Дотянуться до небес: Королевство ведьм - Focsker

разделась и сама. Собрав самые лучшие шкуры и разместившись как можно ближе у костра, она, подобно ветвям терновника, похотливо обвилась вокруг мужчины, укутавшись в звериные шкуры. И вот, не прошло и двух подобных ночей, как тот очнулся.

Вспоминая это, Диана с интересом наблюдала за Олегом, что сейчас по оболочке, да и в целом был гораздо её младше. Все женщины в этом отряде его боготворили и любили как мужчину, и лишь она видела в нём кого-то другого. Близкого и надежного друга, да и попросту хорошего человека…

— Выспался, старый извращенец? — С издевкой окликнула того Брун, на что Олег, нервно вздёрнувшись, обернулся.

— Почему сразу извращенец? — Вопросом на вопрос отозвался мужчина.

— А хочешь сказать, нет? Хоть бы дочери родной постеснялся. А так, лежали там, хихикали, обжимались. Вон, у тебя на шее даже засос остался… — Указав пальцем на оставшуюся отметину на коже, едва сдерживая улыбку и строя недовольную рожицу, продолжала играться Абада.

— Не виноватая я, она сама пришла… — Усмехнувшись, ответил мужчина. — Да и не было у нас почти что ничего. — Как-то замявшись и покраснев, мужчина отвернулся.

— Да ладно? А что это она тогда всё утро такая довольная и веселая, чуть ли не летает по лагерю. Тьфу мля, аж противно… Мне её угрюмое выражение лица больше нравилось — Забыв о театральщине, выругавшись, честно произнесла Абада.

— Ничего не знаю, пора в дорогу. — Закинув на лошадь связанные шкуры, отозвался Олег. — Ох, и чуть не забыл, спасибо, ты в очередной раз нас выручаешь, честно говоря, даже не знаю, что с нами было бы без тебя.

— Померли бы, вот что с вами было бы. — С апатичной миной на лице ответила на риторический вопрос демонесса, на что мужчина, лишь неловко посмеявшись, добавил:

— Действительно.

Закончив сборы, поредевший отряд двинулся вперед. Добрая половина пути осталась позади, оставалось всего ничего. Мысль об этом одновременно нервировала и расслабляла мужчину. С одной стороны, там, впереди были те, кого он мог назвать друзьями. С другой, — новые враги и неприятности. Уже сейчас нужно было думать, какими способами решить проблему с регентом, вернуть город в прежнее русло, а следом восстановиться и на крайний случай приготовиться к осаде. Длинноухие не собирались так просто сдаваться, а это значило, что настоящая битва была ещё только впереди. А ещё, одним из важнейших для мужчины вопросов было найти и отомстить предательницам, покусившихся на жизнь его императрицы.

* * *

Двигаясь на запах крови, в белом заснеженном поле двигалась одинокая всадница, мимо трупов, обезглавленных и разорванных в клочья грифонов; мимо припорошенных снегом полуразрушенных домов и двора, усеянного трупами, она брела по следу своей цели. Некогда голубые глаза полностью растворились на фоне огромных, чёрных, как ночь, зрачков. На бледно-мертвенном лице ярко выделялись алые губы, поверх которых проступили звериные клыки. Лоб девушки под влиянием демонической силы также исказился. Два малых рога вздымались из-под накинутого на них капюшона, а за спиной болтался хвост. Ледяная Ай, не чувствовала ни холода, ни голода. Также не было страха или сожаление. Лишь чувство некоего долго гнало развращенную подконтрольную высшими демонами душу вперед. Её цель — Абадахида. Её не нужно было ловить или убивать, достаточно только найти, а после, осуществив высший ритуал призыва, воззвать к Абаддону, отцу прародителю. Что с ней будет после подобного, сможет ли она тогда спасти мужчину и стать сильнее, как обещал демон, воительница не знала. Не способная самостоятельно думать и даже дышать, она, бледной тенью самой себя, брела по кровавому следу, будто самая настоящая гончая.

— Просто найди её, и тогда все будут счастливы… — Уверенно твердил чей-то голос в её голове.

* * *

Средь каменных холодных стен подвального помещения, где так и веяло сыростью и вонью, исходившей от ночного горшка, на матрасе из свежего сена сидела Ламия. Руки её были в кандалах, а к ногам прикованы огромные металлические гири. Но даже так любая подходившая к императрице стражница, будь то простая разносчица воды или еды, не могла чувствовать себя в безопасности. Способная на импульсивные и необдуманные глупости она была опасна. Узнав о пропаже Жака, та попыталась тотчас покинуть город, попутно покалечив несколько орденских стражниц. Лишь то, что она никого не убила, слегка смягчила приговор, сразу вынесенный Хельгой.

Изначально требовавшая и вовсе замуровать вспыльчивую женщину по рукам и ногам старуха, после общения с Паилзом немного смягчила свое решение, однако от этого участь бывшей императрицы легче не стало. Из того, что успела узнать Ламия, во дворце Хельги и от своих бывших частично верных ей воительниц, столица полностью ополчилась против её. Едва ли во всём городе найдется пара аристократок, возжелающих вновь стать на сторону вспыльчивой и до жути мстительно особы, убившей из прихоти собственную сестру. Да и к тому же, тот мятеж, а следом распад и бойня, которую допустила Ламия на востоке, был веской причиной отказаться от подобной правительницы.

С другой стороны, имя её не состоявшегося мужа, пропавшего без вести в Колючих лесах, восхвалялось и воспевалась чуть ли не в каждом трактире. Ну или, по крайней мере, так говорили болтливые стражницы, ждавшие чудесного возвращения великого человека, которого из ордена большинство даже в глаза не видели.

О его победах она уже была наслышана. Также и об успехах в Лаиме, о которых с ней поделился не так давно Фридрих, в свою очередь узнавший об этом от странствующих торговцев. Его имя обсуждалось и вспоминалось в каждом углу этого проклятого города, от чего мысль о том, что она его больше не увидит, всё чаще посещала напуганную таким конечным исходом женщину. Успевшая уже трижды проклясть себя и свои амбиции, Ламия с десяток раз пожалела о восстании против сестры, о нападении на Черноводную и других посягательствах на то, что ей никогда не принадлежало.

Всё это меркло по сравнению с одной лишь возможностью быть и находиться рядом с Жаком. Лишь с ним одним она могла чувствовать себя свободной, равной кому-то по статусу, любимой кем-то не за титул, а за «красивые глазки», как некогда говорил её Жак. Ни разу не