История шпионажа - Санш Де Грамон

Мысль о том, что Абель мог согласиться на такое задание из любви к семье, может возникнуть лишь у тех, чьи самые благородные помыслы не простираются за пределы близости между людьми. Деньги и слава также казались многим достаточным поводом для миссии Абеля. Но никто из тех, кого просили объяснить действия разведчика, не сказал, что он делал это «для своей страны».

Донован глубоко переживал, что «мы настолько утратили патриотизм, что ищем только те причины, которые можем объяснить». В этих мотивах лишь практицизм, не имеющий ничего общего с такими неосязаемыми материями, как любовь к Родине. Донован, ставший самым близким другом Абеля, был убежден в том, что именно таинственная связь со своей страной, любовь к «матушке — России» стали причинами, по которым Абель согласился на столь рискованное задание и не произнес ни слова после своего ареста. В России есть много примеров, когда люди посвящали себя своей стране, даже если не служили делу укрепления коммунизма. (Вполне возможно, что Абель выбрал бы эту же профессию при царе.)

Борис Пастернак был одним из таких людей. Он отказался от Нобелевской премии в области литературы, так как для него она означала высылку из страны. Он выступил против руководителей государства, но не смог покинуть его. Он отождествлял высылку и смерть и говорил, что «любовь к родной стране — одно из лучших чувств человека. Патриотизм не должен быть слепым. Мать поправляет свое дитя, а сын видит недостатки отца. Но любовь не отворачивается от уродства и ошибок. Верность стране, в которой ты родился, и людям, благодаря которым ты появился на свет, — начало, а не конец интернационализма».

Пастернак предпочел остаться в своей стране, объяснив, что очень многим из нас «приходится жить двойной жизнью». Двуличность Абеля была требованием профессии. Его бременем стало то, что он лучше всего служил своей стране, находясь далеко от нее. Было бы интересно узнать, как эта страна отплатила ему сейчас, когда его обменяли на Пауэрса. Обычное наказание провалившихся агентов практически не оставляет Абелю шансов на хорошую жизнь в будущем.[18]

9. Порезанные крылья У-2

Соединенные Штаты Америки всего два раза признавали использование шпионов. В первом случае это был Натан Хейл, шпионивший за англичанами во время войны за независимость. Его повесили без суда в 1776 году в возрасте двадцати одного года. Его последние слова — «Мне жаль, что у меня только одна жизнь, которую я могу отдать родине» — вошли во все учебники истории.

Вторым был Фрэнсис Гэри Пауэрс. «Последним» словом Пауэрса стала просьба о помиловании, которую он произнес на суде в Москве. В своей речи он мотивировал это тем, что он «обычный человек, для которого русские никогда не были врагами, который глубоко раскаивается в совершенном поступке». Он говорил как практичный человек, пытавшийся найти выход из сложной ситуации. Он избежал смерти, но не попал в учебники по истории.

Многие были шокированы, тем что Пауэрс оправдывался перед людьми, захватившими его. Оказавшись человеком, который мог повторить подвиг Натана Хейла, он вместо этого стал свидетелем против своей страны. Пауэрса нельзя сравнить и с Абелем, который на суде произнес всего семь слов, отрицая свою вину, и получил тридцать лет заключения, в то время как Пауэрс был приговорен всего к десяти годам лишения свободы.

Кроме того, арест Пауэрса привел в замешательство администрацию президента Эйзенхауэра, сорвав самую успешную разведывательную программу ЦРУ (в агентстве говорили, что их поймали на месте преступления) и дав СССР повод для начала крупнейшей со времени начала холодной войны пропагандистской кампании. Все это случилось оттого, что Пауэрс не предпринял следующих действий:

1. Он не нажал на приборной доске кнопку «взрыв», которая приводила в действие бомбу замедленного действия, уничтожавшую самолет.

2. Он не использовал капсулу с ядом, которую ему дали на случай ареста.

3. Он нарушил первое требование шпионажа — молчание.

Люди воспринимали по-разному, то что Пауэрс не выполнил эти три указания, — кто-то относился к нему с презрением, а кто-то с пониманием. Хрущев объяснял это тем, что «люди хотят жить». Некоторые пилоты, служившие с Пауэрсом, говорили, что «он поступил правильно, так как у него не было другого выхода».

