тоненьким пальцем.

- Я не ждала тебя, Чарли, - сказала Лиззи Хэксем. - Я думала, если ты захочешь меня увидеть, то пошлешь за мной и назначишь мне встречу где-нибудь недалеко от школы, как в прошлый раз. Мы с братом виделись возле школы, сэр, - пояснила она, обращаясь к учителю, - потому что мне проще туда прийти, чем ему сюда, - я работаю в мастерской, как раз на полпути между домом и школой.

- Вы, кажется, не очень часто встречаетесь, - сказал Брэдли, держась все так же натянуто.

- Да, - о грустным покачиванием головы. - Вы довольны успехами Чарли, мистер Хэдстон?

- Очень доволен. Я считаю, что дорога перед ним открыта.

- Я так на это надеялась! Спасибо вам. А ты, Чарли, какой ты молодец! Мне лучше уйти с его дороги, разве только он сам захочет повидаться со мной кое-когда. Вы тоже так считаете, мистер Хэдстон?

Помня, что ученик ждет его ответа и что он сам советовал ему держаться подальше от сестры, - вот от этой девушки, которая сейчас впервые предстала перед ним, Брэдли Хэдстон проговорил, запинаясь:

- Видите ли, ваш брат очень занят. Ему надо много работать. Ведь чем меньше он будет отвлекаться от своих занятий, тем лучше для него. Вот когда он окончательно устроится, тогда... тогда другое дело.