Его забрал лес - Ульяна Черкасова

встретились в который раз за ужином.

– Как вы выжили?

– Моя работа, – развёл руками доктор. – Я же это и искать.

– Что?

– Силу, которая делать живым. – Он поднял голову, и я наконец-то заметил, как горели золотом его глаза. – Нашёл.

– Что вы сотворили с собой? – Невольно я попятился, радуясь, что не успел нажать на рычаг.

– Это не я. – Остерман выглядел почти раскаявшимся… или я перепутал раскаяние с жалостью к себе? – Это всё граф. Притащить меня сюда уже мёртвый. Его люди зашивать как уметь и колоть мне мой же лекарств. Но оно ещё не проверено. Вот. Я теперь такой же почти. Только не знаю, какой именно. Оно как-то меня… изменило…

Он развёл руками, покосился в сторону и, пытаясь изобразить то ли радушие, то ли жгучее желание щёлкнуть меня по носу, хотел что-то сказать, но запнулся. И в отчаянии вздохнул.

– Клара…

– Она здесь. Граф её ранил.

Это было лучшее, что я мог придумать, чтобы стравить двух союзников, как это уже случилось на перекрёстке у Камушка.

Остерман мгновенно переменился. Он поднялся с пола, с привычной педантичностью одёрнул свои одежды, пусть они и оставались все в крови.

– Выпустить меня.

– И вы не нападёте на меня?

– Клянусь. Я хочу найти дочь.

Я оглянулся на длинный, почти бесконечный подвал лаборатории, наводнённый чудовищами, которых создал сам доктор.

– Прошу. – Я нажал рычаг.

Мне было до отвращения приятно узнать, как долго он бы протянул. Недостойное чувство. Сколько яда во мне оказалось. Мне бы хотелось выблевать его хоть вместе с кровью, лишь бы очиститься.

Доктор вышел из клетки, кивнул мне. Глаза его светились в темноте. Чудовище в обличье человека. Ничуть не лучше тех, на ком он ставил свои опыты.

– Благодарю, молодой человекь, – произнёс он с таким спокойствием, точно мы разминулись на прогулке по аллее, развернулся и побежал к выходу, скоро растаяв в темноте.

Я зачем-то погасил газовый рожок.

В подвале вдруг стало тихо и пусто. Но сверху, из оранжереи, расположившейся над моей головой, доносился гул.

Без остановки звучали выстрелы. И вой. И рёв.

Медленно, едва волоча ноги, я пошёл вперёд, совсем позабыв обо всём на свете. Силы покинули меня.

– Поспеши.

От неожиданности я даже подпрыгнул. Над столом загорелся огонёк, повис в воздухе словно шаровая молния. На самом столе сидела Княжна. Она была обнажена, тело прикрывали лишь длинные волосы. Совсем как в нашу первую встречу. Я не смог отвести глаз, хотя должен был.

– Тебе лучше уходить, – сказала она, будто бы ничуть не стесняясь своей наготы.

Речь шла о другом: лабораторию стоило уничтожить, и Княжна, как мы и договаривались, собиралась её сжечь.

Но мне хотелось остаться, несмотря ни на что.

– А ты?

– Мне огонь не страшен. Я же чародейка. Пламя меня послушается.

– А потом?

Она склонила голову набок.

– А что бы ты хотел потом?

Ответить я не успел.

– Мишель! – раздался откуда-то от лестницы голос Николая. – Скорее!

– Иди, – поторопила Княжна.

Я бросился на зов. На руках у Стрельцова была Клара.

– Её ранили. Она много крови потеряла. Нужна помощь.

– Где-то тут её отец.

– Доктор? – нахмурился Стрельцов. – Ты же говорил, что он умер.

– А граф его оживил.

– Леший знает, что такое творится.

Я оглянулся назад, на «зверинец», где Остерман и проводил все свои опыты. Там должны были остаться инструменты, лекарства, всё, с помощью чего делали операции.

– Нужно вернуться.

– Унеси её отсюда, – решил Стрельцов. – Сейчас начнётся пожар. Унеси, найди доктора. Я достану инструменты.

Мне хотелось оказаться героем, который ринется в самое пекло. Мне хотелось поменяться с Николаем местами. Но я, если честно, ужасный трус. И я побежал вверх по лестнице, прижимая к груди Клару.

А в спину мне уже потянул дым. Над головой пролетала сова, указывая верный путь.

Мы ворвались обратно в оранжерею.

Чарующий сад превратился в бойню. Я никогда прежде не видел столько крови.

Уже наступил рассвет, и в тенях между деревьями видно было силуэты людей и волков. Слышно было оружейные выстрелы и рычание волков.

А на моих руках была беззащитная девушка в почерневшем от её крови платье. Пуля угодила ей куда-то в живот.

