Бабочка на запястье - Анель Ромазова

шапку, укладывая волосы по плечам. Щелкнув подсветкой, достаю зеркальце. По пути успеваю нанести легкий макияж.

Краситься в дороге дело привычное, но не безопасное, когда ты за рулем. Для этого и существуют пробки.

В Питере никогда не трачу время на всякую ерунду. Сплю до последнего, а остальное уже доделывается в рафике. Благо, вместительный салон позволяет. Знал бы Вавилов, что у меня там творится, охренел. Не машина, а женская сумочка, только размером побольше. Один фиг, ничего не найдешь, когда надо.

— Приехали, — от грубого голоса таксиста подскакиваю и вытряхиваюсь из воспоминаний. Прошло же всего, чуть больше месяца, как я не была дома. А словно в далеком прошлом.

Как я и думала Алик стоит на парковке, мелькая тлеющим огоньком сигареты.

Расплачиваюсь, и выставив ногу, делаю шаг с обрыва. По всем ощущения я лишилась защиты. Примерно, как голая, на глазах у толпы.

С этим тоже надо бороться. Патологически быстро развивается зависимость от присутствия Дамира. Смогу и сама. В этом нет ничего страшного.

Не смотря на то, что твердо решила. Приступ паники все же скатывается в солнечное сплетение. На миг теряюсь и забываю, как вести диалог дружеского формата.

Я Ева. Арина еще жива. И мне не надо спасаться от маньяка. Делаю мнимый якорь за него и цепляюсь.

Невольно сравниваю двух мужчин, окинув глазами Алихана. Тоже с примесью азиатских кровей. Высокий, подкаченный. Модно упакован в total black. Черная водолазка, джинсы, пальто — пиджак. А вот аморальный шарм в нем отсутствует. Даже небритость — искусно подчеркивающая сексапильную мужественность, оставляет глубоко равнодушной.

— Евка, соскучился жутко, — выхлестывает Алихан и тянет под полы пальто. Аромат сандала, со сладковатой примесью, действует негативно раздражающе. Хочется выбраться поскорей из тисков его жадных рук.

— Привет, Алик. Напористо начал, — посмеиваюсь и вырываюсь из хватки.

— Апельсинка, я целый год на тебя облизываюсь, пора заканчивать диету, — огорченный моими брыканиями, порывается, притянуть за бедра.

— Ужасное прозвище. Напоминает про целлюлит, не забыл, что я тренер по пилатесу. Это как оскорбление.

— Да без проблем, рыжик, солнышко, — тут же вываливает набор прозвищ.

К белке я уже привыкла. А ласкательное бельчонок из чувственных губ Вавилова воспринимаю, как комплимент, до пульсирующих спазмов. В эти моменты кровь превращается в сгустки патоки и протекает по венам с болезненной сладостью. Остальные клички вызывают во мне революцию.

— Евы достаточно, — отрезаю резковато. Алик, нахмурив брови, прищелкивает языком.

— Жаль, я не Адам, — произносит сипло, не бросая попыток, притиснуть к стенке лифта.

— И мы не в раю, так что руки прочь, — снова отбиваюсь и держу на вытянутых кистях, наглеющего на глазах мужчину.

Глубоко вздохнув, ставлю на стоп процесс самоликвидации в организме, а вслед за ним и паническую атаку. Алик слишком агрессивно настроен. Создается впечатление, что гонит меня, как жертву в ловушку. Тактильно ощущаю, его горящий животным голодом взгляд.

— Уже и забыл, как меня от тебя кроет, — в кабине становится мало воздуха. Он укладывает ладони на перекладину, прижимаясь впритык, — Поехали ко мне.

— Нет! Нет! И еще раз нет! — пылко выбиваю браваду. Он отстраняется, позволяя вернуть, хоть чуточку личного пространства.

— Ну, Ев, сколько можно динамить.

— Ты сейчас о чем? Я тебе даже намека не давала, — ехидно улыбаюсь, а у самой дрожь по коленям разливается. Алихан мысленно перемещается в папку, под названием «потенциально опасен», ни в коем случае, не оставаться с ним наедине.

