Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не высказывая этого вслух, Луньков давал понять своим отношением к мальчишке, что признаёт его превосходство уже только из-за «цвета крови» — с завидным постоянством мужичок незаметно оттеснял парня от уборки камеры и всякий раз выписывал на себя книги, интересовавшие соседа. И слушал Евгений, не перебивая, сколько бы Барабан ни говорил.
Луньков был одним из десятков миллионов русских, в чью генную память, накопленную за тысячелетнюю историю насилия и унижений, воспринимавшихся этим народом Божьей данностью, бессрочно вселились покорность и безропотность. Вселились и въелись в их души так же нестираемо, как грязь в ладони этого крестьянина.
* * *Для начала Влодзимирский вызывал Лёньку на короткую беседу. Он шумно пугал юного арестанта и увидел, что бесследно это не пройдёт — Барабанов нервничал. Перед серьёзным допросом чекист решил проанализировать беседы в 89-й камере, и уже вскоре генерал изучал стенограммы. Судя по разговорам, у Барабана «изо всех щелей» пёрли тоска и печаль. Начслед решил, что клиент созрел и его пора обрабатывать в свете разговора с Меркуловым. На этот раз Лёню поручили комиссару госбезопасности 3-го ранга Василию Ивановичу Румянцеву.
— …Гражданин Барабанов, расскажите, как создавалась тайная антисоветская организация «Четвёртая Империя»?
— Она не была антисоветской!
— Не вам решать этот вопрос.
— А кому, товарищ следователь?
— Забываетесь — для вас больше нет слова «товарищ»!
— Извините… я оговорился.
— Жду ответа на вопрос.
— …И все-таки, кому решать?
— Судебной или внесудебной инстанции.
Лёнька молчал и думал: «А почему он называет организацию "антисоветской", если это будет решать не он?» Но задать этот вопрос побоялся.
— Обвиняемый, я жду ответа.
— У нас не антисоветская организация.
— Будете уходить от ответа на вопросы следствия — ничего хорошего не ждите — ведь от того, какое мнение об обвиняемом вынесем мы, зависит и мера наказания. Ваши «друзья» уже полностью сознались в совершённом преступлении, и это пойдёт им в зачёт, а вот вы запираетесь. О таком поведении гражданина Барабанова придётся поставить в известность суд, и можете не сомневаться — он истолкует его как отягчающее обстоятельство.
Румянцев до такой степени уверенно говорил о наказании, что Лёнька поверил в его неотвратимость, тем более что нынешнее нахождение в тюрьме красноречиво свидетельствовало о правоте чекиста. Лёню никто не учил, как вести себя на допросе, и очень не хотелось раздражать генерала, но одно он знал совершенно точно — никогда у него не возникало даже намека на антисоветские мысли.
— Гражданин следователь, я расскажу всё, но, честное слово, «Четвёртая Империя» — не антисоветская организация.
— Хорошо, продолжайте, а то мы уже полчаса топчемся на месте.
Счастливый, что отбил у следователя «антисоветскую», Лёня начал говорить:
— В середине января ко мне подошёл Володя Шахурин и предложил вступить в «тайную организацию». Я прочитал устав, и он мне понравился. Вместе со мной туда вошли Хмель, ну Хмельницкий Артём, Реденс и Бакулев — все из нашего класса. Мы ничего особенного не делали — только на коньках соревновались. Выиграл Шах… Потом приняли Феликса Кирпичникова… Дальше выясняли, кто станет лучшим в турнире ГТО… и машину учились водить, а я уже давно могу, да и все ребята, у кого отцы на персональных машинах, тоже умеют — нас водители учат, чтобы подлизаться к родителям. Даже девчонок из класса — и то тренируют. Вот… мне очень нравилось играть. Всё время приходилось чего-то добиваться и соревноваться. Потом мы приняли Арманда Хаммера и Серёгу Микояна. Арманд с нами учится, а Микоян — на класс младше. Перед самыми каникулами, в конце мая, некоторые из нас собрались у Володи… Мы сначала играли навылет в «чапаевцев» на шашечной доске — двое бились, а остальные ждали очереди на замену…
— Кто там был?
