Великая Китайская стена - Джулия Ловелл

С тех пор как на севере китайской империи были построены стены, процесс строительства оброс толстым слоем фантастических легенд — вспомним старинные рассказы о волшебном коне и кнуте Ши-хаунди, или о создании им девяти солнц, чтобы заставить рабочих трудиться непрерывно, или о том, как Великая стена возникла из уставшего дракона, упавшего на землю, — как будто подвиг такого монументального строительства, как возведение длинных рубежных стен, не под силу простым смертным. Ни одна стена других династий не окутана таким количеством мифов, как минская, и особенно ее кирпичная версия XVI века.

Сказочные разъяснения самых головокружительных подвигов при строительстве минской стены, предлагаемые народными летописцами, сводятся к следующей формуле. Отчаявшийся надсмотрщик, который не может ни есть, ни спать из-за страха наказания, ожидающего его, если он не сумеет в срок закончить свой участок стены, беспокойно бродит по ночам среди холмов и рек в районе строительной площадки, пока не встречает некого таинственного старца. И тот, спросив надсмотрщика о причине столь явного страдания, предлагает построить стену за него. Конкретная природа помощи старца варьируется из сказания в сказание. В одном из рассказов о строительстве прохода Цзыцзин (буквально Фиолетовая Ежевика), примерно в ста десяти километрах к западу от Пекина, старец плетет проход из ежевичника, через несколько дней чудесным образом превращающегося в каменный. В другом повествовании старый даос призывает армию солдат-призраков, чтобы помочь правительственному чиновнику отринуть страх, который обуял того, когда он пытался построить шлюзовые ворота в особенно труднопроходимом ущелье.

Иногда на помощь приходят фантастические животные. В одном сказании раскрывается тайна того, каким образом строительные материалы доставлялись на участок стены в Хуайжоу, проходивший по холмам и горам к северу от Пекина. Горная местность здесь делала немыслимым подъем огромных, тяжелых каменных плит, не было поблизости и ровных площадей земли, из которой можно было лы делать кирпичи. Надсмотрщик ничего не может поделать, пока один местный житель, Ли Ган, не сообщает ему о расположенном в десяти километрах подходящем поле. Его посылают делать кирпичи. Пока все хорошо, однако тут Ли Ган оказывается перед проблемой, как подвозить кирпичи строителям в горах. К своему счастью, он засыпает, и ему снится, будто фея из Лотоса дает ему кнут и требует отправиться за Лотосовую Гору и взять волшебного вола, который поможет ему перевезти кирпич. Ли Ган отправляется в путь, и, как было обещано, мощный вол перевозит десятки тысяч кирпичей. Поздравив вола с таким подвигом, Ли Ган просыпается и видит — кирпича на месте нет. Он спешит на место стройки, и — о чудо! — его рабочие уже кладут кирпич. По другой легенде некое божество ударяет кнутом по нескольким огромным каменным плитам, превращая их в горных козлов, и тогда они сами взбираются по склону наверх. Когда они добираются до вершины, божество снова бьет их кнутом, и те опять оборачиваются камнями, послушно ожидая своего превращения в башни и стены.

Исходя из природы местности и использованных при стеностроительстве материалов, можно описать условия работ в более реальных терминах. Там, где это было доступно, материал добывался поблизости и использовался в возможно менее обработанном виде: земля, камни, дерево и тростник применялись для заполнения или облицовки стены. Базовая строительная технология оставалась прежней и знакомой: трамбовка имевшихся под рукой материалов между стенками, сложенными из дерева, камня или кирпича, в идеале обожженного из местной глины. Для скрепления кирпичей в облицовке применялось несколько видов раствора, но в одном знаменитом рецепте, который был в особом почете у китайских строителей стен, точно применялся клейкий рис. В некоторых местах, особенно на холодных, открытых пространствах бассейна Желтой реки, от стены сохранилась лишь земляная основа. Внешняя защитная оболочка либо выветрилась, либо ее растащили местные жители для своих нужд, либо она вообще не существовала, а стена изначально была не более чем плотно спрессованной земляной насыпью. Однако далее на восток и глубже в историю династии Мин насыпные стены начинали приобретать кирпичную облицовку. В местности вокруг Датуна, которую первой сильно укрепили в XVI веке, лишь пятнадцать из семидесяти двух больших фортов были построены до 1425 года; пятьдесят два возвели в основном между 1540 и 1570 годами; что касается остальных, то твердая облицовка там появилась в последние семьдесят лет существования династии. В открытых, равнинных районах местную почву можно было копать и обжигать в кирпичи. В небольших куполообразных печах, поставленных возле строительной площадки, этот процесс занимал от восьми до четырнадцати часов. Если поблизости не находили подходящей открытой местности, кирпичи приходилось перевозить издалека — один кирпич, обнаруженный у западной оконечности стены и имевший печать, на которой помечены дата и место обжига, был произведен в восьмидесяти километрах от нее. По достаточно ровной местности кирпичи — самый крупный размером 60x24x18 сантиметров — могли переноситься людьми или перевозиться на животных: вьюками, телегами, тачками или, если в удобной близости имелись реки, лодками. При переноске вручную почетом пользовалось коромысло: две корзины, подвешенные на веревках или цепях к концам жерди, укладывавшейся на плечи. Там, где местность была изрезана в такой степени, что передвижение с тяжелым грузом становилось неоправданно опасным для человека, образовывалась живая цепочка, по которой материалы передавались по склонам горы из рук в руки. Где рельеф местности делал практически невозможным использование кирпича, строители фактически вырезали стену из вершины горы.

