Ошейники для волков - Фридрих Незнанский

Кем– то умелым и могущественным вокруг личности подполковника Яковлева в кратчайшее время была возведена глухая, непроницаемая стена. Как ни старались Турецкий и Грязнов выяснить что-либо, везде отвечали одно и то же: идет предварительное расследование, поэтому пока рано что-либо говорить. Признание Цезаря в убийстве двух боевиков не возымело пока действия. Когда и прокурор Москвы начал говорить общие фразы, Турецкий не выдержал и рявкнул в трубку:

– Ты, значит, считаешь, что и мне рано сообщать хоть что-то. Мне, который ведет это чертово дело!

– Естественно, Александр Борисович, – спокойно ответил тот. – Убийство Соловьева и Рябова расследует городская прокуратура.

– С подачи военной! – перебил его Турецкий.

– Да. Сведения поступили из военной прокуратуры. У вас что, есть основания подвергать сомнению действия военной прокуратуры?

– У меня есть доказательства непричастности подполковника Яковлева к убийству двух боевиков. Доказательства, понимаете! Заниматься проверкой мнений у меня просто времени нет. Да и профессия у меня другая…

– Успокойтесь, Александр Борисович. Нам известно, в каких вы отношениях с обвиняемым Яковлевым, поэтому тайну следствия я раскрывать перед вами не стану. Если хотите что-нибудь узнать, посылайте официальный запрос. Мы еще посмотрим, что вам ответить. Историю помните? Вассал моего вассала – не мой вассал!

«Про тайну следствия вещает, а сам проболтался: назвал, кого на Володю вешают», – в сердцах подумал «важняк» про прокурора Москвы.

Как– то на совещании в Генпрокуратуре Турецкого попросили выступить с оценкой работы некоторых специалистов, и он пожурил мужичка за слабый профессионализм. Тот тогда поблагодарил его за товарищескую критику, но злость, как видно, затаил.

– Надо выручать Володю, – вслух сказал Александр Борисович и задумался.

В голове следователя крутилась предсмертная фраза Сергея Колобова: «Операция „Ошейники для волков“… Генштаб». «Важняк» решил немедленно ехать к ответственному сотруднику Генштаба генералу Борису Авдееву. К тому самому генералу, который являлся единственным пока известным следователю персонажем видеопленки, отснятой скрытой камерой Юрием Ивановым. Авдеев также был запечатлен на фотоснимках, принадлежащих Людмиле Семеновой и Тураеву. Переснятая Яковлевым в квартире Семеновой фотография лежала у следователя в столе. Он достал ее и положил в карман. Вдруг придется показать ее генералу.

Авдеев встретил следователя по особо важным делам довольно радушно. Встал навстречу, чтобы поприветствовать работника Генпрокуратуры.

– Извините за беспокойство, Борис Альбертович, я не займу у вас много времени, – вежливо произнес Турецкий.

– Да уж конечно! – пророкотал генерал. – Если что, у нас своя прокуратура имеется, военная.

– Это замечательно, – согласился следователь, – но она подчиняется генеральному прокурору.

– А что вы хотите! И так нашу бедную армию топчут все кому не лень и все безобразия норовят с ходу обнародовать. Поэтому нам необходим старый партийный принцип тайного ордена. Мы сами разберемся со своими раздолбаями, и, может, покруче, чем ваши суды присяжных! А вообще-то они у вас имеются?

– В некоторых регионах есть, – ответил следователь. – Надо ввести это правило повсеместно.

– А много народных судов вы и не будете иметь, – улыбнулся генерал. – Вам самим это не выгодно. Не так ли? Халтура не пройдет!

– У нас халтуры немного, – обиделся Турецкий за свое ведомство.

– У вас, – акцентировал генерал, – у вас лично, может быть, немного халтуры, но это у вас… Вернемся к нашим баранам: собственно, по какой нужде вы ко мне явились, цивильный человек?

– Хочу попытаться выяснить, что означает одно маловразумительное словосочетание, которое я недавно услышал: «Ошейники для волков».

– Ошейники для волков? – вполголоса пророкотал Авдеев, – и где, интересно, вы это слышали?

– В беседе с одним бизнесменом.

– А почему вы у него самого не спросили об этом?

– Это были его последние в жизни слова, товарищ генерал.

– Понятно, фамилию-то не скажете небось?

– Отчего же? Сергей Колобов. Знали такого?

Генерал изучающе взглянул на Турецкого, вышел из-за стола и стал мерить кабинет шагами.

