Детская книга войны - Дневники 1941-1945 - Коллектив авторов

6-ое. Хлеба на этот месяц не сбавили. А зато всего остального дают меньше. Мясо рабочим - 400 грамм (в декаду), иждивенцам и детям 100 грамм. Мы вместо мяса взяли студень (его дают в три раза больше) и получилось 1800 гр. Хотели сварить из студня суп, да так и съели. Соль по карточкам. Вчера рано утром повестка, в которой предлагалось явиться к 2-м часам в Райвоенкомат. Это могли быть три вещи, а именно: первое - насчет папы, второе - насчет денег, и наконец третье - эвакуация. Оказалось: третье (эвакуация). Можно проехать в Новосибирск, 250 км на машине, а остальное на поезде. В военкомате сказали, что с дедушкой ехать опасно (с машиной может что-нибудь случиться и придется идти, бежать) самое меньшее ехать до Новосибирска придется полтора месяца, а денег самое меньшее надо на троих 2000 р. Что-то будет!

Дневник Коли Васильева

Хроника смерти, почти что дневник Тани Савичевой, только мальчишеской рукой... В отличие от хрупкой Тани Коля выдержал и голод, и холод, и смерть, и «оставшись в 12 лет сиротой, стал сыном полка и был направлен в Нахимовское училище, а затем стал артистом театра» - такая справка хранится в Музее обороны и блокады Ленинграда.

Мы Колю Васильева искали - среди мёртвых и живых. Не нашли.

Мало надежды на то, что успевший за 70 лет постареть Коля сейчас узнает свои записи в нашей книге. И всё-таки она, надежда, умирает последней. Так же, как это было в замерзающем городе, откуда доносится до нас его голос...

27 января 1942 г. Я пошел за хлебом в город, так как у нас в Лесном не пекли хлеба. Не было дров и воды. Дошел до Выборгской стороны. Идя обратно, я несколько раз падал и медленно замерзал. Дошел до рынка, встретил Альку - товарища своего. Он помог мне встать и довел до завода «Светлана». В будке я разогрелся и пошел дальше домой. В канаве я упал и чуть не замерз, но тут шла мама и меня донесла домой. И в тот же день в 14 час. умер папа сидя на кровати.

28 января 1942 г. Умерла мать Гусева Сергея и Гусевой Тони и их соседа Коли умер отец. В марте месяце Тонька ушла в детдом. Сергей остался дома. Он подделывал карточки, и этим он жил. А у соседки умер отец.

29 января 1942 г. Умер Леша (мой брат) в 16 лет. Рано утром в 5 часов 30 мин. Он болел и работал и много изведал от этого и скончался.

17 марта. Умер Кулашкин Шура от голода. Мальчишка был здоровый и хороший. Но голод все убил. 22 человека умерло в нашем доме от голода.

22 марта. Приходил летчик за нами, но не взял.

27 марта. Мамино здоровье все хуже и хуже.

31 марта. Мама лежит не может встать с постели.

3 апреля. 4 часа 30 минут мама начинает хрипеть, она умирает. Все кончено, я остался один, иду к Егоровым. Пошел в город за посылкой, чуть дошел до дому. Спал у Егоровых.

Здесь и сейчас Колины черты едва различимы - так же как и события тех страшных восьми дней из его дневника... Это наш долг - сделать так, чтобы они не стерлись окончательно и бесследно. Где бы ты сейчас, Коля, ни был.

Фото из фондов Музея обороны и блокады Ленинграда.

Дневник Аллы Киселёвой

Об авторе дневника ничего не известно.

Было это 2 месяца тому назад, поехали мы с мамочкой и с Мишенькой в бомбоубежище, еле втиснулись в трамвай. Когда вошли туда, мне показалось, что там как в больнице, долго оставаться я там не думала и даже из дома взяла книжку, чтобы не было скучно. Но пришлось там пробыть 2,5 месяца.

Жизнь была довольно скучная и голодная. Первое время почти всю пищу я отдавала Мише, но потом не могла отдавать её. (...)

