Банкирша - Александра Матвеева

— Что ты затеяла? — спросила подруга прокурорским тоном.

— Ты о чем это? — Я притворилась непонимающей, в лучших традициях ее постоянных клиентов.

— Не дури! — прикрикнула Милка. — Газетка — твоих рук дело?

Я кивнула, отпила пива и зажевала бутербродом с ветчиной.

— Ешь с огурцом, — велела Милка.

Я послушно откусила от огурца. По-Милкиному, ветчину надо есть с огурцом, паштет — с помидором.

Ну и так далее, всего не упомнишь.

— Зачем ты его дразнишь?

— Ты сама сказала, что если он испугается, то может наделать ошибок и выдать себя.

— А он испугался?

— Очень.

— Плохо.

— Почему?

— Слишком напуганный человек становится опасным.

— Или нет.

— Или нет. Ты веришь, что он виновен в смерти Ляльки?

— А ты?

— Пожалуй.

Она помолчала, потом сделала то, что было ей совершенно несвойственно. Обняла меня и положила голову мне на плечо.

— Я боюсь за тебя, Ленка. Держись от него подальше.

«Ну уж дудки», — подумала я и кивнула Милке, поглаживая ладонью ее длинную худую спину.

* * *

— Привет!

— Привет! Ты откуда звонишь? Из Берлина?

— Из дома.

— Тогда чего ночью? Часовые пояса перепутал?

— Да нет, я тебе с самого утра звоню. Как контору навестил.

— А что случилось?

— «Сибирь» покупает исключительно крутой пацан. Мой человек больше не может тянуть процедуру вступления в наследство…

— Что мне делать? Я не успеваю. Еще хотя бы пару недель…

— Исключено. Дней пять — семь от силы.

— Спасибо.

— Не за что. Не знаю, что уж ты там задумала, но все равно — удачи тебе! Целую.

— Я тебя тоже. Марине привет.

* * *

— Господи! Как же я устала! — сказала Клара и вздохнула мне прямо в ухо. Я немного отстранилась от телефона. — Он совсем обезумел. Готовит фирму ч( продаже. На нас рычит как зверь. Никому не доверяет.

Ирку выгнал из приемной. На коммутатор посадил Сюткину. Она всегда ему наушничала. Я теперь не смогу вам звонить с работы. Вы позволите в случае необходимости звонить вечером?

— Конечно, Клара, звоните всякий раз, когда захочется, даже если не будет повода.

* * *

Утром господин Скоробогатов брюзгливо сообщил мне, что недельный аналитический отчет не содержал ни анализа информации, ни самой информации.

Это было не правдой. Отчет, подготовленный нашей аналитической группой, был неплох. Я его прочла.

Костино недовольство мне понятно. Я в работе над отчетом не участвовала. А должна была. Господин Скоробогатов не переносит, когда манкируют должностными обязанностями.

Поскольку приходилось признать правоту кормильца, я покаянно потерлась носом о его шею, выпрашивая прощение.

Господин Скоробогатов ласку принял, но до конца меня не простил. Отбыл на работу суровый и насупленный.

Переполненная раскаянием и чувством вины перед персоналом офиса, я закопалась в куче газет и журналов на разных языках, отмечая что-то для себя, а что-то занося в компьютер для последующих отчетов.

Работа была привычная и, пожалуй, любимая. Но в это утро она меня не захватывала. Мысль то и дело соскакивала с того, чем мне надлежало заниматься.

Но вот стрелки на старинных напольных часах расположились в нужной мне позиции. Я бросила компьютер и набрала телефонный номер.

— Клара, это Елена Сергеевна, как дела?

— — Все по-прежнему, — сдержанно ответила Клара, не скрывая удивления, вызванного моим звонком.

— Что с продажей? — приставала я.

— Пока ничего. Какие-то сложности с наследованием. Прошел слух о наличии завещания.

— Откуда слух?

— Неизвестно, вроде от нотариуса. Но никакого завещания не обнаружено.

Кларин голос звучал все более сухо, но я никак не могла отвязаться.

— А где искали?

— О Господи! Ну откуда же я знаю? Наверное, везде.

— А ее сейф в нашем банке?

— А разве был сейф? — заинтересовалась Клара и, судя по характерному щелчку в трубке, кто-то еще.

— Да, конечно.

— Елена Сергеевна, я сейчас очень занята.

Клара довольно ясно давала понять, что разговор неуместен. Я соизволила наконец догадаться.

— Хорошо, Клара, извини. Я позвоню позже.

Я посидела, полюбовалась телефоном, размышляя, позвонить Яковлеву или нет. Идея распустить слухи о завещании принадлежала ему. Он сам и мы все рассказали о якобы существующем завещании всем, кому могли.

«Сибири» слух достиг в течение недели. Хорошо.

Решив не отвлекать от работы ни Яковлева, ни себя, я с чувством глубокого сожаления рассталась с телефоном.

После некоторого раздумья я сходила на кухню попить водички из-под крана и снова сделала попытку начать работать.

Журналы и газеты все так же громоздились на столе, экран дисплея приветливо и приглашающе светился.

Повозившись на стуле, я нашла положение, показавшееся наиболее удобным, и, придвинув к себе один из журналов наугад, приступила к чтению.

* * *

Время шло. Я трудолюбиво таращила глаза, стараясь уловить смысл прочитанного. Смысл с завидным упорством ускользал.

Я приходила в отчаяние, потом в бешенство, снова в отчаяние… Через какое-то время заставляла себя успокоиться и предпринимала очередную попытку начать работать.

Зажав ладонями уши, я с тупым упорством в третий раз прочла короткую английскую фразу и наконец поняла ее смысл. Почти одновременно поняла, что фраза написана по-французски.

Волна бешенства накрыла меня. Я размахнулась и что было сил метнула журнал в сторону двери.

Именно в этот момент дверь открылась. Журнал летел прямехонько в лоб Юры. Я, оцепенев, наблюдала полет, не в силах ни крикнуть, ни зажмуриться.

Юра ловко поймал трепещущий листочками журнал и спокойно сунул под мышку.

— Елена Сергеевна, там пришли.

Я продолжала злобиться, поэтому спросила строго:

— Кто пришел?

Юра ответил подчеркнуто безразлично:

— Михаил Павлович Троицкий.

Мои злобно выпученные глаза выпучились еще больше. Просто вылезли из орбит. На лице Юры появилось озабоченное выражение. Он оставил свое место у двери и, сделав несколько шагов, остановился около меня, по-прежнему с журналом под мышкой.

— Ну что ж, зови! — решительно приказала я.

Юра помедлил, задумчиво разглядывая мое лицо, и направился к двери. Я остановила его:

— Положи журнал.

Юра вернулся к столу, аккуратно положил журнал передо мной и не спеша вышел.

Я провела ладонями по лицу, двумя руками взбила волосы. Волнения не было. Я была готова к встрече. И знала, что и как буду говорить и делать.

Я стала спиной к окну, прямо напротив двери, и смотрела, как Миша входит в комнату. У меня не было никакого желания скрывать свои чувства. Я смотрела на него исподлобья, с выражением недоброжелательного ожидания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});