– Колобов, говорите? Конечно, я знал этого офицера. В Германии у меня служил. Убили его, говорите. Жаль, хороший был служака. Черт знает что творится. Вот как это объяснить, Александр Борисович? Бывший военный люд словно с цепи сорвался, мочат друг друга за дело и без дела. Вот для таких людей в буквальном смысле и нужны эти ошейники. Рынок людей в зверей превращает.

– Почему – словно с цепи сорвались? – возразил Александр Борисович. – Идет даже очень расчетливая и хладнокровная борьба.

– Но вернемся к нашим баранам, – перебил его генерал. – Вообще-то фраза, которая вас заинтересовала, была сказана совсем по другому поводу. И вот по какому. – Генерал вновь задумался. Турецкий повернулся на стуле, чтобы лучше видеть собеседника, шагающего взад-вперед по кабинету. – Дело это уже прошлое. Короче говоря, один ученый, имея в виду людей, подобных западному мультимиллионеру Каширину, как-то во всеуслышание заявил, что без «голодных волков», как он выразился, нигде в мире невозможно было бы накопить необходимый для развития государства капитал. Он также высказал мысль, что у нас в России тоже должны сначала прийти к экономической власти такие «голодные волки», а уж потом придут те, кто приручит этих «волков».

– Неплохо, – хмыкнул Турецкий, – а пока «голодные волки» обжираются, шахтеры, учителя и офицеры зарплату не получают. Дети голодают. Если не остановить этих «волков», они вскоре всю Россию сожрут.

– Ну это вы бросьте, Турецкий, – вновь перебил его Авдеев. – Не надо понимать так буквально философскую мысль. В положенное время Россия спокойненько наденет ошейники на этих «голодных волков». Но вернемся к нашим баранам, – улыбнулся генерал деланной улыбкой. – С Серегой Колобовым, и не только с ним, конечно, мы эту тему часто обсуждали. Поэтому он вполне мог употребить в разговоре заинтересовавшую вас фразу. Мне только интересно, в связи с чем он об этих «волках» вспомнил, да еще в самый последний момент. Хотелось бы знать также, почему и вас эта фраза подвигла на встречу со мной. Здесь есть какой-то криминал?

– Колобов сказал мне это, уже будучи смертельно раненным, – уточнил следователь.

– Так, ясно, – мотнул головой Авдеев, – вновь над бедными вояками из Западной группы войск тучи собираются. Но по какому поводу? Уже, кажется, все грязное белье перетрясли и всем косточки перемыли… Три года уже, как нас в Германии нет.

– Так уж и нет! По-моему, говоря так, вы явно преувеличиваете, Борис Альбертович. Еще кое-кто и кое-что в Германии у вас есть, – с ехидцей заметил Турецкий.

– На что вы намекаете, – посуровел генерал. – Я человек военный. Говорите со мной как с военным – прямо, а то у нас никакого разговора не получится.

– Откровенно говоря, идя к вам, Борис Альбертович, я заранее знал, что разговора у нас не получится. А это очень печально, потому что вы – русский генерал, один из руководителей Генштаба, а я следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре. И по важным делам нам с вами пристало говорить напрямую, но увы… – выходя из-за стола, подытожил Турецкий.

– Ладно-ладно, не берите меня на пушку. Я был с вами достаточно откровенен, а вот вы все время говорите намеками, – вспылил генерал. – Расскажите хоть, как Серега Колобов погиб? О чем ему с вами было беседовать?

– Мы говорили с ним об убийстве его брата. В этот момент автоматная очередь прошила его, – уже в дверях сказал Турецкий.

– Вон оно что! Наверное, их бизнесменские разборки, да?

– Вполне возможно, – все еще стоя возле дверей кабинета, отвечал следователь. Генерал явно пытался закончить разговор на нейтральной ноте. – У них конкурентная борьба идет. У французов сказано: конкуренция – это всегда криминал.

– Вот-вот! – оживился Авдеев.

– Вам, Борис Альбертович, я думаю, тоже пора обратить внимание на эти «каскады» и «кононги», а то перестреляют друг друга и некому на памятные вечера будет собираться.

Когда Турецкий, попрощавшись, вышел, генерал Авдеев долго и мрачно смотрел ему вслед, затем не спеша набрал телефонный номер.

На улице Турецкий вспомнил о фотографии, которая лежала у него в кармане, но он не жалел о том, что забыл ее показать Авдееву. Пусть генерал думает, что они пока еще у него на хвосте.

Перехватив взгляд Турецкого, Ангелина хмуро бросила:

– Красиветь не с чего, гражданин следователь по особо важным делам. В камере смрад, голодно, курева нет. И навестить меня некому.

– «LM» будете? – предложил Турецкий.

– Давайте.

Она с наслаждением закурила.

– Что, следак, злорадствуешь? – вновь стала дерзить Иванова.