Оскал столицы - Алексей Богородников

топтал труху, оставшуюся после них, плевался в бессильной злобе и тер, залеченную бровь, доставляющую фантомные боли. Волосы с неё, судя по осторожным касаниям пальцев Шилнагаила моментально сползли под действием яда и, вполне вероятно, у него на память от подземелья надолго останется белесый шрам на брови и парочка отметин на щеке. Волосы там долго расти не будут.

«Как во имя Создателей до такого дошло?!» — про себя повторял он неистово. — «И почему с каждым днем бездна ужаса все шире распахивает для него объятия? Это вот он что, завтра в Жутколесье отправится, во имя воспитания ответственности и для эфемерного счастья Шайна? Там же и убить могут. Да нет — там точно убьют. Его такого красивого и молодого, любимца женщин и обладателя самого сексуального голоса — пронзит своим рогом лесной слонорог, ногу отхватит свой пастью лесорауг, а глаза выклюет палинг.

Вот уж нет, он сделает всё, чтобы такого не случилось!»

* * *

— Идеально! — суетился вокруг нас с похвалой Корилий. — Ах, какое чувство ритма у вашего высочества. Ваша милость тоже прекрасны! Ваша пара достойна кисти Хатиодзи!

— В жанре хёнтая, — согласился я.

Всё равно не поймут. А капелька пота и раскрасневшееся лицо принцессы, между прочим, меня уже начинали заводить.

Но как ни странно, мэтр Корилий вполне меня понял. Глазки у него раза в три увеличились, заанимешились, поплыли. Точно, стервец нездоровые картинки смотрел.

Здесь просился мощный гитарный проигрыш от Неверлав про тяночку. Но я вспомнил три правила Эйта Кида: учёба важнее всего, любовь не нужна и опасна, будь осторожен и не позволяй думать людям, что ты гей.

— Мы еще потренируемся, совершенству нет предела! — провозгласил я, подхватывая Аишу за талию и делая полукруг, — её высочество будет блистать ярче светила!

На этом месте первое правило вступило в резкое противоречие со вторым. Но я плюнул на эти смешные ограничения — мне же не на медицинский поступать, как тому пареньку и позже известному Создателю. Вообще, я главный герой и сам пишу законы.

— Мы сейчас осовременим этот отсталый танец, — пообещал я принцессе, — впишем наши тела в летопись истории, врубим, я бы сказал, ледоколом страсти!

Здесь я показал Аише движение, которое в аргентинском танго называется очо. Оно, на самом деле, простое как три рубля: мужчина просто с ноги на ногу переступает влево-вправо, а девушка делает полуоборот на опорной ноге, словно крутясь перед партнером, вышагивая боком.

— Вот так, — через несколько повторов, когда она быстро схватило требуемое, довольно сказал я. — А на четвертый полуоборот, слегка упади на мою руку, я тебя поймаю.

В реальном танго такой шоу-элемент назывался поддержкой, он заканчивался заходом ноги партнерши с зацепом за бедро мужчины, но я решил не шокировать почтенную публику. Не нужны мне инфаркты аристократии, выпавшая челюсть Шайреда Четвертого и густой румянец королевы. Да Найзирия потом первая прискачет ко мне с муженьком и будет одолевать просьбами научить её такому.

Ко мне в темницу, где я буду сидеть за оскорбление её высочества. Потом, когда научу этому танцу, сошлют на Великое болото шакарлей гонять.

— Хорошо, — прищурился я в милое личико принцессы, похабным взглядом, когда она завалилась мне на левую руку. — Реснички трепещут, кровь волнуется, ноги не держат, взгляд томный. Прямо как на заходе к королевскому библиотекарю в первый раз, с просьбой выдать запретную книжку, не так ли?

— Я никаких-таких книжек не читала! — запротестовала она покраснев. — Один раз такое было только, — добавила уже тише.

— Имя, принцесса, имя! — страшным голосом потребовал я от неё.

— Чего? — приходя в себя, фыркнула она, — я здесь власть! А ты народ, глупенький!

— То-то я смотрю ты обо мне так часто думаешь, — прозорливо намекнул ей, — у меня к тебе несколько вопросов накопилось. Ты же меня не обманываешь, нет?

Аиша засопела гневно, но я ловко перебросил её на правую руку, и она сдалась.

— Ой, да подумаешь, взяла один раз вместо учебников беллетристику, неделю назад, — призналась она. — Магия женской силы и всё такое.

Название мне было неизвестно, но послеобеденные, еженедельные чтения Королевского собрания документов и письменных свидетельств истории Шайна, что мы посетим сегодня, раскроют этот секрет.

Ах, да, принцессу надо предупредить.

Я бросил взгляд на водные клепсидры. Мэтр Корилий проследил за моим взглядом. Засмотревшись на новые в этом мире, танцевальные движения аргентинского танго от меня, он быстренько схватил старомодный карандаш из черного сланца, смешанным с глиной, в металлическом стержне, сверху покрытым кожей и всё время жадно чертил там что-то, совсем позабыв о времени.

Мне не жалко, пусть творит новый танец.

Обнаружив указатель деления, подходящий к двум часам, мэтр тихонько взвизгнул и попросил разрешения удалиться, исчезнув с неподобающей его возрасту, скоростью.

— Что же, магия женской силы — признался принцессе, — не самый плохой выбор. Не книгиально, однако правильно подобранный чокер на шею девушки делает раба вовсе не из неё, а из мужчины. Но сейчас время строить умные лица и, сложив руки домиком, изображать царственное благолепие.

В глазах принцессы мелькнул огонёк понимания.

— Неужели ты хочешь посетить Королевские чтения? — удивилась она, — не думала, что тебе интересны лекции по истории и традициям королевства.

— Я всегда мечтал прикоснуться к большой литературе, — возмутился её недоверием. — Хотя бы голову твою подержать на плече, пока ты спишь на лекции.

— Ха-ха, — засмеялась она, — может еще поспорим, кто быстрее уснет и на чьём плече?

И мы с ней забились на одно желание.

Глава 23

Королевские чтения проводились за первой башней дворца. На ней же висели первые башенные часы, налаженные Идеирмиром Бокаринским за полтысячи золотых. За башней открывалось пространство для простых королевских просителей, что со всякими тяжбами, просьбами, письмами-челобитными толпились два раза в неделю на прием к королю.

Большинство их дел разбирали секретари короля, его администрация в лице любимой королевы и её фрейлин, пару раз к ним выпускали принца и принцессу для осознания ответственности и практик управления, лишь немногие счастливчики могли удостоиться личной аудиенции.

Разбрестись в стороны, проникнуть во дворец просители не могли, потому что пространство за первой башней было окружено милым трехметровым заборчиком, создавая этакий предбанник, по периметру которого расхаживали гвардейцы.

Иногда летом, перед значимым праздником, чтения