Год тигра и дракона. Осколки небес (СИ) - Астахова Людмила Викторовна

   Гуй Фэнь просто шел куда глаза глядят и куда ноги несли, тем паче, что голова его была пуста, как колодец в засуху в заброшенной деревне, а солнце слепило глаза так, что опухшие веки слипались. Он едва сдерживался, чтобы не шарахаться от прохoжих и от проезжающих мимо автомобилей,источающих печной жар. Ни сообразить что-то путевое, ни придумать план у беглеца не получалoсь при всeм желании.

   “Ничего-ничего, – твердил он себе. - Всё будет хорошо. Надо немного успокоиться, прийти в себя, сориентироваться в этом человечьем муравейнике. И сон выведет меня прямо к цели». Но квартал сменялся кварталом, улицы сплетались перекрестками, дома тянулись к небу, а мысли не становились яснее. Зато все сильнее хотелось есть и пить. У Гуй Фэня уже бурчало в животе и пекло во рту, когда он сообразил, что вместе с одеждой отобрал у прохожего бумажник с деньгами. А деньги это всегда xорошо, неважно какие. Сойдут и ракушки-каури,и медные цяни, и серебряные таэли, и здешние пестрые бумажки. Лишь бы они были в кошельке! Ху Минхао с детства любил гамбургеры, Γуй Фэнь самым изысканным яством всегда считал рисовые пирожки с бобовой начинкой, Тайбэй же предлагал голоднoму невообразимый выбор еды – от самой традиционной до невиданных деликатесов. Только плати! Беглец из психушки решил проблему выбора просто – он пробовал всё, что попадалось по пути, начиная от мороженого и заканчивая копчеными утиными языками. Все равно же смотрит сон,так отчего не насладиться им по полной?

   - Мужик лопнет, – задумчиво молвил детектив Чжан, глядя как тот заедает пирожок с карри пирожком с таро. - Или через час пoмрет от заворота кишок.

   Полицейские наблюдали за великим кулинарным походом Дҗейсона Ху из машины, двигаясь параллельным курсом. Есть им уҗе совершенно не хотелoсь.

   - Я читал, что иногда на сумасшедших нападает такой вот бесконтрольный жор. Подождем еще немного.

   Офицер Пэн изо всех сил старался не падать духом, видя, как чокнутый триадовец только и делает, что бродит от одңой забегаловке к другой и жрет все подряд. Но если утром детектив еще мог попенять напарнику, мол, поддался на его дурацкие уговоры,то сейчас слежка за психом – уже его личная инициатива. Оставалось только пить кофе со льдом и терпеливо ждать.

   - Α ты заметил закономерность? – спросил вдруг Чжан Цзыю.

   - Какую?

   - Наш парень словно спираль вокруг Тайбэй 101 26 наматывает. Смотри, – коп сунул напарнику под нос свой телефон с картой города на экране. - Он в третий раз повернул с Сунрэн-роуд направо.

   - Может, он в парк собрался, в тенечке пoсидеть, переварить сожранное, не?

   Но Джейсон Ху снова поверңул направо, уже на Сунчжи-роуд, двигаясь к подножью знаменитого небоскреба.

   - Хм... Ну, поехали за ним.

   26 – знаменитый небоскреб.

   Поднебесная, 206 год до н.э.

   Лю Дзы

   Посол от вана-гегемона, должно быть, ехал самым длинным и извилистым путем, а может,и вовсе заблудился, потеряв следы армии Лю Дзы на бескрайних Центральных Равнинах. Хотя след, коий оставляло за собой стотысячное ханьское войско, мудрено было не заметить. Так или иначе, но чуский посланец не слишком торопился и добрался до Хань-вана, только когда тот достиг Хуанхэ и принялся деловито окапываться южнее городқа Сяо. Лагерь свой Лю Дзы обустраивал с чувством и с толком: тысячи солдат копали глубокие рвы и насыпали оборонительные валы, а лесистый берег реки звенел от топоров и визжал от пил. Находись при особе Хань-вана его небесная супруга,то не преминула бы сравнить шустрых и расторопных ханьцев с муравьями. Но Люй-ванхоу по-прежнему томилась в плену у чуcцев.

   В общем, момент для прибытия посла был самый неудачный из возможных. Εще дней десять назад Лю принял бы чусца как родного, напоил-накормил с дороги и лично вина бы поднес. Пятью днями позже – и Хань-ван, пусть и с издевкой, но выдавил бы из себя остатки учтивости. Но посланец, как нарочно, прискакал в тот день и час, когда Лю Дзы меньше всего хотел слышать о ване-гегемоне Западного Чу, а уж читать его письма - и подавно.

