Темная арена - Людмила Белякова

В окно громко забарабанили. Юрасик ринулся в комнатку.

— Юрочка, родной!.. — глухо стенал за окном Круль. — Зачем ты так со старым другом? Нехорошо!

Стекло было бронированное, но долго ли оно будет сопротивляться напору, неизвестно… Юрасик кинулся в зал, на пороге налетев на недоумевающего Андрея.

— Андрюх, разворачивай камеру!

— Чего?

— Ставь аппарат на уменьшение! Максимально! Живо!

В окно и дверь барабанили, наверное, все восемь кулаков. Андрей стоял и глуповато улыбался.

— А что происходит, Юрьпетрович?

Юрасик сам рванулся в зал, схватил треногу и приволок ее в прихожую.

— Ставь на уменьшение, ну? — рявкнул он так, что художник чуть присел и дрожащими руками повернул объектив до упора.

— По-поставил…

— Так… Я открываю дверь, а ты жахай своей камерой по тем, кто появится… Со всех сил!

— А вы?

— Я за дверью спрячусь. В крайнем случае потом меня увеличишь.

Стук в окно прекратился. Налетчики принялись курочить новый замок.

— Замысел мой понял?

— Ка-кажется, понял… Понял! Гениально!!!

Андрей прыгнул за камеру. Юрасик открыл замок, припирая дверь ногой.

— Готов? — крикнул Юрасик Андрею из-за плеча.

— Всегда готов!

— Огонь!

«Ну только промахнись, пионер хренов!» — подумал Юрасик и, прыгнув спиной назад, прикрылся тяжелой дверью.

Краем глаза Юрасик увидел, как прихожая осветилась мертвенно-голубым пламенем, в голове у него помутилось, но как он стоял за дверью, так и стоял. В прихожей стало сначала кисло-душно, потом потянуло холодом. Наступила тишина.

«До микробов он их, что ли, опустил?» — прикинул Юрасик и осторожно выглянул из-за двери.

Андрей стоял рядом с треногой, откинув маску, и обалдело вглядывался куда-то мимо Юрасика и вниз.

— Осторожно, не раздавите. Им, кажется, плохо…

Юрасик на ощупь включил свет, проследил за взглядом художника и увидел, что на половичке у двери лежат три совсем крошечные, как ему показалось, размером чуть побольше дохлой мышки, фигурки.

— А где четвертый?

Словно в ответ со двора раздался натужный визг стартующего автомобиля.

— Не попал под воздействие, — констатировал Андрей. — Это плохо? Он теперь всем расскажет?

— Пусть рассказывает, — спокойно произнес Юрасик, присаживаясь на корточки и осторожно собирая на ладонь «мышат» в куртках-косухах. — Если б тебе такое рассказали, ты бы поверил, а? И тому, кого я подсветил, не поверили… Поэтому опять и пришли. Вот что плохо. Но главный у нас… — Он выпрямился и протянул Андрею на ладони минимизированных налетчиков.

— Они что… умерли?

— Вроде нет… Шаволятся.

Они вернулись в зал, где было светлее, и Юрасик осторожно переложил обмерших «мышек» в картонку из-под игрушечных стульчиков и поставил ее на увеличенный столик. Андрей смотрел на них остекленевшими глазами.

— Как вы, э-э, сообразили?

— Вот ты обиделся, когда предложил тебе снова уменьшиться, да? А ведь если я б тогда это не придумал, то плевались бы мы собственными зубами и рассказывали этим гадам все наши секреты… Напоследок. А?

— Ну вы гений, гений, чего говорить… Он, кажется, приходит в себя!

— А как ты себя чувствовал, когда тебя дедуля наш лечил?

— Да не очень… Я вообще очень неважно себя чувствовал и до, и после. Мутило жутко, и отчаяние такое, что… — Андрей махнул рукой.

«Круленок» завозился, перевернулся на живот и стал неловко подниматься, опираясь на руки. Наконец он выпрямился в полный, сантиметров двенадцати, рост, поднял голову, и Юрасик таки разглядел, как его мордочка, чуть побольше нормального мужского ногтя, исказилась диким ужасом.

— Ну, чего, Пашутка, говорили тебе, чтоб отваливал подобру-поздорову, а? — вкрадчиво и тихо, чтобы не пугать окончательно поверженного противника, произнес Юрасик.

Круль едва слышно замычал. Двое его приятелей сидели покачиваясь, не осознавая пока своего катастрофического положения.

— А ты меня не послушался…

Круль медленно поводил головой туда-сюда, с непреходящим ужасом, пытаясь одним взглядом охватить реявшее над ним лицо Юрасика.

— Вот что мне составляет спустить тебя с твоей кодлой в толчок?

— Что с нами? — услышали минимизаторы голосок как из мультика.

— Поражены в правах вплоть до окончательного исправления. Усек?

— Нет.

Двое остальных уже смотрели на Юрасика, утирая вспотевшие лица ладошками в половину фаланги детского пальчика.

— То, что будете пребывать в таком виде, пока я не доделаю свои дела — чтоб не путались под ногами.

— А потом? — затрепетал Круль.

— А потом, по мере исправления, будете увеличиваться… Постепенно. Обижать не буду, кормить, так и быть, стану.

Андрей прыснул со смеху, и Юрасик остановил его преувеличенно строгим взглядом.

— Сбегать отсюда не советую, поскольку вернуть вас на исходные позиции могу только я. Усвоили?

— Усвоили, — угрюмо простонали все трое.

— Так, — сказал Юрасик, беря коробку, — сейчас я занят, а на ночь покормлю вас, хомячки мои лысые, и устрою на ночлег.

— Юрьпетрович — пример великодушия! — не столько уменьшенным, сколько самому Юрасику сказал Андрей.

— Отставить подхалимаж! Делом занимайся!

— Есть, командор!

«Кажется, он тоже слегка тронулся», — подумал Юрасик.

До конца вечера они, споро и не суетясь, довели до кондиции Юрасикову мебель и обставили зал, кабинет и спальню.

— Обивка в цвет стен попала точно, а, Юрьпетрович?

— Да-да, — поспешно, чтобы не задеть тонкую натуру художника, подтвердил Юрасик. — Все клево.

— Драпировки я вам сам подберу или…

— Нет, не или. Это прямая твоя работа. Не буду же я еще и по тряпичным лавкам шляться?

— Хорошо… Ну, я поеду? А то поздно уже.

— Давай. В понедельник созвонимся. Ты продумал… технологию переброски в новое помещение?

— Я в процессе.

— За два дня процесс закончишь, ясно?

На пороге Андрей замялся:

— А ваши пленники?

— А что они? Я же сказал — до полного исправления. Если мы их сейчас отпустим, они нас в покое не оставят. А у нас, сам знаешь, дедка, девчонки…

— Вы только учтите, Юрьпетрович, пожалуйста, — это необыкновенно мучительное состояние, когда… ну, когда…

— А я что — не знаю? Сам маленьким был.

Они не очень весело, но все-таки рассмеялись.

— Ну, вы-то у нас гигант по определению. Да и немного вы были… маленьким. Это ужасно!.. Наверное, обмен веществ меняется. Меня все время мутило, и я не спал ни минуты.

— Не буду я их обижать, не беспокойся. Как закончим, так их сам и расколдуешь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});