Все ведьмы делают это! (Другая редакция) - Надежда Первухина

– Скоро утро. – Инари подошла к окну, за которым все было матово-белым от выпавшего снега. – О Амиду! Я снова вижу снег…

Она подошла ко мне, коснулась плеча ладонью:

– Благодарю тебя, сестра.

Я смутилась.

– Ведьмы не любят, когда их благодарят, – шутливо проворчала я. – Инари, мне нужно к своим. Я ведь и не повидала их толком, как из дракона вылупилась. Они меня ждут. Наверное.

– Ждут, – ободряюще улыбнулась Инари. – Еще как ждут.

И я поехала домой по предрассветной, в розоватой морозной дымке Москве.

Я думала, что мои домашние нормальные люди. И как все нормальные люди, они в пять часов утра крепко спят.

Я ошиблась.

Едва я отмыкающим заклятием (ключа-то у меня нет!) открыла дверь и тихо проскользнула в прихожую, раздался негромкий, но внушительный мамин голос:

– Ну наконец-то. Явилась!

– Доброе утро, мамочка! – Я извлекла из своего арсенала самую обезоруживающую и нежную улыбку и, сбросив шубку и сапоги, двинулась в освещенную заходящей луной кухню. – Доброе утро… всем.

Все мое прекрасное семейство (исключая, правда, Баронета. Где он, кстати? Надо выяснить!) сидело, нет, восседало за кухонным столом и как-то странно глядело на меня.

– Дети, – обратилась я к своим прекрасным дочерям. – А что это вы не спите?

– Тебя ждем, – капризно поджав губки, ответила Машка. А Дашка кивнула и отвернулась.

– Ну так идите ко мне, поцелуйте маму!

– Ага. Разбежалась.

– Целуй ее. Рептилия.

Я придержала нижнюю челюсть, чтобы она не отпала. Посмотрела на мужа, понимая, что от такого приема, ото всего, что я испытала и узнала за последние несколько часов, моя душа просто начнет биться в истерике.

– Авдей, объясни мне, что происходит? – сдерживая себя из последних сил, чтоб не разреветься, спросила я.

– По-моему, это называется «семейный кризис», – весьма холодно ответствовал супруг, которого я поклялась беречь и не оставлять.

– Я… не понимаю.

– А тут и понимать нечего! – встряла мама, и голос у нее был, как у прокурора на суде. – Ты нам здесь больше не нужна. Мы без тебя прекрасно обходимся. Убирайся!

– Но это мой дом! Мои дети!

– Ничего подобного! Пошла прочь, ведьма!

Истерика все-таки дошла до критической точки. Глядя на равнодушно-ледяные лица любимых людей, я разрыдалась в голос и бросилась прочь из кухни. Зацепилась ногой за отогнувшийся уголок линолеума в коридоре и грохнулась посреди прихожей так, что с антресолей посыпались старые зонты…

– Святая Вальпурга, да за что же мне это!!! – проорала я в полный голос, понимая, что ко всем прочим несчастьям у меня еще и нога вывихнута…

– О господи, Вика! Что с тобой?! – Из спальни (не из кухни!) выскочил заспанный Авдей в одних пижамных штанах. Бросился ко мне: – Солнышко, ты упала? Тебе плохо!

– Не подходи! – провыла я. – Я тебе больше не нужна! Я всем вам больше не нужна! Я рептилия! Я тварь! Я ведьма!!!

Авдей поднял меня на руки, закричал перепуганно:

– Татьяна Алексеевна, Вика вернулась, и ей плохо!

– Она уже знает! – продолжала выть я. – Она меня уже выгнала!

– У тебя бред, родная, что ты говоришь?!

Из гостиной, на ходу запахивая халат, вылетела мама. Всплеснула руками:

– Доченька, что с тобой?! Авдей, неси ее в гостиную, надо дать ей успокоительное. Она вся трясется!

– Да! – закричала я, пытаясь вырваться из объятий Авдея, но он держал крепко. – Почему вы меня так ненавидите?

– Родная, успокойся, не кричи, детей разбудишь…

– Разбужу?! Дети сидят на кухне! И все вы – тоже!

И тут я умолкла, понимая, что в этой фразе есть некоторая странность.

Мама быстро прошла на кухню, включила там свет и вернулась со словами:

– Доченька… Там никого нет.

У меня все поплыло перед глазами.

– Я хочу видеть своих детей, – прошептала я, прижимаясь к мужу.

Он принес меня в детскую, и, опираясь на его плечо, я воочию смогла убедиться, что Машка и Дашка безмятежно спят.

– Святая Вальпурга, – прошептала я и потеряла сознание.

Очнулась я, когда за окнами был день. Левая нога распухла и противно ныла. Я осмотрелась. Напротив моей кушетки сидел в кресле Авдей и пристально меня рассматривал.

– Вика, что с тобой было? – тихо спросил он.

У меня опять намокли глаза.

– Я пришла и увидела, как вы все сидите… там. И выгоняете меня!

