Шоколадная медаль - Валерий Цапков

- Комсомол?

Девушка молчала, казалось, она была совершенно безразлична к происходящему. Несмотря на темные глаза и черные волосы Олегову почудилось в ней что-то европейское. Как Гаури, некстати подумал он и разозлился на самого себя, ругнув - не лезь не в свое дело, это чужая страна, у них свои законы.

Не дождавшись ответа от девушки, Аслам утвердительно ответил:

- Комсомол.

После чего он с игривой улыбкой ткнул ее пальцем в живот.

- На-пак атешаки,/4/ - устало ответила ему девушка.

Аслам с яростью ударил ее по щеке, рванув на ней платье, но порвать не смог, девушка упала на каменистую землю. Он рывком поднял ее и толкнул в сторону палатки.

- Э, занака дест-ба-дест?/5/ - обиженно спросил у Аслама парень, который ходил в кишлак.

- Йак-ба-йак,/6/ - усмехнувшись, ответил ему Аслам и скрылся в палатке.

-- ''Кто пошел с бубен?''

-- '' Какую цену он назначил за это?''

-- ''Эй, занимайся своим делом!''

-- ''Грязный сифилитик!''

-- ''Эй, бабенку по рукам?''

-- ''По одному''

Аслам был в этой компании старшим по возрасту, Рахима не было. Парни сгрудились возле палатки, возбужденно посмеиваясь, кто-то принес брошенные у костра карты. Тот, что был в полосатом халате, быстро раздал по три карты. Очередь определяют, догадался Олегов и отвернулся, лег на бок, положив ухо на подушку, собираясь заткнуть второе, если будут слышны крики.

Криков не было, вместо этого через некоторое время наблюдатель что-то крикнул насмешливым голосом, и на площадке появился старик с жалкой улыбкой. Он робко подошел к людям, сидящим у палатки.

- Амадом ке пайса,/1/ - просительно сказал он, обводя всех глазами.

- Гом-шо!/2/ - отмахнулся от него один из парней.

Старик испуганно отскочил в сторону. Из палатки вышел торжествующий Аслам. Едва не сбив того с ног, в палатку юркнул парень в полосатом халате, видно, сам себе он сдал удачные карты.

- Йак дохтара хубес! /3/ - с ленцой произнес Аслам и, довольный собой, отошел в сторону и сел на камень не так далеко от палатки, рядом с которой лежал Олегов. Заслышав шаги, Олегов повернулся и встретился взглядом с Асламом.

- Ага меха-уи аз зендагит хайр бе-бени и-йя бо-ро,/4/ - широко улыбаясь, сказал ему Аслам.

- Фарванист,/5/ - буркнул в ответ Олегов. Это было единственное слово, которое он мог употребить к месту. Это слово он знал по отрывку из разбитной песенки: ''...ну а нам фарванист, нам на это наплевать, басмачи, афгана вашу мать.''

Аслам пожал плечами и глубокомысленно произнес:

- Аз бе-кар шештан када дохтар зайадан хубас./6/

Старик, пришибленно сидевший в стороне, подошел к ним и снова задал свой вопрос:

- Амадом ка-пайса?/1/

Аслам с досадой махнул рукой, как будто отгоняя муху, поднялся и лениво побрел к костру, где в котле уже что-то дымилось.

Старик посмотрел ему вслед и перевел взгляд на Олегова, собираясь у него что-то спросить. Упреждая его вопрос, Олегов сказал:

- Не фамидам. Не понимаю.

Как будто обрадовавшись, что его не гонят сразу, старик просительно заулыбался.

- Деньги, мне обещали много денег заплатить за бабу, - заговорил он по-русски.

- Не знаю, подожди Рахима, - нехотя ответил Олегов, потом спросил. - А что, это твоя дочь?

Старик махнул рукой.

- Внучка, но не от мусульман ханум. В городе жила, я и забыл про нее. Приехала.

- У тебя было две жены? - спросил Олегов.

- Было. Давно было. Одна - мусульман. Другую давно купил мне отец, русскую жену.

Дальше расспрашивать Олегову не хотелось, что-то ему подсказывало прекрати, хуже будет. Но и грубостью прервать разговор он не мог.

- Откуда она тут взялась?

- Русские убивали русских . Отряд шел. У солдата была женщина, он просил ее спрятать. У отца была лавка, много денег, он купил ее и спрятал.

- Хорошо спрятал? - усмехнулся Олегов.

- Хорошо. Комиссар ее искать приходил, в лавку. Отец ему, чтобы не искал, ожерелье дал, из стекла, в горах бывает.

- Взял?

- Нет, - засмеялся старик. - Подержал и бросил. А солдат с ним был, с ружьем, так тот за спиной комиссара схватил - и в карман.

-- ''Я пришел получить свои деньги''/фарси/

-- ''К черту, исчезни!''

-- ''Хорошая девушка''

-- ''Хочешь получать от жизни удовольствие - иди туда.''

-- '' Наплевать.''

-- ''Чем сидеть без дела, лучше делать девочек.''

Олегов кивнул головой, глянул на небо, на котором стали проступать звезды , и спросил:

- А что, у той русской жены твоей были еще дети, не от тебя?

- Зачем обижаешь, - сказал старик и стал возиться в складках своего халата. Он извлек и показал Олегову истрепанную полоску картона, сложенную гармошкой. Он развернул ее и стал показывать пальцем.

- Вот у меня сын родился, вот я дома был, а вот - война была, детей не было, а вот - на заработки ездил. Я умный, когда меня дома нет - записал.

Олегов изумленно смотрел на этот календарь, описывавший половую жизнь этого старика более чем за шесть десятилетий. Конечно, он не всегда был стариком.

- Хороший картон раньше делали, - некстати сказал Олегов.

- Не картон, кожа такая. Не знаю, как по-русски называется. - гордо ответил старик, непонятно, чем больше гордясь, то ли революционным контролем и учетом за рождаемостью детей в семье, то ли качеством материала, на котором исполнен календарик.

- Может быть, родственничками будем?...- пробормотал Олегов.

- Что? - подобострастно склонился старик.

- Ничего, отстань. Иди, Рахима жди, - грубо ответил ему Олегов.

Старик с обиженным видом отошел, а Олегов привстал, поправил одеяло и снова лег. Настроение у него стало скверным. Предположим, я подойду к костру, схвачу автомат и перестреляю их всех, подумал он. А зачем , и что потом? Конечно, героином торговать нехорошо, да и людьми тоже... На этой дурацкой мысли и оборвались его размышления, потому что всполошился в своем гнезде наблюдатель, вполголоса что-то заверещавший.

Внизу у кишлака светились фары двух машин, а еще минут через двадцать на площадке появился Рашид в сопровождении человека, одетого по-городскому.

- Миша!

- Чего?

- Вставай, пойдем сейчас! Ты готов?

- Все свое ношу с собой, - усмехнулся Олегов. Собирать ему было нечего. Карманы были совершенно пусты. - А почему такая спешка? Ведь ты говорил, что завтра?

- Не один пойдешь, - озабоченно ответил Рашид и добавил в полголоса, с серьезными людьми пойдешь, а им ждать некогда...

... Кто из них были людьми серьезными, а кто - не серьезными, определить было трудно. В свете ярких звезд и узкого серпа луны были видны лишь черные силуэты людей и верблюдов, на которых перегружали груз из машин с потушенными фарами. В свете приборной доски одной из машин Олегов заметил мужчину в пиджаке и галстуке, таких нелепых в этих песках. Рядом с ним сидел Рашид и что-то говорил, а тот, что в галстуке, молча слушал, рассеянно глядя сквозь Олегова

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});