Я попытался заткнуть рану Клары.

Под моей ладонью запульсировала горячая кровь, и я нажимал всё сильнее, пытаясь остановить кровотечение, но рана… будто и вправду билась. Невольно я оторвал ладонь и увидел под ней чёрную бабочку.

От неожиданности я споткнулся, упал.

И в этот миг из темноты выскочило существо с красными глазами. Нечто, вырвавшееся из подвалов. Нечто, созданное доктором. Не помню, как освободил его из клетки, слишком торопился, когда нажимал рычаги.

– Прочь. – Оно оскалилось по-звериному. Зубы у него не человеческие. Клыки, как у кота.

Я остался на земле, накрывая своим телом Клару, глядя заворожённо в эти горящие глаза.

– Не трогай её, – попросил я как-то жалобно.

Как вдруг в стороне вспыхнуло пламя. Сад загорелся.

Я не успел ничего сказать или сделать. Княжна появилась точно из ниоткуда, дёрнула меня за руку.

– Клара! Мы должны… там Клара…

Но Княжна потянула меня дальше, по лабиринту оранжереи, среди пышных цветов и густых кустарников, что вспыхивали точно свечка и обращались в пепел. И огонь этот – настоящий огонь – вылетал из ладони Княжны и разлетался над деревьями, пожирал ветви, листья, стволы.

– Но Клара, – повторял я, а сам безвольно волочился за Княжной.

В этот миг раздался выстрел. Я успел оглянуться и заметил, как из-за горящих кустов на нас глядит дуло ружья. И точно из ниоткуда вылетел волк. Я видел, как он вцепился в руку охотника. Княжна отпустила меня, бросилась на помощь, и я остался один посреди горящего сада.

И тогда, оглядываясь назад, туда, где уже вовсю полыхал пожар, туда, где осталась Клара и где пропал Николай, я так и не сделал ни одного шага. Я не посмел, просто даже не подумал вернуться. Зная, что это правильно, понимая, что должен это сделать, я остался на месте и дождался, когда вернётся Княжна.

Она была окровавлена, но я не заметил ран. На голое тело она накинула мужской тулуп. Верно, сняла с охотника.

– Держи, – она впихнула мне в руки ружьё.

Я подчинился, повесил его через плечо.

Больше я не останавливал Княжну и сам не останавливался.

И когда мы выскочили из утонувшего в дыму огромного стеклянного колпака, окна, крыша, двери – всё в оранжерее лопнуло, и сотни тысяч осколков обрушились вниз.

После был лес. И погоня.

Мне чудилось, будто я снова в горах у Бездонного озера, загоняю добычу вместе с отцом. В волчьем вое мне слышался охотничий рожок. В стуке топоров по всей округе – топот копыт. В человеческих криках – ликующие возгласы княжеской свиты.

Наша стая уничтожала всё на своём пути. Она рвала людей в клочья, натравливали чудовищ на охотников и лесорубов. Я увидел столько крови, но впервые она меня не напугала. Нет, я вовсе потерял жалость, страх, сочувствие. Я потерял все мысли, все чувства. Осталась только дикая охота.

И нас вела за собой сова, летевшая впереди. Я видел её то здесь, то там. То в обличье человека, то птицы.

И повсюду тела. Чудовища, созданные доктором, не разбирали, на кого напасть. Кого-то из оборотней разорвали напополам, и я заметил, как дёргались на снегу, точно ещё пытаясь убежать, задние волчьи лапы, оторванные от передней части туловища.

Но стая всё же была быстрее, умнее, хитрее. Она держалась всегда где-то рядом. Я легко узнал Дэгрун, она бежала впереди. Вой отгонял чудовищ, напротив, звери обратились в охотников, они загоняли чудовищ, направляли.

Царил хаос, и невозможно было никого отследить. Княжна, Дэгрун, Катажина, Якуб, Марек – все они то появлялись, то пропадали за деревьями.

И топоры замолкали один за другим. Раздавались крики. Выстрелы глохли.

Наконец мы оказались у домовины, той самой, где я нашёл первое тело убитой девушки.

Из-за деревьев показались двое волков, и даже в зверином обличье я узнал Дэгрун и Катажину.

У домовины собрались охотники. Перед ними лежало с десяток убитых волков. Но я знал точно, что это были всего лишь звери. И оборотни, которых вела Дэгрун, это тоже знали. Но их желание отмщения оттого не стало меньше.

Я старался не смотреть, что происходило на поляне. Отвернувшись, я увидел сову, опустившуюся на дерево на опушке. Она взирала на бойню за моей спиной не моргая, не двигаясь, и только перья слегка колыхались на ветру.

Кто-то пытался убежать, и волки бросались в погоню. Не знаю,