Наиболее красноречиво о деле Пауэрса сказал Уильям Фолкнер[19], который редко реагирует на то, что происходит в мире. Но вскоре после окончания суда он написал:

«Теперь русские будут десять лет показывать его в странах Восточной Европы как пример человека, на которого положились США. Или, что еще лучше для них, его освободят, показав тем самым, что американцев нельзя бояться или уважать, а представителя этой нации невыгодно содержать даже в заключении».

Кем же был пилот, применивший принцип обычного человека «не высовываться» к задаче, столь важной для его страны? Начнем с того, что он не был шпионом. Его не обучали шпионажу и не готовили к тем условиям, в которых он оказался. Он был опытным пилотом, которого ЦРУ выбрало потому, что его личное дело ничем не выделялось среди других. Для программы полетов ЦРУ искало человека с железной дисциплиной, умевшего летать. Им был нужен такой, в чьем личном деле не было ни поощрений, ни выговоров.

Фрэнсис Гэри Пауэрс предстал перед московским судом 17 августа 1960 года, в день, когда ему исполнился тридцать один год. За тридцать лет жизни он ничем не выделялся среди других людей. Пауэрс родился в Кентукки, где его отец Оливер работал шахтером. Когда он пострадал при несчастном случае на шахте, семья переехала в Паунд, в Вирджинии. Оливер открыл мастерскую по ремонту обуви. Семья, в которой было пятеро детей, никогда не была богатой, но старший Пауэрс накопил достаточно денег, чтобы дать своему единственному сыну хорошее образование. Он хотел, чтобы Фрэнсис стал врачом.

Курчавый застенчивый Фрэнсис учился в школе, которая находилась недалеко от дома. Учителя и одноклассники помнят его «хорошим мальчиком, который очень мало говорил и никогда не попадал в неприятности». Закончив школу, он поступил в Миллиган-колледж в Теннесси, где, по желанию отца, начал изучать медицину. Его однокурсники вспоминают, что он был робок с девушками и за четыре года учебы ни разу не сходил на свидание. Пауэрс окончил колледж в 1951 году и был двадцать девятым из шестидесяти студентов. Отцу он сказал, что изменил свое решение о будущей профессии.

Он говорил, что учеба «показала ему, что медицина не подходила для него — она отнимала много времени и сил». Пауэрс стал спасателем в бассейне Джонсон-сити. Вскоре его призвали в армию, и он попал в ВВС. Полеты были единственным, чем мог гордиться Пауэрс. В четырнадцать лет он уже летал на самолете в Принстоне и никогда не забывал о волнении, испытанном во время полета.

Пауэрс стал лейтенантом и с 1954 года был пилотом реактивного самолета на базе Тернер, около Олбани, штат Джорджия. На базе он познакомился с миссис Браун, которая работала там в кафе. Однажды она пригласила его к себе на ужин. Миссис Браун была вдовой, жила в городке недалеко от базы вместе со своей восемнадцатилетней дочерью Барбарой. Красивая, очаровательная Барбара смогла изменить застенчивого Пауэрса, и их отношения превратились в бурный роман. Они поженились в том же году.

В 1956 году Фрэнсис решил уйти из ВВС и начал искать работу. Они с Барбарой хотели открыть заправочную станцию, но у них не хватило денег. Пауэрс пытался стать пилотом в гражданских авиакомпаниях, но ему сказали, что он не подходит по возрасту.

В то время как Пауэрс искал работу, компания «Локхид» подбирала пилотов для своей новой программы, которая была детищем главного инженера компании С. Л. Джонсона.

В 1954 году Джонсон решил заняться испытаниями работы авиационных двигателей и электроники на больших высотах. Он также хотел собрать данные о полетах истребителя F-104 «Старфайтер», лучшего детища компании «Локхид». Для выполнения этой программы требовался самолет, который мог долгое время летать на большой высоте. Этот самолет был назван У-2. Таким образом, Джонсон разработал У-2 совсем не для тех целей, из-за которых о нем узнал весь мир.

По своей сути У-2 — планер с турбореактивным двигателем. Благодаря длинным крыльям, легкому фюзеляжу и специальному горючему самолет может набирать высоту до 100 000 тысяч футов (30 км) и несколько часов летать на высоте 70 000 футов (21 км) со скоростью 500 миль в час (800 км/ч). Самолет настолько легок, что на небольшой высоте его крылья раскачиваются, как крылья гигантского насекомого, а механизм посадки сводится к касанию поверхности двумя колесами. Строительство У-2 было очень дорогим, особое внимание уделялось соединениям частей самолета, которые нужно было делать абсолютно ровными, чтобы избежать трения на больших высотах.