— Ева, я на полном серьезе. Хочешь прорекламирую, — манерно распахивает пальто и задрав свитер, афиширует достоинства, — Не урод, обеспечен, эрекция — подростки обзавидуются.

— Ооо до чего дошло. Я думала зрелые мужчины повыносливей. Две минуты так себе перспектива, — нарочно язвлю и давлю мужское эго. Чтобы как-то охладить пыл внезапно нарисовавшегося поклонника.

— Грубиянка ты моя золотая. Вот прикушу твой язычок, тогда посмотрим… Две минуты… Хех …обидела, как извиняться собираешься.

— Никак, — ловко избегаю очередного объятия и захожу в квартиру.

Студия заполнена звуками лаунджа. Атмосфера лайтовая. Все свободные поверхности уставлены напитками. Компании, по три — четыре человека, грудятся кучками, что-то обсуждают.

Поддаюсь этому хиповому настроению. Мимолетно отвлекаюсь, коснувшись знакомой обстановки. Весь сюр остается за порогом.

Коллекционеры, бабочки, убийства. О них здесь не знают, можно представить, что всего этого не было. Кроме Дамира. Его как ни старайся, я забыть не хочу.

— Что будешь пить? — активизируется над ухом Алихан.

— Пиранью, — вряд ли убойная смесь водки, ликера и колы, заставить выкинуть из головы аморального подлеца, но может ненадолго расслабит.

— Тебе подходит. На вид безобидная, а кусает за живое, — не удержавшись, стискивает за талию и жмет к себе, — Намек поняла, золотая рыбка. Кусь тебя, — клацает зубами перед носом.

Кое — как оторвавшись, ищу глазами Нину и спасения. У Алика совсем крышку сорвало, раньше такого не позволял. Начинаю жалеть, что пустилась в эту авантюру без поддержки.

Нины я не вижу. Испуганно вздрагиваю, будто облившись кипятком на резкий окрик и бурные обнимашки Ланы.

— Попалась, Ева, — разворачивает, сталкивая таким образом, наши лица, — Наконец-то, мы заманили тебя в свой блуд.

— А что так? Пока все прилично, — посмеиваюсь такой интерпретации вечеринки и не сомневаюсь в правдивости. До оргии не доходит, но откровенности тут, хоть отбавляй.

— Ну, это пока. Бар пустеет — тела раскаляются. Как в песочных часах. Бам… и понеслась.

Призывно двигается, затягивая в танец. Девушки в паре для меня необычно, но энергетика Ланы подавляет. Она ведет, как в танце, так и в отношениях. Неловко конечно, с учетом ее ориентации и ярко выраженного интереса.

— Пожалуй, я сбегу, до начала демонстраций.

— Алихан достал, — проницательно подмечает.

— Еще нет, но он очень к этому близок.

— Так отшей прямо, он вроде понятливый.

— До этого повода не давал, а сегодня чувствую, предохранители подгорели.

— Ой, Евушка, такая глупышка. Хороший же мужик, если б не Нина, себе забрала, — на реплику втайне завидую, что так открыто, говорит о своей бисексуальности. Я в этом плане зажата, как монашка, — Ты какая — то другая — констатирует придирчиво осмотрев.

— И в чем же?

— Нууу, не знаю, — смущаюсь, в момент когда Лана, проходится носом по моей шее, — Я поняла, о тебя сексом пахнет. Так что не удивляйся, почему Алика переклинило. Инстинкт сработал. Догнать — пометить.

— А раньше, чем от меня пахло?

— Если честно, то пустотой, немного скукой. Как куколка, глазами моргаешь, а жизни внутри нет, — тонко подмечено.

Больше чем неуютно осознавать, что твоя активность у всех как на ладони и говорить не обязательно. Надо перескочить с этого душевного разбора, иначе Лана, начнет допытываться, как зовут энергетического наполнителя.