Высоту стен определял характер местности: на относительно открытой местности стены были выше (семь-восемь метров), чем в горах, где хребты, на которых устраивались фундаменты, обеспечивали стенам естественные оборонительные преимущества и требовали от них высоты не более нескольких футов. Во всех случаях, однако, поверхность, на которой планировалось возводить стену, должны были предварительно выровнять при помощи рядов камня или кирпича. Полы по верху стен, где возможно, мостились, чтобы по ним можно было передвигаться верхом — в самых широких местах, на каменных стенах к северу от Пекина, по пять лошадей в ряд. Где применялся кирпич, по верху всего строения устраивалась зубчатая стенка с амбразурами, обеспечивая прикрытие, из-за которого патрульные или стражники могли смотреть наружу.

По всей стене на определенном расстоянии поднимались платформы, башни или форты — к северу, югу и устроенные в самой стене, — имевшие самые различные функции, но, являясь частью сложной тактической оборонительной структуры, эти сооружения использовались для наблюдения, связи, боя и в качестве укрытия. Частота таких постов зависела от рисков безопасности, которые несла окружающая местность: в местах, грозящих военной опасностью, башни могли отстоять друг от друга всего на тридцать — пятьдесят шагов, хотя нормативное расстояние, видимо, было где-то между пятьюстами метрами и четырьмя километрами. Сигнальные станции, естественно, должны были располагаться в пределах видимости и слышимости друг от друга; сигнал тревоги можно было подать дымом (в дневное время), огнем (ночью) или выстрелом пушки. Если эти сигналы работали адекватно, рубежная стена становилась системой связи, которая, теоретически, объединяла западную окраину Китая с восточной: уже при династии Тан сигналы могли передаваться за один день и ночь примерно на тысячу километров. Хотя мало известно о том, как именно работали сигнальные башни — минские источники в действительности рассказывают мало конкретного о природе сигналов, либо чтобы сохранить их в тайне, либо потому, что коды и без того хорошо знали те, кто их использовал, — устав эпохи Тан намекает на особенный характер этой системы, описывая три костровые «клетки», устанавливавшиеся на башнях, которыми утром и ночью передавалось сообщение о спокойствии (один костер), информация об опасности (два костра) и о реальном приближении боя (три костра). В одном из военных руководств эпохи Мин дается разъяснение, каким образом тревога передавалась от границы к политическим центрам: «На каждой наблюдательной башне, будь то день или ночь, три человека будут иметь на руках три факела, одну пушку размером с кубок и два ручных орудия. Если за границами или на морском берегу патрули встретятся с десантным отрядом противника, в дневное время они станут, подавая сигнал, махать флагами и стрелять из пушек; в ночное время они, подавая сигнал, зажгут факелы и станут стрелять из пушек. Люди на башнях легко примут сигнал и в дневное время выставят двенадцать больших белых флагов, а на соседних башнях поднимут огромный флаг. Эти сигналы в одну сторону должны дойти прямо до префектуры, в другую — до поселения, где расположен военный штаб. В случае если в дневное время небо затянуто тучами или стоит туман, так что флаги невозможно увидеть, они должны зажечь заранее приготовленные вязанки камыша. Они станут зажигать их в определенной последовательности: если горит одна вязанка, а на соседней башне в ответ зажжен свой костер, то они могут на этом остановиться; но если соседняя башня не зажгла в ответ свой костер, они должны поджечь следующую вязанку камыша. Если тревога случится ночью, патрули на наблюдательных башнях вблизи моря пускают горящие стрелы, поднимают шум и поджигают только одну вязанку камыша, потому что в ночное время огонь должен быть ярким и потребности во втором костре нет. Соседние башни также немедленно зажигают по травяному костру. От башни, расположенной в непосредственном месте появления противника, посылается человек, который кратчайшим путем направляется к местоположению командования и другим официальным пунктам, чтобы сообщить о численности противника, а также время и обстоятельства его высадки».