Дьявол целует сладко (СИ) - Орлан Нари

— Все приказы Мартина отменены, — прошипела она. — Если ты в эту секунду не покинешь кабинет, то завтра можешь выметаться из лагеря вместе со своим хахалем!

Из ее рта, как всегда аккуратно обведенного красной помадой, после реплики вырвалось грязное ругательство в мой адрес. Сказанное ею в прошлый раз, в баре, слово «потаскушка» по сравнению с этим ругательством казалось ласковым. Это пробило брешь в моем самообладании, но я продолжала гнуть свою линию.

— За эти два дня я успела прочесть договор, который подписала, соглашаясь на должность. Там черным по белому написано: только Командир может назначить или уволить своего заместителя. Это во-первых. А во-вторых: пока суд не вынесет решение о виновности Мартина, он остается Командиром.

Эмма сорвалась на пронзительный крик:

— Он сознался в своей вине!

— Это ничего не меняет. Результаты турнира аннулированы на словах, как и отмена моего назначения. Поэтому покинь кабинет.

Все произошло слишком быстро, я даже не сразу поняла, почему отлетела в противоположную стену. От удара тело пронзила невыносимая боль. Я словно мешок свалилась на пол. Каждая косточка спины ныла адской болью. С ужасом я осознала, что не могу подняться. Даже минимальное движение казалось чудовищной пыткой.

«Дар со временем поможет телу восстановиться, — утешала я себя, — нужно только перетерпеть и не шевелиться».

Когда я нашла в себе силы открыть глаза и сфокусировать взгляд, увидела в нескольких сантиметрах от своего лица носки черных туфель.

— Думаешь, это я слухи распустила? Это сделал Лёня. Он тебя ненавидит.

Нет, не может быть. Лёня не стал бы такого делать. Я хотела начать перечить Эмме, но из моей груди вырвался только жалобный стон.

— Не пройдет и недели, как тебя будет ненавидеть весь лагерь. Собирай свои манатки и вали отсюда по-тихому, пока тебя не искупали в помоях.

Постепенно через пучину боли ко мне возвращался здравый рассудок. Эмма явно сняла блок с дара, ибо другим способом никак не смогла бы бросить меня в стену.

— А, ты же не можешь подняться… — Ее притворно сочувствующий голос резанул по моим ушам так, словно звук вилки по стеклу. — Бедняжка, этой ночью совсем измоталась прыгать на койке у Мартина.

Дальше тонуть в желчи, которой поливала меня Эмма, терпения не хватало. Злость принялась медленно кипятить кровь в моих жилах. Сейчас сниму блок с дара я — и заставлю Эмму подавиться своими гадкими словами.

В следующую секунду по моим жилам будто понеслась лава, поднимая температуру тела на несколько градусов. Чистая энергия мгновенно залечивала повреждение спины, боль отступала.

Ощущение превосходства над всем живым туманило рассудок и выводило злость на высший уровень. С твердым намерением расправиться с обидчицей, я поднялась сначала на колени, затем и на ноги, полностью выровнявшись.

Эмма отступила на шаг. С ее кожи сходила краснота — значит, сила иссякала.

— Что, язык проглотила? — Мой голос показался мне чужим, низким, язвительным. Но осознание того, что сила дара окончательно берет верх над моими действиями и разумом, постепенно угасало. Вместо этого, в моей голове быстро строился план, как наказать Эмму.

Мой взгляд зацепился за ножницы, торчащие из канцелярского стакана, который стоял у монитора. Хорошая идея посетила меня.

Наконец Эмма крепко сжала свои кулаки, после чего огонь в ее глазах разгорелся с новой силой. Ее кожа побагровела.

Оставались считаные мгновения до начала схватки.

ГЛАВА 26

Получив власть над притяжением земли, я поднялась в воздух и бросилась вперед. Мои руки сами потянулись к изящной шее Эммы, но она молниеносно отразила нападение и ногой врезала со всей мощи в мой живот. Я не ощутила боли. Лишь почувствовала толчок, заставивший меня согнуться и потерять концентрацию. Меня отбросило назад, но я успела затормозить перед тем, как снова врезаться спиной в стену.

Неудача подстегнула злость, от которой напряглась каждая мышца в теле. Сердце с удвоенной силой принялось гонять лаву по жилам. Цвет кожи на моих руках напоминал цвет спелой вишни. Сейчас дар на полную мощность использует свою энергию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Теперь обидчице конец.

