Сладкое забвение - Даниэль Лори

class="p1">Я поставила сковороду в духовку, а потом обыскала дом в поисках телефона.

Когда я стояла около островка и собирала волосы в конский хвост, мои брови нахмурились от безуспешных поисков, и задняя дверь открылась. Мой пульс замедлился.

Нико шагнул внутрь, его взгляд перебегал с пола на меня. Боже, эта простая белая футболка стала бы моей смертью. Руки и ладони его были покрыты жиром, и он сильно вспотел. Я закончила собирать волосы, а затем опустила свои липкие руки по бокам.

Он посмотрел на меня, проходя в паре метров, будто это было естественно для меня находиться в его доме, но он не был уверен, нравится ли ему это. У меня было отчетливое ощущение, что ему это не нравится, и внезапно я почувствовала себя ненужной и неуместной. Казалось, что его присутствие занимало всю кухню, и для меня не было места.

Я стояла и смотрела ему в спину, пока он доставал из шкафчика стакан и наполнял его водой из крана. Его темные волосы были взъерошены и касались воротника, и мне стало жарко, вспомнив, что всего час назад я погружала в них руки.

— Думал, мы поговорили об этой штуке с пристальным взглядом. — его голос был глубоким, скользящим вниз по моему позвоночнику с грубой лаской.

Он осушил свой стакан одним глотком, не оборачиваясь.

— Мы ни о чем не говорили. — мой ответ был тихим. — Ты говорил и просто решил, что я слушаю.

— Ты слушала, — только и сказал он, опираясь руками о край раковины.

Тяжесть наполнила воздух и мои легкие. Неопределенный. Непристойный. Каждая безмолвная секунда была тиканьем бомбы, которая вот-вот взорвется. Эта тяжесть в груди, гудевший трепет под кожей, когда он находился рядом, не были бы хороши для меня. Он даже не хотел, чтобы я здесь находилась. Все мои сомнения по поводу этой помолвки выплыли на поверхность.

Я сдвинулась.

— Мы можем поговорить?

— Насчет чего?

Я не могла не заметить, как напряглись его плечи.

— О… нас?

— Это вопрос, или ты хочешь что-то сказать?

— Мне необходимо кое-что сказать.

Наконец он повернулся, скрестил руки на груди и прислонился к стойке.

— Тогда вперед.

Я сглотнула.

— Уверена, мой отец забудет о брачном контракте, если ты попросишь его об этом.

Его глаза сверкнули мрачным весельем.

— Я в этом уверен.

Я замолчала, не ожидая его ответа. Я верила, что мой папа был тем, кто давил на Нико в этом браке — что его гнев был совершенно по другой причине. Я просто не знала, как начать разговор в ином русле.

— Тогда… сделай так, чтобы он забыл.

— Зачем сейчас мне это делать? — протянул он, хотя в его голосе слышалось что-то нехорошее.

Мои брови сошлись на переносице.

— Почему нет?

Его взгляд стал ледяным.

— Хороший вопрос.

Я знала, что сама ввязалась в это и вроде как заслужила этого, но все равно ощетинилась от его инсинуации. Если бы все наши разговоры шли именно так, я бы сошла с ума еще до того, как мы поженились.

Я колебалась, не понимая ничего из этого.

— Нам не будет хорошо вместе, — вырвалось у меня, когда я хотела сказать: «Ты единственный человек, который может причинить мне непоправимый вред».

— Раньше ты казалась мне достаточно приятной.

На его лице было написано «островок» и «голая».

Я не могла сдержать жар, приливший к моим щекам от его грубого напоминания, но также и потому, что я быстро теряла контроль над этим разговором и становилась все более взволнованной с каждой минутой.

— Это совсем другое, и ты это знаешь. Если это то, о чем ты говоришь… ты не обязан на мне жениться.

Это звучало легко — особенно с учетом того, что он знал о моем прошлом — но мне было все равно.

— Мы заключили сделку, — тихо сказала я, вспомнив о своем обещании раздеваться всякий раз, когда он попросит. — И я буду ее поддерживать.

Воздух наполнился горьким потоком, заставивший меня пожалеть о своих словах. Он напряженно вдохнул, прежде чем провести языком по зубам.

— Почему ты так против брака?

— Я не против.

Я не хотела, чтобы это было таким резким оскорблением, но он прочел намек на то, что я против брака с ним. Я сглотнула, когда выражение его лица стало еще более бурным, мускул задвигался на его челюсти.

— Так что будет, когда твой отец выдаст тебя замуж? Ты все еще будешь трахать меня, когда я скажу тебе?

Я прикусила нижнюю губу. Если я скажу «нет», он больше не будет защищать Райана, и я не могу рисковать.

— Мы заключили сделку.

Когда темнота наполнила его глаза жидким свинцом, я поняла, как это прозвучало. Как будто я не буду соблюдать свои клятвы, и поскольку я помолвлена с этим человеком, это звучало очень плохо. Напряженная тишина мешала дышать.

Когда он внезапно шагнул ко мне, мое сердце дрогнуло. Я сделала шаг назад и врезалась в островок.

Он остановился. Горькое веселье промелькнуло на его лице, и он едва заметно покачал головой.

— Иисус.

Не то чтобы я слишком сильно боялась его, но мой разум кружился, а тело инстинктивно реагировало. И когда такой человек приближается к тебе, вполне естественно отступить.

Я затаила дыхание, когда он совершил оставшиеся шаги, пока не оказался всего в метре от меня. От него пахло мужчиной, чистым потом и виски. Запах проник в мою кожу, глубоко укоренившись.

Он уперся ладонями в стойку по обе стороны от меня, подходя ближе, пока его присутствие не коснулось меня повсюду. Он наклонился, его губы коснулись моего уха.

— Почему ты боишься меня?

— Я не боюсь…

Я подпрыгнула, когда его рука опустилась на стол рядом со мной, громкий шлепок заполнил кухню. Мое сердце бешено колотилось, и я была уверена, что он это слышит.

— Не боишься, да? — спросил он сардоническим тоном, который должен был бы расстроить меня, но его близость, этот обмен репликами заставили мою кровь течь быстрее.

Каким-то странным образом тепло растеклось у меня между ног.

Он схватил меня за шею, наклоняя мою голову, пока я не посмотрела ему в глаза. Его голос был глубоким, мягким, но в нем звучало разочарование оттого, что ему пришлось это произнести.

— Я не причиню тебе вреда.

Он сказал это сейчас, но я слышала истории о том, как Дон расправляется с вором.

— Это я могу тебе обещать, Елена.

Слова нашли свой путь в мою грудь, просачиваясь в щели и наполняя ее теплом. Голос этого человека превратил мою решимость в пепел.