Золото на крови - Евгений Сартинов

- Ты прав, пусть подавится. Он ведь о нем так мечтает.

Через полчаса мы наблюдали в бинокль, как Куцый развязывает наш мешок, потом долго и тщательно завязывает его и бережно кладет в свой рюкзак.

- Доволен, - заметил Павел.

- Ну, это ненадолго, - отозвался Андрей.

Действительно, вскоре Куцый начал заметно отставать. Двенадцать килограммов золота за плечами, может, и доставили ему моральную радость, но отнюдь не прибавили сил.

К вечеру мы увидели совсем близко темную полосу леса. Мы невольно ускорили шаг. Желание встретить ночь в лесу, с костром словно подстегнуло нас. Уже в синих сумерках мы вошли в тайгу. Это было такое счастье, услышать над

головой шум ветра в кронах.

Пока мужики валили сухую ель, я все оглядывался в сторону, откуда мы пришли. Но бинокль не помогал, темнота скрыла нашего преследователя. Эту проклятую ель Павел и Андрей рубили целую вечность. Казалось, что топор затупился и просто отскакивал от ствола, настолько вымотались мужики. Раза три они передавали топор друг другу, хотя каждый раньше мог свалить такую елку за три удара. Наконец она поддалась. Через час мы пили настоящий горячий чай, да еще и с медом. Первый глоток этого восхитительного напитка я воспринял как самое большое счастье в своей короткой жизни. Огненный шар, прокатившись по пищеводу, разлился по всему телу божественным жаром, а тепло костра создало иллюзию комфорта.

Рядом блаженствовали мужики. Андрей даже постанывал от наслаждения после каждого глотка. Впрочем, время от времени он оборачивался в сторону гор и с беспокойством прислушивался. Луны той ночью не было, она взошла лишь под утро, но скрип снега под ногами человека слышно было издалека. Несмотря на тревогу и холод, мы быстро уснули. Слишком уж вымотались за эти двое суток. Среди ночи я часто просыпался от душившего меня кашля, поправлял нодью, подкидывал дров и снова проваливался в беспамятство сна.

Утром Павел первым делом убежал за дровами, и вскоре я услышал равномерный стук топора. Ну, а Лейтенант взялся за бинокль и долго разглядывал пройденный нами склон с еще видимой строчкой наших следов. Потом он опустил бинокль ниже, вздрогнул и издал какой-то сдавленный возглас.

- Ты что? - удивился я.

Но Андрей, не отвечая, торопливо пошел в ту сторону, откуда мы пришли. Я увидел лишь что-то черное, торчащее из снега, над этим и склонился Лейтенант.

Вернулся он минут через десять, бросил к костру знакомый мешок с золотом.

- Так и не расстался с ним, не смог выбросить... - сказал Андрей.

Подошел Павел.

- Это что? Это Куцего? - спросил он, бросая сушняк и кивая на золото.

- Да. Буквально сто метров не дошел до нашего костра. Кроме золота, в рюкзаке только старые портянки.

Затем он вынул из кармана пистолет, я понял, что это тот самый, которым Куцый грозил нам. Андрей нажал на защелку, и обойма продемонстрировала свое

пустое нутро.

- Вот пес, а! - выругался Андрей. - А ведь до последнего все грозил...

Странно, но смерть последнего и самого упорного из наших преследователей я воспринял даже с некоторым сожалением.

Павел развел костер. Я вспоминал, как два с лишним месяца назад мы не смогли развести огонь под дождем. Сейчас для нас таких трудностей не существовало. Я впитывал буквально каждую молекулу тепла. Мысли были заняты одним, я хотел согреться, почувствовать обжигающий жар бани или неистовую щедрость июльского светила. Кружка крепкого чая согрела меня и взбодрила. В который раз мы помянули добрым словом деда Игната. Так что в путь я выступил вполне бодренько. Но уже через час просто уселся на снег. Кашель задушил меня окончательно. В груди играл небольшой орган, такие свисты и хрипы доносились не только до

моих, но и до чужих ушей.

- Все, мужики, - заявил я, чуть отдышавшись. - Не могу я больше идти. Бросьте меня здесь, пусть лучше я один... как Куцый... чем все...

Павел и Андрей переглянулись.

- Юр, не глупи. Тут немного осталось, всего-то часа два пути, и выйдем к реке. А там и жилье близко.

Я помотал головой.

- Не могу. Сил больше нет... ноги не идут... как ватные.

Павел молча отдал Лейтенанту свой рюкзак, силком поставил меня на ноги, а затем подсел и закинул мое немощное, но еще очень даже увесистое тело себе на плечи. Я успел заметить изумленный взгляд Андрея, а затем мерно закачался в такт шагам Павла, видя только снег да огромные сапоги, доставшиеся Павлу от Жеребы.

