Час отплытия - Мануэл Феррейра

него, его схватили, связали руки-ноги, прикончили и с проклятиями швырнули труп в океан — как будто его смыло с палубы волной. Тела Мане Педро никто никогда больше не видел, а душа его неприкаянная бродит по белу свету, так ему, значит, было на роду написано. Видно, дух Мане Педро вселился в тело Пидрина, и Пидрин едва не всадил нож в капитана Круза. Известно, что Мане Педро ненавидел военных, видеть их не мог, даже на картинках, поэтому Жожа была твердо уверена, что вовсе не Пидрин, сын тетушки Мари-Аны, замахнулся ножом на капитана Круза. Она не могла сказать этого на суде — ей запрещала вера. Она боялась, что спиритический центр в Бразилии, чего доброго, попросит у нее отчета или на нее обрушится гнев какого-нибудь мерзкого духа и она никогда больше не уснет сном праведницы, никогда больше не узнает радости в жизни, а то и разума лишится. С такими серьезными доводами трудно не считаться, кто же станет возражать! Должно быть, именно по этой причине Пидрин неожиданно заключил наш разговор о нечистой силе такими словами: «Колдовство, сглаз, привидения или оборотни не вызывают у меня страха, но не стоит чересчур много рассуждать о спиритизме, эдак можно невзначай накликать злых духов из нижнего астрального поднебесья, ведь они бродят по свету и только и ждут подходящего случая, чтобы поиздеваться над простыми смертными. Так вот, я встретил судью-индийца в доме высшего судейского чиновника Оливейры Гама. Я его и прежде иногда видел, только он не узнавал меня или притворялся, что не узнает, а я делал вид, будто понятия не имею, кто этот сукин сын. Знаете, наши земляки в Луанде преуспевают, по крайней мере так утверждают коренные ангольцы. Конечно, это не совсем так, но то, что зеленомысцы оказались в основном на хороших должностях, я сам могу подтвердить. Ангольцев это, безусловно, задевает, и я их вполне понимаю. Они оканчивают учебные заведения и едут искать работы к черту на кулички, сами не знают куда. Зеленомысец отправляется в Анголу, анголец — в Мозамбик, мозамбиканец — в Гвинею и тому подобное. Но в то же время немало наших соотечественников живет в муссеках, под открытым небом, не имея крыши над головой; каждый надеется, что ему вот-вот повезет, но счастье обходит стороной. Я был моряком. Полмира объездил. Побывал в портах Африки, Средиземного моря, в Макао, на Тиморе, в Сингапуре, в Гонконге, посетил Гоа и Бомбей. Эти места сильно отличаются от наших, они так не похожи на нашу родину, что порой трудно разобраться, что там происходит. В каждом порту драки, пьяные потасовки. В Бомбее я оказался участником страшного скандала, хотя не я был его зачинщиком. Захожу я однажды в «Тадж-Махал», первоклассный ресторан, построенный еще во времена британского владычества, а швейцар при входе указывает мне на табличку: «Negroes not admited[27]. «Ну какой же я негр?» — искренне удивился я. Швейцар молчит. «Молчащей собаке доверять не следует», — подумал я и говорю: «Послушайте, я не негр». Тогда он ткнул пальцем в мое лицо и в мои волосы, такой-разэтакий, а сам-то во сто крат черней меня. Я ему твержу, что я португалец, и упорно стою на своем. Вдруг откуда ни возьмись ему на подмогу подоспели два индийца — жалкие людишки, — хотели было меня схватить и вытолкать за дверь, да не тут-то было. Я уже порядком нагрузился. Подпустил я их поближе и как залеплю швейцару по физиономии. Он и охнуть не успел, как я отделал его в лучшем виде. Поднялся шум, явился полицейский и забрал меня в отделение. Я проспал там всю ночь, а под утро смылся, ибо более близкое знакомство с индийскими тюрьмами меня не привлекало. Теперь скажите на милость, как вам кажется, правильно я поступил?» Наверное, Пидрин никогда не сможет стать смирным. Непокорство у него в крови. Я слышал, нья Жожа говорила, будто это влияние Мане Педро или какого-то другого бунтаря, вероятнее всего преступника с Санту-Антана, — его дух бродит неприкаянный в христианском мире и не оставляет Пидрина в покое. «Существуют такие духи, — уверяла нья Жожа, — мерзкие духи, что вселяются в человека и не оставляют его в покое до конца дней, и тому ничего другого не остается, как идти к психиатру прочистить мозги — иного выхода нет». Пидрин к психиатру не ходил и мозги не прочищал, однако мало-помалу его слава драчуна и забияки стала тускнеть. Никогда ничего нельзя предугадать заранее. И вот вам: из портового рабочего, мальчика на побегушках Пидрин превратился в степенного буржуа.

«Знаете, нья Жожа, Пидрин погиб при трагических обстоятельствах. Он пристрастился к охоте. Однажды он отправился на автомобиле поохотиться, вместе с ним были инженер Ваз и Жижи. Пидрин вышел из машины, они остались. Вдруг на дорогу выбежала горная антилопа. Инженер Ваз прицелился и спустил курок в тот самый момент, когда Пидрин привстал из-за кустарника, чтобы тоже выстрелить. Пуля инженера Ваза размозжила Пидрину голову. Трагическая получилась охота, нья Жожа». — «Подумать только — Пидрин погиб! Конечно, против судьбы не пойдешь. Как говорится, человек предполагает, а бог располагает».

Уже пять часов утра. Гости один за другим начинают незаметно расходиться. К наступлению дня праздник закончится. Впрочем, никогда ничего нельзя знать наперед. Все может затянуться и до самого вечера. Звонок в дверь, и в дом к Монтейринье вваливается новая компания. Это неожиданное появление новых людей либо расстроит, либо, напротив, оживит пирушку. Итак, в дом вваливается компания, и мы видим, что это дружки инженера Ваза. Или, выражаясь общепринятым здесь языком, орава Жо. Я уже несколько раз порывался открыть дверь, услышав звонок: мне все время казалось, что он должен прийти, и действительно, Жозе Ваз явился, когда его уже никто не ждал. Вот он стоит передо мной, невысокий, очень живой, он и впрямь похож на птичку-невеличку филили. Это Жожа прозвала его Филили! Ох уж этот Жо! Стоит ему заглянуть в дом хоть на минуту, все вокруг начинает искриться весельем. Он является обычно неожиданно, и вместе с ним в дом врывается радость, но случаются иной раз и непредвиденные осложнения. Его появление одинаково может привести и к хорошему, и к дурному. Смотря по обстоятельствам. От чего это зависит?! Прежде всего от количества выпитого им виски. Жо около тридцати лет, он отбыл воинскую повинность, окончил университет и поселился в Анголе.

«Трудно поверить, что вы и Жо знакомы. Бывают же на свете чудеса. Он заходил ко мне в гости,