– Это были не мы. – Авдей пристраивается рядом, обнимает меня и целует в макушку. – Это наверняка мороки. Знаешь, за время твоего отсутствия их в квартире ужасно много развелось. Я поначалу пугался, особенно когда шел ночью в туалет и встречал там морока твоей мамы, а потом привык.

– Мороки, значит, – выдохнула я. – Ну, я с ними разберусь. А я так напугалась! Особенно когда девчонки отказались меня целовать…

– Мам, а можно мы уже зайдем? Мы даже зубы почистили!

И мои совершенно настоящие дочери врываются в гостиную, принимаются меня целовать и ласкаются, как шкодливые котята.

– Девочки! – Тут появляется моя мама. – Вашей маме нельзя волноваться…

– Мы знаем, она видела привидения! Мам, ну ты же смелая! Чего испугалась, даже папа уже их не боится! Ну чего ты ревешь, как маленькая!.. Лучше поиграй с нами в «море-волнуется-раз», а то мы так по тебе соскучились!

Завтрак мы устроили в гостиной, чтобы мне с моей больной ногой поменьше приходилось двигаться.

– Мам, а ты наколдуй, чтоб нога прошла! – предложила Маша.

– Лучше я маме мазь принесу. Фастум-гель, – решила Даша. – От колдовства толку мало…

– Машута, я пока не могу колдовать. Я ночью потратила очень много сил…

– А что ты делала?

– Сейчас расскажу…

И когда все семейство жевало утренние бутерброды, запивая их какао, я изложила по пунктам, чем занималась прошедшим днем и ночью (опуская, правда, то, что меня похищал бизнесмен Павлов).

– Значит, ты оживила тетю Инари? – зашлись восторгом дочери, а муж поперхнулся какао. – Ты супермама, как в телерекламе! А когда мы ее увидим?

– Думаю, скоро. Она обязательно будет у нас в гостях. Ведь она моя названая сестра и лучшая подруга…

При этом я понаблюдала за реакцией мужа. Так себе была реакция. Бутерброд он все-таки уронил на ковер. Маслом вниз. Неудачник.

– Это еще не все. У меня был крупный разговор с тетушкой, которая пыталась опять посягнуть на свободу господина Синдзена, а когда у нее ничего не вышло, устроила взрыв в офисе «Нового пути». Так что, мам, надо быть настороже: Анастасия Либенкнехт снова на тропе войны.

– Я так и поняла, – помрачнела мама. – Я только не понимаю, как такое мог допустить мой муж! Уехал куда-то, и уж сколько времени от него ни ответа ни привета!

– Ну, мэтр тоже не всесилен… Мам, кстати, а что значит имя Мироку?..

Мама подобралась:

– А где ты его слышала?

– Господин Синдзен сказал, что так его называют в Японии…

Мама благоговейно сложила ладони:

– Это значит, что он – Будда грядущих времен, истинно просветленный, божественный. Его нельзя заставить себе служить, как нельзя заставить погаснуть солнце.

– Что ж, надеюсь, моя тетка это поймет и оставит свои затеи. Девочки, спасибо за завтрак, – расцеловала я дочек. – Помогите бабушке прибраться…

Авдей деликатно выпроводил всех из гостиной, закрыл дверь, подсел ко мне. Лицо у него было такое, ну, в общем, какое бывает у вполне порядочного мужчины, которому приходится признаваться в некоторых вещах…

– Вика, милая, я должен тебе сказать… Так получилось… Я и Инари…

– Я знаю, – спокойно перебила я его. – Ты и Инари. Так получилось.

– Она рассказала тебе?!

– Да. Понимаешь, мы настоящие подруги. А у настоящих подруг нет тайн.

– И что ты решила? – тихо спросил муж.

– А надо что-то решать? Устраивать скандалы с выкидыванием чемоданов на лестничную площадку? Бежать в суд и требовать развода? Составить зелье из семнадцати видов цианидов и подать его тебе в качестве соуса к спагетти? Неужели ты считаешь меня такой глупой, мелочной и вздорной бабой?.. Лучше посмотри на меня и скажи мне, нет, не словами, а сердцем: ты меня все еще любишь?

– Да. А ты – меня?

– Да, паршивец ты мой…

– Понимаешь, увлекся…

– Фу, Белинский, прекрати эти тривиальности. Я все понимаю. И давай жить так…

– Как будто ничего не было?

– Нет. Как будто все было. Было. А мы живем в том, что есть.

– Вика… Если б ты знала, как я по тебе соскучился…

– У меня нога болит, не забывай.

– Хорошо, ногу я буду целовать в первую очередь…

Мужнины поцелуи подействовали на ногу исцеляюще. К тому же, чуть отдохнув, я вполне была способна к самоизлечению. И, кроме того, жаждала деятельности.

– Сегодня ночью я иду на работу, – предупредила я домашних. – Они там наверняка меня уже трижды сглазили и порчу навели.