Моё искупление - Каролина Льюис

мне умереть, лишь бы не видеть всего этого? Однозначно да. Я была бы безумно счастлива, если мне позволили покинуть этот мир. Не находиться в этом чёртовом доме, где мне невыносимо существовать.

Здесь один мой вздох, как тюремная проволока, которая с каждой секундой всё сильнее впивается в шею, не давая возможности выдохнуть. А эта комната, куда Амрани привёз и бросил меня, стала моей тюрьмой. Местом, откуда я даже не могу выйти. Сделать маленький шаг. Одно движение и выстрел прямо в голову. Амрани сам обещал, что станет моим палачом, если посмею выйти отсюда.

Моё тело изнывает от ударов, которые ещё не забыты. Я чётко помню каждый грёбаный удар. Как и с какой силы он наносился. Сколько раз человек, который был моим отцом, наносил их и при этом не чувствовал жалости. Наоборот, это его веселило. Он наслаждался тем, что делал со мной. Ему нравится быть во главе всего. Будь это обеденный стол, за которым ты не имеешь права даже слово сказать. Или же твоя жизнь, которая должна быть прожита по его правилам. А если посмеешь их нарушить, тебя ждёт только смерть.

Во рту ещё чувствуется металлический привкус железа. Помимо разбитой губы, я от боли прикусила себе внутреннюю сторону щеки.

Жгучая неприятная боль не даёт покоя. Я просто лежу на полу и ненавижу себя за то, что стала такой слабой и никчёмной девушкой. В этой ситуации я полностью похожа на свою мать. Она также беззащитна перед ним. Не имея возможности даже постоять за себя. От этих мыслей на меня накатывает новая волна отчаяния и ненависти к самой себе.

Слёзы душат меня настолько сильно, что нет сил их сдерживать. Каждая слезинка, что катилась с моих глаз, свидетельствует о том, насколько изранена моя душа. Ожидала ли я другого поступка от Малика, когда он узнал о том, что я спала с Саидом? В недрах своего разума я знала, что он захочет меня уничтожить. Растоптать. Превратить в пыль под своими ногами, лишь бы я пожалела о словах, которые были сказаны в его комнате в ту ночь.

Вначале мне было плевать на его чувства. Я просто решила сказать то, что посчитала нужным. Причинить ему боль. Показать, насколько мне было плевать на его персону. Доказать, что он не имеет на меня никакого влияния. Отомстить за то, что бросил меня после того, как взял на пляже. Посмеялся над тем, что мой урод папаша поднял на меня руку. Сравнил меня со шлюхой, которая отдалась ему при первой же возможности.

Я хотела видеть боль в его глазах. Как его сердце разбивается от моих слов. Ведь именно тогда моё сердце снова разбилось. В него словно вонзили кинжал, а затем стали медленно надавливать на рану, при этом говоря:

— Смотри, как я ломаю тебе кости, а ты, поганая сучка, каждый раз отдаёшься мне.

— Твою мать! — оглушительный рёв раздаётся по всей комнате. От этого я сама не понимаю, как сворачиваюсь в калачик.

— Не смей повышать на меня свой гнилой голос, — цежу сквозь зубы при этом, подогнув под себя ноги, я обвиваю руками свои колени.

— Я тебе сказал, чтобы ты сняла с себя это чёртово платье и приняла душ! — Малик спокойным шагом подходит ко мне, но не настолько близко. Он старается держать дистанцию. Я чувствую его осуждающий и в то же время обжигающий взгляд на своём теле.

Единственное моё желание, чтобы он ушёл. Покинул эту комнату и больше никогда не смел заходить сюда. Не смотрел в мою сторону. И не думал даже касаться. Я чувствую к нему полное отвращение. Ненависть, которая уже безвозвратно пленила моё разбитое на осколки сердце.

— Мне ничего от тебя не нужно. Будь любезен исчезни так, словно мы и не были знакомы, — поворачиваюсь к нему лицом. Смотрю в чёрные глаза. В них читается лишь ярость.

— У меня нет никакого желания возиться с тобой. Ты либо сама пойдёшь и сделаешь всё, о чём я просил, либо я лично отведу тебя туда. И поверь, сладко после этого не будет, — последние слова слетают из его уст, как предупреждение о том, что Малик может пойти на любой шаг, лишь бы достичь цели.

Меня это ни капельки не пугает. Я действительно хотела посмотреть, насколько низко может пасть человек. Какие извращённые мысли находятся в его грязном воображении.

— Господин Малик Ахмед Амрани, я не просила вас беспокоиться о том, в каком я нахожусь состоянии, — ухватившись за край кровати, мне удаётся не с первого раза, но всё-таки встать на ноги.

— Кара, не нужно выводить меня из равновесия, — тембр голоса повышается на несколько нот.

Его до бешенства злит, что я не подчиняюсь его приказам. А меня отчасти удовлетворяет его злость. Мне нравится то, как он старается не задушить меня собственными руками, хоть они сжаты в кулак.

— Скажи, не очень приятно видеть, да? Все эти синяки. Раны, что оставлены на моём лице, — делаю шаг к нему. Он не перестаёт смотреть на меня.

— Моей вины нет в этом фарсе. Ты сама виновата в том, что совершила, — его слова заставляют меня смеяться в голос. Мой смех всего лишь последствия истерики.

— Правда? — через смех спрашиваю его.

— Правда!

— То есть рана на моей ключице, — спускаю край платья, открывая ему доступ к месту, где отчётливо видны удары. Слёзы начинают снова душить меня с большей силой, но я пытаюсь не показывать этому ублюдку, насколько сейчас мне плохо. — Раны на ногах, которые были нанесены оттого, что мой отец тащил меня, как шлейф платья по камням. Или же раны на спине, которые сейчас прячутся под одеждой! Ты хочешь сказать, что твой поступок был правильным решением? — кричу во весь голос. От злости и бессилия начинаю рвать платье на себе. Оголяю своё тело перед человеком, что был моим сердцем, а сейчас стал палачом.

— Да, твою мать! Я не считаю себя виноватым в том, что ты, как последняя потаскушка, решила раздвинуть ноги перед человеком, которого я ненавижу всем сердцем. Так же как и сейчас само твоё существование, — мужчина подлетает ко мне и хватает за руку. Сжимает со всей силы, а затем просто разрывает моё платье на клочья, оставляя меня полностью голой посреди комнаты.

— Ненавижу тебя. Твоё появление