Выжившая из Ходо. Эльфийский турнир - Ольга Дмитриева

в дремоту, то выплывала из нее. Ян-Лин оставил включенной лампу, так что мне сложно было понять, скоро ли утро.

В очередной раз из дремоты меня выдернул громкий щелчок. Я разлепила веки и обнаружила, что вокруг моего тела снова разгорелось золотое сияние. И наверное, пробудилась магия. Потому что шкатулка открылась.

Браслет оказался красивым. Тонкие серебряные нити сплетались в невероятно изящный и причудливый узор. Центром каждого из звеньев был яркий синий камень. Любуясь им, я забыла о боли на какое-то время.

...Позже я так и не поняла, что заставило меня это сделать. Мое странное состояние, магия, интуиция? Но я вытащила браслет из шкатулки и надела себе на запястье.

Боль как рукой сняло. Дрожь отступила, огонь в груди погас. Я была настолько измучена событиями последних дней, что мгновенно уснула. Проснулась я от деликатного стука.

— Шия, вставай, – донесся из-за двери голос Ян-Лина.

Я резко открыла глаза и села на постели. Шкатулка упала на пол. Взгляд зацепился на браслет, который все еще был на моей руке. Нужно было вернуть реликвию на место прежде, чем Ян-Лин войдет в комнату. Но тут я обнаружила, что не могу его снять.

Глава 46. Браслет

Дверь распахнулась, и на пороге появился встревоженный Ян-Лин. Я проворно спрятала правую руку под одеяло. Но взгляд эльфа тут же упал на пустую шкатулку. Карие глаза изумленно распахнулись. Поколебавшись, он шагнул в комнату и плотно затворил дверь. Тьен поднял голову и оскалился, показывая остроухому, что не даст меня в обиду.

Ян-Лин с опаской посмотрел на пса и настороженно спросил:

— Что здесь произошло? Тебе лучше?

— Лучше, - поспешно ответила я, натягивая одеяло до шеи.

Тут я не врала – чувствовала я себя просто великолепно. Как будто не металась в бреду почти всю ночь и боролась с Годженом, а спала, как младенец. Эльф сделал шаг в мою сторону, и его глаза изумленно распахнулись. Он явно что-то почувствовал. Взгляд Ян-Лина снова упал на пустую шкатулку. Я вздохнула и откинулась на подушки.

— Шия... – осторожно начал эльф. – Покажи мне свою правую руку.

— Зачем? – обреченно спросила я.

— Ты... Не может быть, но ты... Он и правда все это время был в Нуамьенне? И ты его привезла? И... надела?

Продолжая смотреть в потолок, я молча вытащила руку и положила ее на одеяло, понимая, что это шило уже не утаить в мешке. Ян-Лин изумленно ахнул. Я покосилась на лицо эльфа. Тот какое-то время не отрывал взгляд от браслета. Я иронично спросила:

— Скажешь, что все будет хорошо?

— Хорошо, но не у нас, – обескураженно кивнул эльф. – Или у нас, но не сразу.

— А что будет сразу?

— Сразу будет скандал, – горестно вздохнул он.

Затем эльф начал ходить по комнате. Он возводил глаза к потолку и бормотал что-то на своем языке. Похоже, остроухий вопрошал своих богов о том, когда успел так провиниться перед ними, что ему досталась миссия сопровождать в Лиансине меня. Наконец, он вышел за дверь.

«Что будешь делать?» – спросил Тьен.

— Поищу рубашку с рукавами подлиннее, – вздохнула я.

Ян-Лин вернулся в тот момент, когда я крутилась перед зеркалом в черной рубашке с широкими манжетами. В его руках были бинт и длинный зеленый лист какого-то растения.

— Руку, – потребовал он.

Ничего не понимая, я протянула ему запястье. Эльф сноровисто обернул браслет листом и забинтовал мне руку от ладони до середины предплечья.

— Это зачем? – подозрительно спросила я.

— Скажешь, что порезалась, – невозмутимо приказал он. – А когда твой отец позовет тебя, чтобы залечить рану, признаешься ему во всем.

— Что мне за это будет?

Несколько мгновений эльф смотрел на меня и не находил слов, а потом развел руками.

— Я даже предположить не могу, что теперь будет, – честно сказал он.

— Чем так важен этот браслет?

Эльф бросил взгляд себе под ноги, а потом ответил:

— Об этом тебе расскажет отец...

— ...если захочет, – иронично закончила вместо него я. – Но разве глупым девочкам из Нуамьенна рассказывают то-то важное?

Ян-Лин снова вздохнул и заверил меня:

— Теперь придется. Только друзьям своим пока ничего не говори, ладно?

Я неуверенно кивнула.

Как и ожидалось, за завтраком все обратили внимание на мою забинтованную руку. Шон настороженно спросил:

— Что случилось?

— Ничего страшного, – улыбнулась я и многозначительно посмотрела на Винсента. – Порезалась. Думаю, господин Дэ-Хой вылечит.

Брат нахмурился:

— Ястер тоже мог бы тебе помочь.

— Думаю, будет правильным все же обратиться к господину Дэ-Хою, - сказал Винсент и ткнул Шона в бок.

Тот недоуменно обернулся к товарищу, но вопросов больше не задавал. Столичные мрачно смотрела на меня. Сейчас мы лидировали по очкам среди всех команд. И я видела в глазах долговязого Рускаса решимость. Сегодня он собирался отыграться. А я ни в коем случае не должна упустить победу.

Интересно только, эльфийский артефакт поможет мне или помешает? С момента пробуждения золотая искра была на удивление спокойна, и я прекрасно себя чувствовала. И это вызывало смутную тревогу, во всем был какой-то подвох. Ян-Лин за завтраком тоже был мрачен. Поэтому я готовилась к худшему.

За мной приехали раньше, чем настало время выезжать. У ворот эльфийского дома меня ждали два стражника и неизменная белая кобылица. Их заинтересованные взгляды скользнули по забинтованной руке. Я безропотно села в седло и отправилась к дому Дэ-Хоя.

На одной из улиц, по котором мы ехали, я заметила Юй-Ласа. Он держал в поводу черного жеребца и наблюдал за мной. Похоже, ожидал увидеть меня ослабленную ночной болезнью. Но не тут-то было.

Во двор мы въехали в тот момент, когда моему папаше подвели лошадь. Он вскочил в седло и нахмурился, когда увидел бинты на моей ладони.

— Что это? – спросил Дэ-Хой.

— Порезалась, – осторожно ответила я.

В его глазах сверкнуло недоверие. Я ожидала, что он поведет меня в дом или хотя бы заставит спешиться. Но эльф подъехал ко мне и схватил за запястье. Бинты осыпались золотыми искрами, и браслет оказался прямо под ладонью остроухого. Сказать, что он был потрясен – значит, ничего не сказать. Правда, Дэ-Хой быстро овладел лицом и почти бесстрастно спросил:

— Зачем. Ты. Это. Сделала?

При этом его ладонь до боли сжала мое запястье. Я вырвала руку и торопливо прижала к груди,