Ходок – 13 (СИ) - Тув Александр Львович

Неприязнь к подозреваемому усиливало еще то, что потенциальный преступник Транху решительно не понравился. Впрочем, это-то как раз было понятно — ни одному альфа-самцу не понравится другой альфа — биология. Исключений не бывает. Даже если второй прикрывает спину первому на боевом выходе, то после завершения операции соперничество продолжится.

Причем, предмет спора совершенно не важен, просто, если первому понравилась какая-то женщина, она тут же нужна второму. Если второй достиг успеха в чем-то — в стрельбе, например, или каком-либо боевом искусстве, то первый костьми ляжет, чтобы сместить его с пьедестала. Так что уж говорить о ситуации, когда первый считает себя, условно говоря, «честным ментом», а второго — «вором». Тут уж, как говорится — сам бог велел прищучить.

Пора! — решил младший хранитель покоя и принялся томно обмахиваться красивым белоснежным платочком с вензелям. В то же мгновение в ресторан ввалилось оперативное трио — Далхаз, Куч и Кег, проделав это с грацией бегемота, прыгнувшего в бассейн с синхронистками, и вызвав у синхронисток… тьфу ты — у посетителей ресторана, конечно же, соответствующий эмоциональный настрой.

Исходя из своего богатого опыта, полученного за много лет беспорочной службы… ну, как беспорочной? — в том смысле беспорочной, что ни разу не был пойман вышестоящими товарищами на злоупотреблениях служебными полномочиями и на их превышении, а не в том, что таковых превышений и злоупотреблений не было, Далхаз знал, что проще всего вывести человека из состояния психологического равновесия в тот момент, когда клиент расслаблен, не ждет от жизни никаких подвохов и мягко говоря — кайфует. Вот тут наезжай на него и бери тепленьким! И именно так он и собирался поступить.

Кто-то скажет — так это же очевидно! И, что характерно, будет прав. Есть только одно маленькое замечание — это знание у знатока (небольшая тавтология, так что — пардон), будет умозрительным, а у сотника проверенным на практике, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. К тому же, следует правильно оценивать личность субъекта — попробуй оторвать от любимого занятия какого-нибудь сексуального маньяка, или какого иного неадеквата — вместо растерянности получишь взрыв ярости, а это, мягко говоря, не тот выход из равновесия, который планировался.

Так что психология в этом деле тоже очень даже важна, чтобы выбрать правильный подход к подозреваемому, а это опыт. Тут умозрительность не катит. Поэтому линия поведения, выбранная Далхазом свидетельствовала только об одном — он посчитал Арамиса нормальным, адекватным человеком, без тараканов в голове, а то к некоторым без взведенного арбалета и не подойдешь. Прав ли был сотник в своем заблуждении, или нет, могла показать только практика, которая критерий истины.

Вот так, ничего не опасаясь, оперативники неторопливо приближался к столику за которым беспечно устроился потерявший Арамис, который с совершенно безмятежным видом вкушал свой замечательный десерт — лучшего момента места и времени, чтобы сломать кайф подозреваемому и подвигнуть его на необдуманные слова и поступки, которые впоследствии можно будет использовать против него, было не придумать.

Детальный план ареста Далхаз разрабатывал лишь в тех случаях, когда предстояло брать крупные банды, или особо опасных преступников, которые могли организовать такое сопротивление, что он бы не досчитался своих людей. В случаях же, когда предстояло арестовать кого-то из непрофессионалов, он полагался на свою интуицию и умение импровизировать, а в уме держал лишь общую канву предстоящего действа. Вот и сейчас, пока он приближался к столику с Арамисом, его озарило, как лучшего всего начать непринужденное общение с подозреваемым.

