Гнев и милость богини - Александр Маслов

- О, Балд, помоги мне! - взмолился Рэбб, ударил себя ладонями по животу и твердым шагом направился к полке, источавшей наиболее восхитительный и драгоценный блеск.

- Стойте! - вскрикнула Верда, заметив, как посреди зала формируется, растет сгусток тяжелого эфира.

Мэги Пэй почувствовала это с небольшим опозданием, и когда она вскинула руки, чтобы сделать щит льда, невидимое существо было уже перед ней. Из воздуха возникла мохнатая лапа с тремя длинными загнутыми когтями, поднялась вверх и полосонула Астру по лицу. Дочь магистра вскрикнула, хватаясь за распоротый лоб и щеку. По ее рукам горячо, струями текла кровь.

- Где ты, трусливый выродок?! - заслоняя собой мэги, Голаф метался взглядом, не в силах уследить за движением тусклой тени. Несколько раз его меч ударил наугад. Когда тень оказалась у границы круга, рейнджер исполнил стремительную мандритту, но голубое лезвие угодило в пустоту.

- "Прозрачный охотник"! - догадалась Астра, вспомнив об этой древней, забытой магии либийцев, от которой не было спасения. На какой-то миг дочь Варольда испугалась за свое лицо, обезображенное навсегда, но тут же подумала, что и ее, и Голафа, и анрасца, выхватившего мечи, ждет неминуемая смерть. Спастись могли только госпожа Глейс и Леос, все еще стоявшие у приоткрытой двери. Она хотела что-то сказать Верде, только вместо этого пронзительно вскрикнула и упала на пол с разодранным от колена бедром. Три когтя появились и, капая кровью, исчезли в пустоте.

- "Прозрачный охотник"! - повторила мэги Глейс. - О, Рена! - она распахнула сумку и стала перебирать свитки, решив, что заклятие "Застывшее Слово" должно хоть на полминуты заморозить эфир и запереть действие всех видов магии. И если оно не поможет, то "охотник" убьет их всех.

- Каррид! Уноси ее скорее! - крикнул Голаф. Он надеялся, что анрасец успеет оттащить мэги Пэй к выходу, раньше, чем невидимое существо нанесет еще один жестокий удар. Сам Брис, выставив перед собой клинок, двигался пружинистым шагом по кругу, заслоняя Астру и по-прежнему стараясь отследить танец неуловимой тени.

Бросившись к дочери Варольда, рыча проклятия, Каррид Рэбб не успел добежать несколько шагов. Мэги закричала, судорожно взмахивая руками, и упала с разорванной грудью. Какая-то сила отбросила Каррида к нише в стене, он ударился об обсидиановую призму, стирая кровь с лица, попытался встать.

- О, мэги Пэй! Моя, моя мэги Пэй! - застонал Голаф, склоняясь над ней, чувствуя, что голова его наполняется пламенным безумием. В следующий миг франкиец выпрямился и с дикой силой начал полосовать воздух вокруг, надеясь хотя бы зацепить клинком неуязвимого убийцу.

- …Хеги-ханфу-альюмо!… - торопливо читала Верда заклятие, едва различимое на старом, истертом пергаменте. Леос стоял перед ней, загородив шестом проход и молясь, чтобы страшная участь Астры не постигла его возлюбленную.

В это время рейнджер, метавшийся в погоне за тенью "охотника" охнул и выронил меч. Нечто невидимое, могучее оторвало его от земли. Франкиец согнулся, как переломанная хворостина. Пронзая тело, из его спины вылезло три огромных кривых когтя. Тут же они исчезли, а Голаф упал в центре мозаичного круга. На знаки Го изо рта рейнджера стекала густая кровь.

- …анто-спелл! - выдохнула мэги Верда, разливая силу заклятия по всему залу. Тут же она почувствовала, как стынет эфир, сжимаясь холодными упругими кольцами. Вокруг наступила глухая, ватная тишина, и с нею все яснее вырисовывалась фигура существа похожего на огромную, мохнатую крысу.

- Вот он! - воскликнула госпожа Глейс. - Каррид! Леос! Убейте его! Не бойтесь - он неподвижен!

Анрасец первый добежал до "охотника". Мечи сверкнули в воздухе, словно два яростных орудия Крона, отсекая лапы с длинными серповидными когтями, предплечье и уродливую голову. Части тела падали на мраморные плиты, тут же обращались в рыхлый прах.

Когда с "охотником" было покончено, Верда подошла к мэги Пэй и опустилась на одно колено. Астра была еще жива. Ее разодранное лицо вздрагивало болезненными судорогами, зубы поскрипывали.

- Вот к чему приводит неосторожность, мэги, - наклонившись ниже, произнесла госпожа Глейс.

- Помоги же умереть, сучка, - попросила дочь магистра, скребя ногтями плиты пола. - Помоги. Такие раны ничем исцелить нельзя.

- Увы, нет, - Верда распустила шнуровку на ее платье и осторожно откинула ворот, оглядывая изуродованную грудь и обнажившиеся ребра.

- Дай Гале, - прохрипела мэги Пэй. - Глоток Гале - сердце само вылетит.

- Нет, дорогая. Терпи, - Глейс встала и подошла к Голафу.

Осторожно перевернув его, она пощупала жилку на шее, услышала слабый пульс. Рейнджер тоже был жив, и следовало поторопиться. Вытерев пальцы, испачканные кровью, о низ калазириса Верда направилась к дальнему краю зала.

- Верда! - Каррид Рэбб засопел, и ноздри его гневно раздулись.

- Мэги Верда! Сделай же что-нибудь! - взмолился Леос, роняя шест и сумку. От зрелища страданий Астры, бившейся в луже крови на полу, он едва держался на ногах.

Оглянувшись на друзей, госпожа Глейс пошла дальше, к скрытой полумраком полке, думая, какой дорогой ценой ей достались две невзрачные нефритовые статуэтки.

Глава девятая

Черная Корона

Розы, стоявшие в мергийской вазе, разбросанные охапками по ковру, давно засохли, но Изольда не выбрасывала их. Они слишком напоминали о Варольде, о днях, проведенных с магистром - самых счастливых днях за всю ее так мучительно затянувшуюся, лишенную смысла жизнь. Впрочем, о Варольде мэги Рут помнила всегда, даже не глядя на сухие цветы, теперь похожие на каких-то огромных шелестящих насекомых. Она помнила о нем каждый час и каждую минуту, курила ночи напролет тертые листья мако, плакала, размазывая слезы по щекам, и вспоминала, вспоминала… Засыпала лишь под утро, когда отяжелевшие веки опускались на глаза, словно красные крылья смерти, а разум совсем отказывался воспринимать глухой, мутный мир.

Первое время госпожа Рут ходила к Варольду в Северную башню каждый день. Обнявшись и лаская друг друга шепотом, они стояли у зарешеченного окна и глядели мокрыми глазами на море так долго, сколько позволяли стражники. На прощанье Изольда целовала сухие губы магистра и всякий раз клялась, что вытащит его из тюрьмы, вытащит любой ценой, пусть даже жертвуя своей теперь уже никчемной жизнью. Она несколько раз ходила в Алый дворец, рассказывала Ирвиду и Ролану все известное о Варольде и запутанной истории гибели короля Луацина. Просила их, властных и бессердечных, капая слезами, освободить Кроуна, умоляла, но в последний раз не выдержала - взорвалась, накричала на принца и бросила яростный тандерболт в статую Дарса. Больше во дворец Изольду не пускали, и двери в Северную башню с того дня для нее стали закрыты. Она лишилась последней утешения - возможности хоть изредка и недолго видеться с возлюбленным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});