Сколько он меня нес? Час, два? Не знаю. Время теперь измерялось не минутами, а пройденными шагами. За все это время Павел только два раза останавливался отдохнуть.

В третий раз он опустил меня на землю, когда идущий впереди Андрей взошел на невысокий пригорок и дрогнувшим от радости голосом вскрикнул:

- Река!

Она была поменьше Попутной или Оронка, с водой странного, белесого цвета. За годы она пробила глубокий коньон в горной породе, и от обрыва до самой воды расстояние превышало добрых два метра. Мы еле нашли более пологое место для спуска. От реки непрерывно шел какой-то шуршащий звук. Все объяснилось, когда Андрей опустил в воду руку и вытащил несколько тонких, игольчатых пластинок льда.

- Шуга идет, - сказал он. - Значит, скоро река встанет.

- Эх, нам бы до этого на тот берег переправиться! - заволновался Павел. - А то жди, когда еще лед окрепнет.

- Да, это верно, - кивнул Андрей. - Надо рубить салик.

Оставив на берегу рюкзаки и меня, мужики ушли в лес, и вскоре я услышал далеко разносящиеся по округе удары топора. Часа три ушло на заготовку бревен для небольшого плота. Нарубили и тальника для их увязки, спасибо покойному Жеребе, научил дураков в свое время.

Плохо было то, что из шести стволов только два были сухими, больше не нашлось. Едва мы спустили на воду это корявое сооружение и взобрались на него, волны сразу начали перекатываться через бревна. Это было не смертельно, но неприятно.

Единственным шестом орудовал Павел. Слава Богу, что шест вырубили длинней обычного, глубина здесь доходила до двух метров. Мы выплыли на самую середину реки. Плавное течение, белый снег по берегам, серое небо и безмолвие - все это завораживало нас.

Мерно ворочавший шестом Павел громко вздохнул, и Андрей тут же с улыбкой подковырнул его:

- Что, Павло? О драниках мечтаешь?

- Что драники. Хотя бы покурить, и то дело.

- Это верно. Сколько мы уже, месяца два постимся? Я вообще даже рад, что бросил курить. Сколько раз пытался, и никак. А тут вон, все условия. Даже вспомнить об этом некогда.

- А мне очень хочется, - вздохнул Павел. - Ночами даже во сне папиросы вижу. Все больше "Беломор".

К звукам нашего негромкого разговора и плеска воды под шестом прибавился еще какой-то звук. Сначала мне показалось, что это шорох сталкивающихся льдинок за бортом нашего утлого салика. Льдинок явно прибавилось, течение убыстрилось, и плотик уже с трудом пробивался вперед в окружении вязкой массы льда.

"Сало, - вспомнил я другое название шуги. -А похоже".

Но непонятный звук все усиливался. Теперь забеспокоились и мои друзья.

- Что это? - спросил Павел, обеспокоенно оглядываясь по сторонам. Андрей, до этого сидевший рядом со мной на рюкзаках, поднялся и приник к окулярам бинокля. С минуту он стоял неподвижно, потом резко крикнул:

- К берегу, Пашка, это падун!

Тогда все понял и я. Шуга приглушила звук водопада, скрыв его за шорохом и звоном миллионов сталкивающихся льдинок.

Павел старательно работал шестом, подгребая к нужному нам берегу. А течение все увеличивало скорость, нас стремительно сносило вниз. Как назло и этот берег был высоким, временами обрыв поднимался выше человеческого роста, а у самого берега уже нарос лед, оказавшийся не таким уж и хрупким, как казался на вид. Нам с трудом удалось пристать всего метров на сто выше водопада. Здесь он ревел уже могуче и солидно. Берег над нами возвышался метра на полтора, Андрей разбил ногой лед, но он все-таки мешал подойти к берегу вплотную. Павел удерживал шестом салик. Лейтенант перекидал на берег наши обледеневшие рюкзаки, потом тем же способом доставил на берег и меня. Убедившись, что я благополучно приземлился, Андрей примерился и ловко вспрыгнул на обрыв. На плоту оставался один Павел.

- Давай прыгай! - подбодрил его Лейтенант.

Павел как-то неуверенно глянул на нас, поплотнее воткнул в дно реки шест и попытался прыгнуть на берег, но поскользнулся на обледенелых бревнах и упал поперек плота. Шест с плеском упал в воду, и его тут же подхватило и унесло

течение. Мы с улыбкой наблюдали за чертыхающимся Павлом, вылавливающим из воды шапку, пока Андрей не заметил, что плот потихонечку начал отдаляться от берега. Лейтенант первый осознал опасность.

- Пашка, прыгай! Быстро!

Но Павел растерянно оглянулся по сторонам, увидев увеличивающуюся полосу черной воды, он метнулся к другому борту, но шеста там уже не было.

- Прыгай! Пашка, кому говорю! - орал во всю глотку Андрей.