Я совсем забыла описать где находилось бомбоубежище. Нева, здание Эрмитажа. (...) Находились мы в маленьком уголке. Раньше я никогда не могла бы подумать, что мы могли 4 человека жить в таком маленьком уголке. Целый день мы с Мишенькой были вдвоем. Свет там был электрический, дневного света совсем не было, окна были заколочены и засыпаны песком. Мишенька болел воспалением легких. Так что на улицу с ним выходить не могла и мы сидели совсем без дневного света, а болел Миша 2 недели. У нас в бомбоубежище началась эпидемия кори и скарлатины, детям до трех лет делали прививку против кори. Мише сделали то же самое, прививка была не очень болезненная для него. Почти все время у Миши был понос, видимо от студня. Студень был из свиных шкур и там попадались жесткие шкурки, которые он не мог пережевать. (...) Так как у Мишеньки был сильный понос, хлеба ему было давать нельзя, так как хлеб был плохого качества, и хлеба давали 125 грамм, печенья вместо хлеба давали 75 гр. Это 3 печенья, и Мишенька у нас очень сильно голодал, у него выработалась привычка кричать «кушать дай» или «мама дай». Я, когда у Миши не было поноса, попробовала накормить его, дала скушать его порцию и свою порцию на целый день, скормила ему за один раз, но он очень быстро скушал и говорил «еще кушать». После этого я не старалась досыта накормить его. Последнее время я сама начала очень голодать, но потом постепенно я привыкла к голоду. (...)

10-го декабря в 3 часа дня мамочка приехала в бомбоубежище, в нем было холодно, мы ходили в пальто, и сказав, чтобы мы быстро одевались, начала собираться. Мишу мы очень тепло накутали, завернули в плед и одеяло, привязали стул маленький к саночкам, на стул посадили закутанного Мишу, а на санки положили сетки с необходимыми для Миши вещами: штанишками, чулочками, рубашками, костюмчиками. Трамваи не шли, мы шли пешком, а Мишу везли на санках, совсем у дома на нас чуть не наехал автомобиль. (...)

Конечно, когда мы пришли домой, нам все очень обрадовались, но дома было тоже холодно. (...)

18 декабря мое день рождение, его мы справили очень хорошо, открыли банку шпрот, хлеба я съела грамм 300!!! Мы с мамочкой пошли на рынок и обменяли 200 грамм хлеба на 400 грамм дуранды, мамочка добавила ложки три маисовой муки, ложки три сахарного песку и овсянки, получились очень хорошие сладкие лепешки.

19 декабря мама достала на детские карточки белых пряничков, это очень большая редкость, на 2 хлебные карточки 8 пряников и один пряник разделила на три части и дала всем попробовать, так же и мне. Этот вечер мне очень захотелось кушать, так как я долго засиделась, я взяла из шкафа один пряник, но не накушалась и попросила у мамы немного хлеба с горчичным маслом, мама мне позволила, и я незаметно для себя чуть не съела порцию хлеба, на следующий день остался очень маленький кусочек хлеба. Мамочка очень была недовольна тем, что я съела почти всю порцию хлеба на следующий день. (...)

Сегодня нам очень повезло, Люба достала кота, из которого Малаша сделал очень вкусное жаркое, но как назло в то время, когда мы уже хотели кушать, погас свет, и нам пришлось кушать такое вкусное жаркое при маленьком огоньке коптилки. Но когда мы кончили кушать жаркое, тогда свет зажегся. Жалко, что в мой день рождения не было кролика (так мы условились называть кота). Но к сожалению кроликов очень мало. Раньше мы никогда не могли бы догадаться, что можно есть котов. Сейчас что ни день все больше и больше мрёт народу от голода. Мы еще пока держимся. Миша все так же кушать просит, но дома мы с Мишей, говорят, поправились.

20-е декабря, у нас нет сладкого к чаю, у мамочки в магазине появились конфеты, мамочка очень обрадовалась и взяла по всем карточкам конфеты, называются соевыми, на фантиках написано «Мурзилка», цена 10 р. 60 коп., такая же как и раньше, какая была у хороших соевых конфет. Но конфеты оказались почти несъедобными и от них очень жгло горло. (...) Конечно в другое время я бы эти конфеты есть не стала, оказывается, эти конфеты из горькой дуранды, в дуранду подбавлено сахару, и эти конфеты такой же формы, как и соевые. Мамочка купила мне картинки «Сказки о царе Салтане», я эти картинки наклеила себе в альбом, который подарил мне Кирочка на день рождения. Кира нарисовал мне в альбом рисунок на рубашку. Он выдумал сам.