Печатник. Печать Тьмы - Иван Магазинников

— По-твоему, вот эта тварь, жующая полено, прямо таки воплощение интеллекта?

— Уверен, что вскоре ты изменишь свое мнение о них. А несомненные достоинства харуков будут нам на руку. Твоего я зову его Рыжиком, правда он, почему-то, на это имя не откликается…

— Наверное, это потому что он черный? — Айвен внимательно рассматривал своего коня. — Я не хочу этого! Давай меняться…

— Почему это?

— У него взгляд хитрый! А твой выглядит как обычный глупый конь.

— Это он так ловко притворяется. Я зову его Хитрец.

— Наверное, это потому что он рыжий?

— Хватит болтать, давай, цепляй свои сумки и поехали.

Юноша вздохнул и направился к своему коню, флегматично дожевывающему щепки. Харук лишь тихо фыркнул, когда вор начал закреплять на нем сумки, и даже ухом не повел.

— Вот видишь. Он очень спокойный. К тому же, эти кони привыкли ходить под седлом. А это огромный плюс, когда имеешь дело с подобными созданиями.

— Уговорил, — сдался Айвен, и ловко взвился в седло.

Только этого скакун и ждал! Не успел юноша усесться, как конь поднялся на дыбы и радостно заржал.

— Эй-эй, ты что делаешь?!

Наездник изогнулся в седле таким образом, чтобы дотянуться до головы лошади. Он что было сил обхватил шею в самом ее тонком месте и стиснул. Почувствовав неладное, конь начал крутиться то в одну, то в другую сторону, стараясь сбросить седока, но юноша оказался готов к этому, и держался цепко.

— Эй, Рыжий… Да стой же ты! Тпр-ру! Черныш… Хитрец… Да как же тебя там? Кабброва скотина!!!

Конь встал как вкопанный, и юноша, словно пущенный из пращи снаряд вылетел из седла и упал прямо на недоеденную харуком телегу.

— Ну вот, кажется ты придумал имя своему скакуну, — довольно улыбнулся маг, — Между прочим, ты продержался на нем дольше всех, кого я знал.

— Ты… Ты знал? Так значит, ты все это подстроил! Ты наглый, выхолощенный, прилизанный напарфюмированный мерзавец!

— Ну, наверняка, я конечно же, ничего не знал. Но очень надеялся на забавное представление.

— По-твоему, это забавно?

— Если бы здесь лежала шляпа, я бы бросил тебе три серебряных монеты. А коню — целый золотой.

— Даже и не представляю, как ты теперь после этого сможешь спокойно спать ночами.

— Не волнуйся, угрызения совести меня не будут мучить, — заверил Мэт.

— Разве кто-то говорил о совести? Зачем нам совесть, если есть я? — юноша выбрался из телеги и начал вытаскивать солому из волос.

— Не волнуйся, твой конь скидывал всех, кому хватало смелости на него усесться. Это он так характер демонстрирует. Но если ты ему понравишься, а я вижу, что ты ему нравишься, то лучшего скакуна тебе не сыскать.

— Кабброва скотина! — Айвен обернулся и врезал кулаком по лошадиной морде, — Выплюнь это, выплюнь немедленно! А мне кажется, что ему понравилась моя рубашка!

— Ну, по крайней мере, в одежде у вас одинаковый вкус. Вы точно подружитесь.

— Кстати, насчет одежды. Я вижу, ты успел переодеться? Должен признать, что ждал чего-то более… многоцветного и разнообразного.

Действительно. Сейчас геомант был одет в плотную черную рубашку с длинными рукавами, в черные узкие брюки, черные остроносые башмаки и даже ремень его — был черным. Ни узоров, ни кружевных воротничков, ни сверкающей мишуры или бантов.

— К твоему сведению, мое одеяние содержит в себе двенадцать разных оттенков.

— Ты одет во все черное.

— Хорошо. Двенадцать оттенков черного цвета. А это полная цветовая гармоника, которая позволит мне быстрее восстановить запасы маны. И, кстати, ногти у меня темно-синие… — одетый в разноцвето-черное геомант усмехнулся.

— Тебе виднее, — пожал плечами юноша и повернулся к своему коню, — Так, вечно голодное создание, выплюнь немедленно эту тряпку и слушай своего нового хозяина. То есть меня. С этого дня тебя зовут Каббр, а меня — владелец самого большого четырехногого недоразумения в этом королевстве… — с этими словами он взобрался в седло. Конь флегматично дожевывал оторванный рукав его рубашки, никак не реагируя ни на смену имени, ни на смену хозяина.

Тем временем маг уже закрепил сумки и, забравшись на Хитреца, повернулся к вору:

— Ну что, готов? Следующая остановка — застава у Боровинки. Будем там к вечеру.

— В Боровинках? Но это же несколько сот миль!

— А это — ездовые хрум-скакуны, — усмехнулся Мэт и пришпорил своего коня…

…Солнце нещадно палило, а геомант, после стольки часов скачки под его палящими лучами, даже и не вспотел, несмотря на свою черную одежду. Скачущий же рядом Айвен взмок так, словно все это время ехал под дождем. Он бросал на мага завистливые взгляды и тихонечко бормотал себе под нос:

— Хорошо ему, колдуну-то. Наколдовал, небось, себе какое-нибудь непотеющее заклинание, и сидит довольный, улыбается. А мне, простому человеку, мучайся…

— Никакой магии. Просто сила воли, сбалансированный обмен веществ и правильно подобранная одежда, — Мэт приблизил своего скакуна, — Если хочешь, я могу тебя научить кое-каким приемам. Это несложно, задатки у тебя хорошие.

— Я не маг, — отрезал юноша.

— Твоя мана заперта внутри твоего тела, но это вовсе не означает, что ты лишен дара. Даже без помощи Печатей — своими внутренними мантическими потоками ты управлять можешь. Наверное…

— Может, давай просто рубашками махнемся? — Айвен пригнулся под нависающей над дорогой веткой, но неудачно. Лицо его украсилось еще одной свежей царапиной.

— Так. Все, хватит, мне это надоело. Привал… — маг осадил своего скакуна и свернул в сторону. Ничего не понимающий юноша свернул за ним.

— Что с тобой случилось?

— Со мной случился ты! Давай, слезай. Давно это с тобой происходит?

— Ничего не понимаю. О чем ты, каббр тебя побери!

Услыхав свое новое имя, хрум-скакун ткнулся мордой в плечо Айвена.

— Да отстань ты, безмозглое животное. Ну, я жду объяснений.

— Признаться, я не сразу понял, что к чему, но неладное заподозрил еще при отъезде из Наречи. А ты сам хоть понимаешь, что с тобой творится?

— Ты о чем это?

— За время нашей поездки ты трижды получил веткой по лицу, хотя и каждый раз замечал их вовремя. Какая-то птица ухитрилась тебя изгадить на полном скаку. У Каббра отломился кусок новой подковы, и лопнула подпруга. А из дыры в твоем кармане выпало несколько серебряных монет.

— У меня нет никакой дыры… в…кармане… — вор запустил руку в карман и изумленно уставился на собственный палец, торчащий из дырки.

— Значит, теперь есть. Ты трижды спешивался, и при этом два раза угодил в коровью лепешку ногой. А мошки? Сколько раз они попадали тебе в глаза?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});