— Шахурин… Реденс, Серго Микоян… и Хмельницкий.
— Хорошо, и что дальше?
— Ну, потом «чапаевцы» надоели, и мы стали обсуждать — кто, где летом. Договорились встречаться на даче сразу после начала каникул — на великах нам друг до друга не очень далеко добираться. Хотели вместе кататься, купаться, правда, не все могли…
— Это несущественно. Вы к теме переходите!
— А потом Володя говорит: «Мы скушно живём: школа — уроки, школа — уроки. Давайте изменим нашу организацию. Я предлагаю назвать её «Четвёртая Империя». И хочу, чтобы мне присвоили звание «рейхсфюрера». Мы удивились: зачем такое название?
— Кто удивился?
— Да все. Вот… он тогда говорит, что будем голосовать… а Реденс, по-моему, возразил: «Да что тут голосовать?! Только одного тебя эта чушь интересует»… Ну, тогда Володя захотел всё объяснить, а Тёмка предложил перенести разговор, пока все не соберутся. На этом и закончили. А дальше — Шахурин застрелился.
— Да, гражданин Барабанов, горазд ты песни петь. Правду говори! Не виляй! — Перейдя на «ты», генерал от госбезопасности грохнул кулаком по столу.
От неожиданности Лёня съёжился, затравленно посмотрев на мучителя, и, заикаясь от страха, пролепетал:
— Я, ч-честное слово, не виляю… Вы сп-просите у остальных, как было. Я ничего не придумал.
— Точно?!
— Гражданин следователь! Я и вправду рассказал одну только правду!
— Ладно, посмотрим. Хочется верить, что не врешь… А как ты посмотришь на моё предложение отправиться домой прямо из этого кабинета?
— Я?! Согласен.
— Помоги мне найти ответ на один неясный вопрос, и мы серьёзно обсудим эту возможность.
— ?!
— Кое-кто из твоих «друзей» показал, что, со слов Шахурина, был какой-то человек… то ли знакомый, то ли родственник, консультировавший его по поводу немецких воинских званий… Или, может, я ошибаюсь? Может быть, это кто-то из приятелей других членов вашего общества?
— …Я никогда об этом не слышал. Я вообще не имел понятия, что кто-то из взрослых знал о нашей организации! А кто мог? Родители не могли… Может, старшие братья? Они есть только у Микоянов, но Степан и Алексей воюют на фронте… Нет, я ничего об этом не слышал.
— А ты напрягись. Мы точно знаем, что такой человек есть.
— Нет, при мне о нём не говорили. А… про дом вы не пошутили?
— Разве я похож на человека, который шутит? Вспомни и расскажи — будет тебе и о доме разговор… Готовь протокол. — Последнюю фразу Румянцев предназначал уже стенографисту.
Пока тот стучал по клавишам пишущей машинки, постоянно заглядывая в свои записи, следователь куда-то ушёл. Лёня непроизвольно обдумывал закончившийся допрос. Картина складывалась невеселая, но изменить что-либо он не мог. И ещё, так хотелось домой! Но он не помнил никого из взрослых, о которых спрашивал генерал.
- Огненный скит - Юрий Любопытнов - Исторические приключения
- Ларец Самозванца - Денис Субботин - Исторические приключения
- Феномен украинского «голода» 1932-1933 - Иван Иванович Чигирин - Прочая документальная литература / Исторические приключения
- Под кардинальской мантией - Стэнли Джон Уаймен - Исторические приключения
- Хакон. Наследство - Харальд Тюсберг - Исторические приключения
- Золото короля - Артуро Перес-Реверте - Исторические приключения
- Прутский поход [СИ] - Герман Иванович Романов - Исторические приключения / Попаданцы / Периодические издания
- Как-то разЪ - Пётр Андреев - Исторические приключения / Короткие любовные романы / Любовно-фантастические романы
- Кровавое наследство - Мэри Брэддон - Исторические приключения
- Третий удар. «Зверобой» из будущего - Федор Вихрев - Исторические приключения