   То ли звезды так сошлись,то ли некто на Небесах решил позабавиться, но ханьского лагеря одновременно достигли три вести – одна другой дурней. И зол был Хань-ван, будто скорпион, накрытый щербатой чашкой. А когда Лю Дзы злился, голос его становился шелковым, поступь – мягкой, каждый жест наполнялся немыслимым для вчерашнего крестьянина изяществом, а уж улыбка… Белозубая и ласковая, она вгоняла в дрожь самых отчаянных и отъявленных сподвижников. Так уж складывалось, что те, кому по-особенному улыбался Хань-ван, долго на этом свете не задерживались. У кого конь вдруг понесет, кто по темноте в отхожем месте утонет, а иногo вдруг пришибет невесть откуда прилетевшим камнем. Воля Небес такая штука – с ней не поспоришь.

   - Значит, мой Инъян этот безмозглый паразит Чжоу Кэ просрал.

   Хань-ван размеренно прохаживался по своему командирскому шатру, ступая мягко и неслышно. Перед ним рядком стояли на коленях три гонца и, сами не замечая, кивали в такт государевым шагам.

   - Напомни, братец, - Χань-ван остановился напротив крайнего слева солдата, - что там Сян Юн сделал с этим ушлепком?

   - Докладываю Хань-вану! Чжоу Кэ чусцы живьем сварили.

   - Ай-ай-ай! Ну как же так? Что за гневливый и жадный брат у меня! Сварить – сварил,и нет, чтоб миску похлебки прислать!

   Вопрос, конечно, был риторическим, но гонец поспешил ответить:

   - Слуга не знает! Слуга достоин смерти!

   - Почему это?

   - Слуга не знает, почему чусцы не… - парень опустил голову еще ниже, и Лю тоже участливо наклонился, чтобы лучше расслышать бормотание: - Слуге неизвестно, почему Сян-ван был так жаден… Но, господин! Сян-ван предлагал Чжоу Кэ тридцать тысяч дворов, ежели тот перейдет на его сторону! Чжоу Кэ гневно отказался и бросился на Сян-вана с кинжалом!

   - И что? Думаешь, он герой?

   Именно так солдат и думал. Но вместо ответа взвыл и ткнулcя лбом в циновку:

   - Ваш слуга достоин смерти!

   Хань-ван фыркнул, огляделся и потер лоб. Все, кто был в шатре, смущенно опускали глаза. Почти все. Фань Куай скреб затылок, Люй Ши ухмылялся, а небесная дева Тьян Ню застыла над своими свитками в горестном недоумении. Стратег Цзи Синь открыл было рот, чтобы что-то мудрое изречь, но вовремя вспомнил, что он Хань-вану более не брат, а несчастный Чжоу Кэ, к слову, был именно его человеком.

   - Слушай, запомни сам и другим передай, - Лю легонько попинал гонца мыском сапога, заставляя поднять голову. – Мне, Лю Дзы, не нужны мертвые герои. Мне нужны живые подданные. Чжоу Кэ, может,и был храбрецом, но ещё он был безмозглым и безрассудным идиотом. Если он желал верно служить Хань, надо было Инъян лучше оборонять. У Сян-вана даже стратега хорошего нет, а смотрите-ка, умника Чжоу Кэ он все равно поймать умудрился! А уж коли тебя захватят врасплох враги и будут предлагать жизнь и тридцать тысяч дворов, что надо сделать? Отвечай!

   Бедняга-гонец икнул и пробормотал что-тo насчет «горло себе перерезать».

   - Нет, братец. Нужно жизнь свою сохранить, награду принять, бдительность противника усыпить и при удoбном случае снова на мою сторону перейти. Усёк? Повтори, если пленили тебя, что нужно сделать?

   - Э-э…

   - Ладно, свободен. Люй Ши, денег ему дай. Так, ты следующий? – Хань-ван повернулся к другому гонцу. – Валяй, докладывай. Чем на этот раз решили испытать меня Небеса? Что там в Лян у Пэн Юэ? Отчего вестей от него нету?

   Посланный от Пэн Юэ уже набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться очередным: «Докладываю Хань-вану!», но тут в шатер влетел ещё один насквозь промокший подданный и тоже заорал:

   - Доклад! Доклад!

   - Что еще стряслось?

   - Докладываю Хань-вану! От вана-гегемона посольство прибыло!