Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

Харчонгец исчез, и Хэсгрейв покачал головой.

— Говорите о Шан-вей, и вы услышите шелест ее крыльев, сэр, — сказал он тоном, который не мог решить, было ли это иронией или отвращением.

— Это не его вина, Тим, — сказал Маклин. — На самом деле, если бы у него был выбор…

— Мастер Ненгквэн, сэр, — прервал его харчонгский надзиратель, и оба чарисийца встали, чтобы поприветствовать вновь прибывшего.

Жвифенгу Ненгквэну было пятьдесят два года, на девять лет старше Маклина и на двадцать два года старше Хэсгрейва. Он также был очень богато одет, дороден и темноволос. Эти волосы поседели на висках, и такие же белые пряди были в его бородке, похожей на кинжал, что всегда чем-то напоминало Маклину тучного темноглазого Мерлина Этроуза, хотя сейджин был на добрых восемь дюймов выше Ненгквэна.

— Мастер Ненгквэн, — сказал он, потянувшись через стол, чтобы пожать предплечье. Хватка харчонгца была твердой, но в его глазах читалась тревога.

— Мастер Маклин, — ответил он и также вежливо кивнул Хэсгрейву. — Я приношу извинения за то, что прибыл не так быстро.

— Я в вашем распоряжении, сэр, — ответил Маклин, воздержавшись от упоминания о том, что вообще не было никакого уведомления, даже столь короткого, как «краткое уведомление».

— Боюсь, я принес печальные вести, — сказал ему Ненгквэн, переходя к делу с нехарчонгской краткостью. — Совет императора собрался во дворце сегодня утром.

— Понимаю. — Маклин взглянул на Хэсгрейва, затем снова на Ненгквэна. — Должен ли я предположить из вашего присутствия и того, что вы только что сказали, что встреча касалась Сент-Лириса?

— Не конкретно. — Ненгквэн покачал головой. — Однако это будет иметь то, чего я очень боюсь… значительные последствия не только для Сент-Лириса, но и для всех наших других совместных предприятий с герцогом Делтаком.

— Понимаю, — повторил Маклин более медленно, затем жестом пригласил своего посетителя занять стул перед его столом. После того, как Ненгквэн сел, Маклин и Хэсгрейв вернулись на свои места.

— Пожалуйста, продолжайте, мастер Ненгквэн, — пригласил Маклин.

— Чтобы изложить дело как можно короче, его верховное величество поручил великому герцогу Норт-Уинд-Блоуингу подготовить прокламацию, осуждающую инициативу барона Стар-Райзинг в Буассо, — сказал Ненгквэн, и Маклин кивнул. Шансы на то, что Чжью-Чжво примет что-либо, что хотя бы намекало на местную автономию, всегда были ничтожны. Глупо с его стороны, но, похоже, именно на этом специализировались харчонгские императоры — и аристократы в целом, если уж на то пошло.

— На той же встрече, — продолжил Ненгквэн, — император обсудил свои намерения и планы по перевооружению императорской армии. Что привело к обсуждению наших усилий по «индустриализации» в целом.

Маклин действительно мог слышать кавычки вокруг новомодного слова, и он действительно не винил харчонгца. Маклин не понимал — по крайней мере, поначалу, — почему герцог Делтак начал использовать этот термин вместо первоначального «мануфактуризация», который казался большинству людей гораздо более естественным, но он пришел к пониманию, что это имело смысл. Это была очевидная игра с прилагательным «трудолюбивый» как описанием того, кто много и эффективно работал, но настоящая причина, по которой герцог начал ссылаться на «промышленность» и «индустриализацию», заключалась в том, что в его великом видении — ну, его и их величеств — конечной целью было то, что будет распространяться далеко за пределы простых мануфактур.

— И эта дискуссия была источником «последствий», о которых вы упоминали ранее? — спросил он, и Ненгквэн кивнул.

— Его верховное величество желает, чтобы индустриализация империи была более… органичной. Он совершенно ясно выразил свои чувства по этому поводу.

— Понимаю, — снова сказал Маклин. Он откинулся на спинку стула, положил локти на подлокотники и сцепил пальцы под подбородком. Без сомнения, Чжью-Чжво использовал довольно сильные термины, чтобы описать свою античарисийскую повестку дня.

— Его верховное величество не сказал об этом так много слов, — продолжил Ненгквэн, и Маклин услышал невысказанное «пока» в тоне дородного банкира, — но мои источники настоятельно предполагают, что он вскоре начнет отменять чарисийские уставы.

Он твердо встретился взглядом с Маклином, и чарисиец кивнул. Он должен был уважать принципиальную честность Ненгквэна, предупредившего его, дав ему дополнительное время для составления собственных планов. Конечно, он все равно делал их, даже до того, как поступили последние указания герцога Делтака, потому что было неприятно очевидно, в какую сторону дует ветер Ю-кво.

— Надеюсь, что его советники укажут на возможные… печальные последствия любого такого шага, — сказал он через мгновение.

— Я тоже, хотя и менее уверен в этом, чем был раньше.

Маклин отметил, что в ответе Ненгквэна прозвучала горькая нотка. Интересно. Одним из молчаливых партнеров Ненгквэна в его обширных партнерских отношениях с Делтаком и двумя или тремя другими чарисийскими предприятиями был герцог Саммер-Флауэрс, который случайно заседал в воссозданном имперском совете. Имперские советники не слишком чурались такого поведения, и Саммер-Флауэрс мог сильно потерять — по общему признанию, больше с точки зрения будущей прибыли, чем с точки зрения собственных расходов, — если предприятия Ненгквэна потерпят неудачу. Итак, если банкир больше не был уверен в поддержке Саммер-Флауэрса, означало ли это, что герцог потерял расположение императора? Или это может означать, что Саммер-Флауэрс почуял политические возможности, которые перевесили простые деньги?

Никогда не знаешь, что может случиться в харчонгской политике, — напомнил он себе, — так что вполне может быть и то, и другое!

— Его величество, конечно, лучше знает, что у него на уме, — сказал он после очередной задумчивой паузы. — Но этот шаг было бы очень трудно отменить. Вы понимаете, чарисийские инвесторы очень серьезно относятся к святости