Я рванула вперед, и в этот раз Эмма не смогла отвести мои руки в стороны — пальцы вишневого цвета сомкнулись в кольцо на ее шее. Попытки избавиться от удушения не увенчались успехом. Бедняга шипела, хрипела, била меня ногами, вонзалась ногтями в мои руки до крови. Я не ощущала ничего, кроме слепого желания расправы.

Совсем скоро мне надоело ее брыканье, и я отбросила Эмму в шкаф, словно куклу. Правда, она наделала больше шума, нежели могла бы игрушка. Шкаф встряхнулся — и следом за Эммой на пол посыпались папки и разбитое стекло.

Пока я с улыбкой наблюдала за ее стараниями подняться, наконец вспомнила о ножницах. Я в несколько шагов преодолела расстояние к столу и выхватила из канцелярского стакана ножницы, которые величиной напоминали секатор. Отличный размер. Мне подойдет.

Повернувшись к Эмме, до сих пор валявшейся под шкафом, я демонстративно приподняла ножницы, чтобы она хорошо их видела. На ее лице отразился неподдельный ужас. Хриплым голосом она принялась вопить:

— Не подходи ко мне! Не трогай!

С каждым моим шагом крик становился все громче. Эмма захлебывалась в плаче. Куда-то делась вся надменность, заносчивость, желание обидеть и унизить. Передо мной, прижавшись спиной к шкафу, сидела лицемерка и умоляла о пощаде.

— Не надо притворяться. Для тебя удар о шкаф равносилен царапине, — сказала я, с осторожностью подходя ближе и ожидая в любой момент нападения.

Дверь в кабинет распахнулась. Не успела я повернуть голову на звук, как сильное и крепкое тело повалило меня на пол. Я вовремя выставила ладони перед собой, роняя ножницы, — лишь поэтому не расквасила нос и не ударилась головой.

— Она с ума сошла! Она хотела меня убить! — голосила Эмма.

Я узнала железные объятья, в которые меня запечатали. Лёня пытался заломить мои руки за спину. Но сейчас мне ничего не стоило столкнуть его с себя. Надо лишь захотеть.

И я это сделала. Сбросила его с себя, словно одеяло, и поднялась на ноги. Эмма продолжала играть драму, громко крича и в страхе прижимаясь к шкафу.

Оглядывая кабинет в поиске ножниц, я заметила, что немного не рассчитала силу. Лёня лежал на полу в другом конце комнаты, но, к счастью, в сознании. Он даже смог поднести смартфон к уху.

— Приведи Мартина в кабинет заместителя! Сроч…

Договорить он не успел. Я поднеслась к нему, с легкостью ухватила за горло и подняла так высоко, что его ноги болтались над землей. Лицо бывшего друга краснело то ли от злости, то ли от нехватки кислорода. Почему-то я не чувствовала жалости к нему.

— Это ты распустил грязные слухи по лагерю?

— Нет. Честно.

Пока я глядела в его глаза, намереваясь определить, солгал он или нет, его сильные руки пытались убрать одну мою руку. Но в данный момент это бесполезно — никакая человеческая сила не сравнится с силой дара.

— Я сейчас тоже сниму блок… — прохрипел он.

— Давай.

Лишь на долю секунды Лёня бросил взгляд за мою спину. Этого было достаточно, чтобы мгновенно осознать: надо срочно обернуться.

На всякий случай я, отпуская Лёню, пригнулась — и не прогадала. Эмма уже успела добраться до своего чудо-пистолета, но дротик со снотворным пролетел мимо. Я не ждала, пока она прицелится во второй раз и бросилась прямо на нее.

Кто-то поймал меня сзади и крепко прижал к себе. Я уловила знакомый запах, от которого едва не подкосились ноги. Ледяная дрожь пронеслась по телу, остужая пыл. Наслаждаясь объятиями любимого, я таяла, таяла, таяла…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Чудовищная сила, прежде наполнявшая тело, постепенно угасала, а вместе с этим возвращался здравый рассудок.

— Не знал, что ты бываешь таким дьяволенком, — прошептал Мартин на ухо. Я слышала, как он улыбается. Неужели его может веселить разрушительная сила моего дара, снятого с блока.