Сотник решил угоститься его черешней, а косточку выплюнуть на столик поближе к Арамису — в идеале — прямо в него, если получится, ну, а дальше действовать в зависимости от реакции последнего. Если подозреваемый ответит на оскорбление действием, что представлялось наиболее вероятным, если судить по его поведению в истории с погибшим Искусником, когда тот попытался отбить его женщину, да и по дуэли с придурковатым блондином, устроившем на ровном месте потасовку, грозившую юнцу смертью, то близнецы быстро скрутят подозреваемого за нападение на офицера тайной службы и доставят в допросную.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если же, в ответ на явное и неприкрытое оскорбление Арамис начнет возмущаться беспрецедентным нарушением прав человека, апеллировать к прогрессивной общественности, размахивать заграничным паспортом, напирая на дипломатический иммунитет и грозить обращением в международный суд в Гааге, то есть даст слабину — ну, а кто ее не даст при виде Куча и Кега, его тем более надо немедленно вязать и тащить в допросную.

План с черешней, возникший у Далхаза спонтанно и в очередной раз подтвердивший правильность импровизационного подхода, казался безупречным — при любом развитии хода событий, подозреваемый оказывался в допросной с совершенно нервическом состоянии, ну, а остальное было не его делом — там заниматься Арамисом будет уже младший хранитель покоя, или другие, специально обученные, люди.

Однако, как знает каждый боксер — от зеленого новичка, до чемпиона мира включительно, любой, даже самый лучший план на бой, существует до первого пропущенного удара. По мере приближения к Арамису, лицо последнего медленно, но, неумолимо менялось. Когда наше трио — Далхаз, Куч и Кег только ввалилось в ресторан, на них смотрел симпатичный молодой человек, теперь же, когда до него оставались считанные метры, на них смотрела Смерть.

На расстоянии трех шагов от столика с подозреваемым близнецы, сила духа, которых была намного меньше физической, и их предводитель, который, как выяснилось, ненамного превосходил их в этом отношении, остановились, не в силах сделать очередной шаг. Им было страшно — Куча и Кега била крупная дрожь, которую они даже не замечали, а Далхаз побледнел так, что цветом лица сравнялся со скатертью на столике, за которым Смерть лакомилась черешней. Стоит ли говорить, что от первоначального плана пуляния косточкой в лицо подозреваемого не осталось и следа? В Смерть, знаете ли, не плюются.

Младший хранитель покоя в первый момент не понял причины заминки в действиях своих подчиненных, но, это непонимание продлилось очень недолго — лишь до того момента, как Арамис перевел свой взгляд на него. После этого Транху сразу стало предельно ясно, что теперь он может надеяться лишь на самого себя. Если Далхаз, Куч и Кег сумеют оставить портки сухими, то это уже будет подвигом с их стороны, а на их помощь в активных действиях можно не рассчитывать.

Транх с грустью отметил это обстоятельство, но предпринимать какие-либо дисциплинарные меры, по окончанию расследования, в отношении Далхаза, Куча и Кега не собирался, ибо хорошо осознавал, что все на свете имеет предел — в том числе и мужество его ближайших соратников. Да что там сотник и близнецы — он бы и сам на их месте остался стоять там, где стоял. И ни шагу вперед! Однако, он был на своем месте и поэтому был вынужден мобилизовать все свое мужество, активировать все защитные артефакты, которые у него были, подняться и шагнуть к столику, за которым сидел подозреваемый.

Глядя в черные провалы зрачков Арамиса, казавшимися тоннелями в Ад, офицер тайной службы, а по совместительству боевой Искусник, не без труда, а если назвать вещи своими именами — с трудом придавил труса, рвущегося на волю из темных глубин его души, где жили детские страшилки про госпожу Смерть, принимавшую разные обличия, чтобы жестоко посмеяться над смертными, и сухо представился:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Младший хранитель покоя Транх, — после чего, усаживаясь без приглашения за столик к Денису, добавил: — По делу. — Оттого, что у него непроизвольно вырвалось «по делу», хотя он находился «при исполнении», но, как будто оправдывался — а на самом деле, что еще хуже, это так и было, младший хранитель покоя испытал определенное смущение, как пастушка впервые попавшая в портовый бордель, однако покер фейс Транх сумел удержать — мастерство не пропьешь.